Застывшие Чувства

Ах, да. Она же поменяла работу. Ушла-таки из «Крика», от ВВСа. Виктор Васильевич принял эту новость сухо и без эмоций, но свои чувства он всегда скрывал глубоко. Что до Галиньша, он воспринял это известие бурно и восторженно. Сразу устроил её на полторы ставки, в университете и музее. Распорядился обустроить рабочее место и вообще всячески старался угодить. Мария также смогла убедиться, что делает он это вовсе не из личной привязанности. Эрнест Иннокентьевич не подкатывал, не клеился, не чалился к Марии. Она даже слегка обиделась, что он игнорирует её как женщину, хотя некоторое время назад терпеть не могла этого скользкого взгляда и сальной улыбки. Ох уж это женская логика.

Корысть была в другом, она делала для него всю рутинную работу. Заключалась она в основном в разборке, чтении и сортировке архивных документов. Это было интересно. Тем более, что день хоть и был нормированным, как говорится, «от и до», но она приходила и уходила как сама желала.

Галиньш время от времени просил ещё поправить его работы: статьи, лекции, рефераты для разных научных журналов. Так она узнала, что он имеет вес в международном историческом и археологическом сообществах. Ни раз попадались журналы с его статьями, изданные за рубежом на английском, французском и немецком языках. Эрнест Иннокентьевич действительно был Историком с большой буквы.

Мария работала с интересом и статьи продолжала писать. Они выходили даже лучше прежних, заказных, скандальных, жареных, потому что писались от души. Их она публиковала под псевдонимами в разных изданиях, в том числе и в «Крике». Похоже, что Смальков даже был рад такому положению дел.

Вот сколько всего произошло в её жизни за это время. Хотя прошло-то всего четыре месяца или около того. Да, верно.

Что до её личной жизни… тут мало что изменилось. Точнее ничего не изменилось. За это время она только раз побывала у Гоши, где произошел курьезный случай.

Это случилось, когда Мария как всегда спонтанно заскочила к нему без видимой причины, якобы поделиться новостями о памятнике, ставшим теперь лишь поводом, чтобы заглянуть к новому другу. Настроение у нее в тот момент было прекрасное и удивительно спокойное, несмотря на начавшуюся всерьез осень. А мысли летали где-то очень далеко. Поэтому она без стука взлетела по лестнице и… застала Гошу с женщиной. Молодой, почти девчонкой. Нет, ничего такого она не увидела, они просто весело и громко разговаривали. Было очевидно, что знакомы они давно и отношения у них совсем не такие, как с ней, Марией. Но как всколыхнулись её чувства при виде этой… этой… конкурентки? Незнакомки? Словно бы на дно древнего пруда кто-то бросил динамитную шашку. Да, это походило больше всего на взрыв, поднявший со дна уйму ила, грязи и ещё кучу всякого застаревшего хлама, который годами, десятилетиями копился на дне. Мария вспыхнула, мгновенно решила уйти, но по инерции пролетела ещё на пару шагов вперед и попала в поле зрения Гоши.

— Мария, здравствуй! — весело поприветствовал он.

— Рад тебя видеть! Как хорошо, что ты зашла.

— Я очевидно не вовремя, я лишь хотела… — Вовремя, вовремя, я уже ухожу.

— Девушка бесцеремонно чмокнула Гошу в щеку, быстрым движением стерла помаду и двинулась к лестнице, по пути обдав Марию бесцеремонно-ироничным взглядом наглых карих глаз.

— Пока, не скучайте! — Долетело уже снизу, затем гулко хлопнула входная дверь.

— Пока, Светлана! — Гоша стоял рядом с Марией, и запоздало прощался со своей подружкой. Потом он перевел взгляд на Марию. У той, очевидно, все было вновь написано на лице. Он быстро это прочел, оценил обстановку и рассмеялся.

Мария испытала очередной шок, когда узнала, что Светлана сестра Гоши. «Какая я дура! Это же очевидно! Они так похожи, только у нее волосы крашеные, а у него щетина вечная. И на портрете я видела эту самую Свету. Точно, с какой-то женщиной в годах».

Вслед выяснилась и причина радостного настроения Гоши, — мама, та самая женщина с портрета, выздоравливала после операции. Сестра пришла сообщить как раз об этом. И что дежурить ночами больше не надо. Вот отчего Гоша бывал сонно-угрюмый, вялый и мрачный. Вот в чем дело-то! Это вдобавок к потере Ларисы и ребенка. «Какая же я поверхностная эгоистка и дура. Другие люди меня совершенно не интересуют. Их чувства, переживания… только в себе роюсь, копаюсь, ищу вчерашний день, как археолог. Или древняя карга перед нафталиновым сундуком, из которого все давно уже пора вытряхнуть на свалку».

— Прости, я было подумала… — Я все понял, не извиняйся. А ты что, взревновала меня?

— Ужасно.

— Мария неожиданно для себя оказалась в непривычной близости от Георгия. Руки сами обвились вокруг его шеи. Она все телом прильнула к нему и через слой одежды почувствовала, что и Гоша соскучился по женщине. Кровь хлынула по телу от невольных мыслей, но она не отстранилась, а ещё крепче прижалась к нему и задрожала.