Олимпиада Герберта Кёрша

Улыбнуться. Заглянуть за край — туда, на спуск. Не обращая внимания на бешено колотящееся сердца. Теперь он в своей стихии. Снег, спуск и лыжи. Раз. Два. Три. Вниз. Лететь. Ветер, снег в глаза. Забыв об остальном мире. Только снег, только спуск, только лыжи — и только он.

— Но что это? На трассе посторонний, человек — техник…! Он этого не слышал. Но он увидел его — издалека. Человека, с перекошенным от страха лицом. Потому что он явно, явно не хотел тут оказаться. Облако снега — из-под развернувшихся и тормозящих лыж. Нет, человека Кершу было не жалко. Просто он бы сам скорее шею свернул. Немец осел на трассу.

— Сука. Скотина. Ублюдок грязный. Тварь. Чтоб тебя… — Герб? Ты в порядке?! — к нему спешил тренер. Уже с сорванным голосом.

— Ага, — мрачно выдавил лыжник, сжигая взглядом. несчастного служащего трассы и поднимаясь.

— Ты упал, и мы подумали… — Жалко, что из всех — только вы и думаете. По склону спускался еще кто-то. Размахивая руками.

— Эй! Лыжник цел? Да? Тогда проедет еще раз — последним! — Из-за пренеприятнеейшего инцидента немецкий лыжник будет иметь еще одну попытку для осуществления спуска.

— К черту, к черту, к черту… — Он уже сошел с ума или это только нервное?— А ты спроси у него про еду — узнаешь.

— К черту, к черту, к черту… — Герб, быть может, съешь что-нибудь?— Отвали от меня, скотина недобитая! — взвизгнул Керш, вскакивая. И вновь сел, продолжив бормотание и дрожание.

— Я же сказал — он в порядке. Проедет. И еще покажет всем. Герберт с благодарностью скосился на тренера.

— И заключительный участник финала — Герберт Керш. Германия. Напомню, ранее его спуску помешала ошибка технического персонала.

— Готов?— Давно, — со злобой, сквозь зубы прошипел Герб.

— Другое дело.

— Только уберите всех техников. Иначе в этот раз без трупов не обойдтся.

— Они проследили. Удачи, пошел. Раз. Два. Три. Полет.

— И по итогам финального заезда золото в дисциплине скоростного спуска получает Германия и лыжник Герберт Керш! Второе место — Австрия… Дослушать ему уже не дали. Наверно, вся команда дружно повисла на плечах Герба. Вопя, смеясь и поздравляя.

— Герб, ты это сделал!… Чемпион, чемпион! Слышишь, Керш, ты — ты! Герберт, поздравляю! Герберт! Он улыбался, сжимая в руках палки, сокомандников, тренеров и всех, до кого мог дотянуться. И тоже смеялся. Золото — его. Бесценное. Самое главное. Его. Его!

А весной он поехал домой. Хоть и мог тренироваться — но захотелось хоть чуть-чуть отдохнуть. И ему позволили. Чего он не ожидал. И теперь он уже неделю был дома. В тепле, уюте. Безо всяких тренировок, тренеров и прочих дотошных закабаливших его людей. А еще теперь у него был щенок из не слишком и далекой страны СССР, Алабай назывался. Огромный — в свои три месяца. С умными забавными глазами и постоянно вихляющим вслед за купированным хвостом задом. По утрам они бегали вместе.

— Айш, ты где? Ко мне, мелкая тварюка!. Сегодня было как-то особо холодно. Хоть и солнце светило вовсю. Но — холодно. Пришлось даже куртку надевать почти теплую. Когда он привык бегать уже в футболке. Айш прискакал откуда-то слева, задумчиво косясь назад. Пришлось останавливаться — чтобы посмотреть, что так заинтересовало щенка. Не что. Кто.

— Керш? Здравствуй, мой дорогой. Герб вздрогнул и сделал шаг назад. Айш зарычал.

— И? — Разве так приветствуют старых друзей?— Что? Айш, взвизгнув, скаканул назад, развернувшись в воздухе. Не от трусости. Просто сзади на его хозяина собирался обрушиться еще человек. И обрушился — с секундной заминкой. Отбросив ногой щенка. Керш рухнул. Его куда-то потащили. Лыжник дернулся, почти вывернувшись из рук тащившего — но получил под дых от знакомого незнакомца.

— Хоть сейчас побудь хорошим мальчиком. Айш повис на штанине человека. Человек поднял его за шкирку и очень нехорошо посмотрел на Герба. Склон — каменистый и едва ли не отвесный. Конечно. Керш в детстве всегда боялся сюда приходить.

— Ты не захотел слушаться взрослых умных дяденек. Смотри. Незнакомец ухмыльнулся и разжал пальцы. Щенок с визгом — впрочем, сразу прервавшимся, — рухнул вниз.

— Сука.

— Да нет, мне показалось, это был кобель… — Тварь.

— Скорее всего — да. Прощай, непослушный мальчик. Склон. Полет. И он.

— Состояние? — Стабильно тяжелое.

— В сознание?… — Еще не приходил.

— Когда?— Утром, около семи, наверно. А нашли в шесть вечера.

— Жить?— Наверно, будет.

— Лыжи?— Придется забыть.

— Черт… Бедняга.

— А вы отец?— Почти. Тренер.

— Сожалею… Сквозь вату в голове он слышал этот разговор. И, хоть с соображалкой было совсем хреново, понял. О лыжах можно забыть.

— Суки… — еле шевеля губами прорычал лыжник. Бывший лыжник.»