Никсы

Но сумел он взять себя в руки. Подошёл ближе к духу и окликнул его, приветственно помахав рукой.

Удивился парень, даже играть перестал. Смотрит на него — и говорит: «А разве ты не будешь топиться?» И нимфы столпились за его спиной. Толкаются, хихикают, высовывают любопытные мордашки: утопится — не утопится?

«А с чего мне, — отвечает Франц.

— Я, — говорит, — жизнью своей полностью доволен. А теперь, давай знакомиться. Я — Франц Шмульке, а тебя как зовут?» Растерялся парень. «Никак, — говорит.

— Кто никсами нас кличет, кто некки или нёкки. Водяные духи мы, если по-простому. Когда это люди нас по именам звали?» «Так ведь вы ж им не представляетесь, сразу в топь маните, — возразил Франц.

— Невежливо. Ну-ка говори своё имя!» Опешил никс от такого напора, да не стал более запираться.

«Прежде Томасом Шварцем звали, — сообщил он.

— Да нет больше того Томаса Шварца».

«Что же с ним сталось?» — продолжил допрос Франц.

«А что и со всеми нами, — встряла в разговор одна из девочек-нимф, что понахальнее. Рыженькая, вот как наша Аннмари.

— Утопили. Младший брат убийц нанял, чтобы наследником стать. А он не умер, а переродился никсом, как и мы!» «Трещотка, — огрызнулся на неё Томас — отныне будем называть его так, ведь даже нечисти полагается имя.

— Что было, то быльём поросло. Давай я тебе ещё раз сыграю, глядишь — передумаешь. Водичка тут мерзенькая, что есть, того не отнять, — да оно ведь дело-то недолгое».

— Вот ведь засранец! — воскликнула Аннмари.

— Неужто утопить хотел?

— Да его и кувалдой не зашибёшь, — фыркнула Дагни.

— Ну же, продолжай, не отвлекайся на эту балаболку!

«Снова запела скрипка, и пела она о том, как горько душе, не нашедшей покоя и после смерти, бродить по болотам, как мается она, зная, что убийство осталось неотмщенным, как одиноко ей среди юных нимф, не способных дать утешения. Смотрел Франц в глаза Томаса, слушал его музыку, и желанием — но вовсе не смерти, а любви — переполнялось его сердце. И понял он, что никогда не отпустит того обратно во тьму, пусть хоть сопротивляется, — всё равно останется с ним до конца дней своих».

— Какая страшная угроза.

Тихая мелодия, сопровождающая моё повествование, умолкла. Томас сунул скрипку своей любимице Дагни, сложил руки на груди и насмешливо посмотрел на меня.

— Ты, как всегда, всё переврал. Не так было.

— А как же? — спросила Ханна. Пока я рассказывал, она доплела свой венок и торжественно возложила на меня, после чего села рядом и положила свою белокурую головку мне на плечо. Я нравился ей, что неудивительно. Она была старшей из девочек, на момент смерти ей уже исполнилось шестнадцать, вот и хотелось романтики, а других кандидатов на роль объекта воздыхания в болотах не водилось — чтобы полюбить моего зануду Томаса, нужно обладать особым талантом.

— По-моему, он всё в точности рассказал.

— Во-первых, вовсе и не одиноко мне было. Я и при жизни людей не особо любил. Мне вас, пятерых болтушек, за глаза хватает. Во-вторых, ничего такого я не пытался выразить, играя, просто водил смычком по струнам от нечего делать. В-третьих, вовсе я ему не рад — явился тут, шумит, детей мне развращает. А ну убери от неё руку!

— Ревнует, ревнует! — запрыгали и захлопали в ладоши девочки, даже Дагни рассмеялась, а я перестал гладить волосы Ханны, встал, спустив малышку Эви на землю, и обнял моего упрямого никса.

— Не вредничай. Всё равно будет по-моему, но тебе понравится. У меня есть для вас новая сказка. Точнее — продолжение старой. Вот слушайте: Франц перерыл всю библиотеку, облазил весь интернет — я вам объяснял уже, что это такое, — поговорил с кучей людей, изучающих потусторонние явления — это вас, значит, — но нашёл-таки способ как человеку стать никсом. А это значит… — Нет, ты не можешь… — начал было Томас, но я не дал ему договорить.

— Я — могу. И сегодня ровно та самая ночь… да ты и сам ведь знаешь, правда?

— Если ты хотел утопиться, мог бы сделать это сразу.

«Пока я не успел тебя полюбить», — он вслух произносить не стал, разумеется, но я всегда понимал его с полуслова. Дождёшься от него признаний. Пожалуй, за них мог сойти тот факт, что я всё ещё жив.

— Так я же ненадолго, — успокоил его я.

— Зато потом я останусь с вами навсегда.

— А как же твоя кандидатская? — вспомнила Дагни.

— Тут допишу, буду вам читать вместо сказок. Ну а теперь нам пора начинать, полночь близится.

Я взял из рук Дагни скрипку. Мне на ухо наступил медведь, неправильным я буду водяным духом, а ну и к чёрту! Кто топиться не захочет — силой в трясину запихаю. Я вручил инструмент Томасу и попросил его играть. Он послушался, смирившись с моим решением, и полилась неземная мелодия.