Бесконечное — это блаженство. Нет блаженства в конечных вещах. Чхандогья-упанишада…
Добавить в моё избранное
7 мин, 5 сек 1310
Много в Океане островов. Есть очень большие, и там живут люди. Есть совсем маленькие, и считается, что там никто не живет. Но это неправда. Каждый остров кому-нибудь нужен.
Этот Остров был небольшим, однако жизнь на нем так и кипела. Среди пышных зарослей высились пальмы, яркоцветные птицы охотились на пестрых гусениц, по пляжу бегали коричневые вороватые крабы, на солнышке грелись медлительные черепахи. Иногда в расщелинах скал показывались золотистые головки ящериц, но тут же испуганно прятались обратно, ибо царствовали на том острове — змеи.
И была у них Королева Змей. Она слыла не только самой красивой, но и самой мудрой из своего племени, однако отличалась и некими странностями, которые ей, конечно, прощались, ибо вреда от них никому из подданных не было.
Змеи вообще глуховаты, а то и вовсе невосприимчивы к звукам, но Королева обладала на редкость тонким и чутким слухом. Иногда она начинала беспокойно ползать по Острову, и все знали, что нужно лежать тихо и не мешать Королеве слушать. А она поднимала свою изящную головку и жадно внимала всему: шелесту вечнозеленой листвы, плеску волн, свисту птиц, стуку крабьих ножек по скалам.
Несказанную радость доставляла Королеве ее врожденная способность слышать то, чего не слышал никто другой. Она слышала, как медленно погружалась в зеленые волны прекрасная Венеция. Она слышала, как шелестел над усталой Европой старчески-шепелявый дождик. Она слышала раскаты далеких войн, и каждый выстрел и взрыв заставлял ее содрогаться. Иногда она рассказывала об этом своим придворным, и те восторженно шептали: О, наимудрейшая!… Но больше всего ей хотелось бы уловить звук флейты, чтобы, внимая ему, отдать власти музыки свое королевское сердце и медленно танцевать, поблескивая узорчатым меднозеленым телом. Вместо этого до нее доносился то визгливый саксофон в сумасшедшей Америке, то тоскливая зурна в душной дремотной Азии, то рев военного оркестра на помпезном кремлевском параде, то пьяноватое соло тромбона в джаз-банде на роскошной прогулочной яхте… Иногда волны выбрасывали на Остров людей, потерпевших кораблекрушение. Некоторые, очутившись среди змей, сразу же умирали от страха. Другие приходили в необъяснимую ярость и начинали избивать змеиный народ камнями и палками, и Королеве не оставалось другого выхода, кроме как приказать умертвить пришельца. Один человек жил на Острове довольно долго и даже научился говорить по-змеиному. Но он не любил музыку, не умел петь и не знал, как сделать флейту — а может, просто не хотел. Он был сильным и умным, этот человек, и задумал сам править Островом, для чего попросил Королеву стать его женой. Она согласилась, и в в первую же ночь влила ему в уста сладкий, разъедающий сознание яд, от которго он больше не проснулся.
Потом на Остров попал весь высохший индийский Отшельник. Он сразу понял змеиный язык, почтительно поклонился Королеве и долго беседовал с ней. Она, сама не зная зачем, открыла ему свою душу, но он не понял ее страдания или понял слишком уж на свой лад — и ответил ей речением из старинной священной книги:
— Нет блаженства в конечных вещах.
— Но музыка бесплотна и не подвержена тлению, — возразила ему Королева.
— Звук флейты рожден дыханием, — сказал Отшельник, — а оно исходит из смертных уст и имеет начало и конец.
— О, я хотела бы оказаться там, где нет ни конца, ни начала, — вздохнула Королева, — но что мне делать с моим меднозеленым телом, с глазами-изумрудами и зубами, наполненными сладким ядом? Они хотят видеть, слышать, вкушать, обонять — но более всего хотят танцевать, отдаваясь создателю звуков!
— Какому-нибудь жалкому флейтисту, — заметил Отшельник.
— Пусть так, но для меня он был бы как бог, ибо его сознание и дыхание порождало бы звуки, дарующие мне бесконечное блаженство!
Отшельник грустно посмотрел на Королеву Змей, сел в позу лотоса и тихо ушел в Вечность. Он достиг на земле наивысшего знания, и это его рождение было последним.
Королева Змей вновь осталась одна со своими мечтаниями. Время не старило ее, но мучения становились острей и острей. И однажды судьба послал ей того, кого она ждала всю жизнь.
Недалеко от Острова затонул трансокеанский лайнер, и из всех пассажиров чудом спасся только знаменитый Флейтист, ехавший на гастроли в Новую Зеландию. Прыгая за борт, он в суматохе взял с собой только самое дорогое — свою концертную флейту в дорогом герметичном футляре, и волны прибили его вместе с флейтой к Острову Змей.
Королева обвилась вокруг шеи Флейтиста и заглянула ему в глаза, но он был так слаб и измучен, что даже не вскрикнул. Будь что будет, — подумал он про себя: смерть от яда показалась ему тогда не такой уж страшной. Он слегка улыбнулся, и удивленная Королева приказала своим подданным достать для пришельца кокосовый орех и напоить его древесным молоком. Подкрепившись, он тотчас уснул, прижав к груди спасенную флейту и даже не чувствуя, как бегали по нему ночью вороватые крабы.
Этот Остров был небольшим, однако жизнь на нем так и кипела. Среди пышных зарослей высились пальмы, яркоцветные птицы охотились на пестрых гусениц, по пляжу бегали коричневые вороватые крабы, на солнышке грелись медлительные черепахи. Иногда в расщелинах скал показывались золотистые головки ящериц, но тут же испуганно прятались обратно, ибо царствовали на том острове — змеи.
И была у них Королева Змей. Она слыла не только самой красивой, но и самой мудрой из своего племени, однако отличалась и некими странностями, которые ей, конечно, прощались, ибо вреда от них никому из подданных не было.
Змеи вообще глуховаты, а то и вовсе невосприимчивы к звукам, но Королева обладала на редкость тонким и чутким слухом. Иногда она начинала беспокойно ползать по Острову, и все знали, что нужно лежать тихо и не мешать Королеве слушать. А она поднимала свою изящную головку и жадно внимала всему: шелесту вечнозеленой листвы, плеску волн, свисту птиц, стуку крабьих ножек по скалам.
Несказанную радость доставляла Королеве ее врожденная способность слышать то, чего не слышал никто другой. Она слышала, как медленно погружалась в зеленые волны прекрасная Венеция. Она слышала, как шелестел над усталой Европой старчески-шепелявый дождик. Она слышала раскаты далеких войн, и каждый выстрел и взрыв заставлял ее содрогаться. Иногда она рассказывала об этом своим придворным, и те восторженно шептали: О, наимудрейшая!… Но больше всего ей хотелось бы уловить звук флейты, чтобы, внимая ему, отдать власти музыки свое королевское сердце и медленно танцевать, поблескивая узорчатым меднозеленым телом. Вместо этого до нее доносился то визгливый саксофон в сумасшедшей Америке, то тоскливая зурна в душной дремотной Азии, то рев военного оркестра на помпезном кремлевском параде, то пьяноватое соло тромбона в джаз-банде на роскошной прогулочной яхте… Иногда волны выбрасывали на Остров людей, потерпевших кораблекрушение. Некоторые, очутившись среди змей, сразу же умирали от страха. Другие приходили в необъяснимую ярость и начинали избивать змеиный народ камнями и палками, и Королеве не оставалось другого выхода, кроме как приказать умертвить пришельца. Один человек жил на Острове довольно долго и даже научился говорить по-змеиному. Но он не любил музыку, не умел петь и не знал, как сделать флейту — а может, просто не хотел. Он был сильным и умным, этот человек, и задумал сам править Островом, для чего попросил Королеву стать его женой. Она согласилась, и в в первую же ночь влила ему в уста сладкий, разъедающий сознание яд, от которго он больше не проснулся.
Потом на Остров попал весь высохший индийский Отшельник. Он сразу понял змеиный язык, почтительно поклонился Королеве и долго беседовал с ней. Она, сама не зная зачем, открыла ему свою душу, но он не понял ее страдания или понял слишком уж на свой лад — и ответил ей речением из старинной священной книги:
— Нет блаженства в конечных вещах.
— Но музыка бесплотна и не подвержена тлению, — возразила ему Королева.
— Звук флейты рожден дыханием, — сказал Отшельник, — а оно исходит из смертных уст и имеет начало и конец.
— О, я хотела бы оказаться там, где нет ни конца, ни начала, — вздохнула Королева, — но что мне делать с моим меднозеленым телом, с глазами-изумрудами и зубами, наполненными сладким ядом? Они хотят видеть, слышать, вкушать, обонять — но более всего хотят танцевать, отдаваясь создателю звуков!
— Какому-нибудь жалкому флейтисту, — заметил Отшельник.
— Пусть так, но для меня он был бы как бог, ибо его сознание и дыхание порождало бы звуки, дарующие мне бесконечное блаженство!
Отшельник грустно посмотрел на Королеву Змей, сел в позу лотоса и тихо ушел в Вечность. Он достиг на земле наивысшего знания, и это его рождение было последним.
Королева Змей вновь осталась одна со своими мечтаниями. Время не старило ее, но мучения становились острей и острей. И однажды судьба послал ей того, кого она ждала всю жизнь.
Недалеко от Острова затонул трансокеанский лайнер, и из всех пассажиров чудом спасся только знаменитый Флейтист, ехавший на гастроли в Новую Зеландию. Прыгая за борт, он в суматохе взял с собой только самое дорогое — свою концертную флейту в дорогом герметичном футляре, и волны прибили его вместе с флейтой к Острову Змей.
Королева обвилась вокруг шеи Флейтиста и заглянула ему в глаза, но он был так слаб и измучен, что даже не вскрикнул. Будь что будет, — подумал он про себя: смерть от яда показалась ему тогда не такой уж страшной. Он слегка улыбнулся, и удивленная Королева приказала своим подданным достать для пришельца кокосовый орех и напоить его древесным молоком. Подкрепившись, он тотчас уснул, прижав к груди спасенную флейту и даже не чувствуя, как бегали по нему ночью вороватые крабы.
Страница
1 из 2
1 из 2
