Застывшие Чувства

— Что с вами? Вам нехорошо? — голос вернул её к действительности… ещё раз. Мария опять же была в зиме, на льду замерзшего озера, в солнечном дне. Рядом стоял тот самый инок, имени которого она так и не знала. Он осторожно шевелил её за плечо и всматривался в глаза настороженно-внимательным взором.

— Вам нехорошо? Вас проводить? Здесь есть ваши друзья или родные?

— Все хорошо, все в порядке, — Мария проговорила, но не услышала сказанных слов.

— Давайте я вас все же провожу к берегу.

— Инок осторожно взял Марию под локоть и повел к вмерзшим в лед мосткам.

«Что же это было? Вот сейчас?» — Мария неожиданно вдруг вспомнила, что все это случилось с ней здесь же, но очень давно.

В юности, когда ей было лет четырнадцать, пятнадцать. Да, точно. Тогда, как раз на Рождество родители настояли на том, что ей пора принять крещение. «Что? Креститься? Мне?! Я же комсомолка!» Она ещё долго и достаточно грубо спорила с родителями по поводу этого «дремучего обряда» и «религиозного мракобесия» в целом. Отчего она была так резко против крещения? Скорее всего, причина была не в её материалистических убеждениях и преданности делу ВЛКСМ, причина была… в страхе. Страх перед тем, что после этого ей придется жить не так, как взбредет в голову, а так, как будет требовать от нее кто-то другой, более сильный, могучий и знающий. И противиться ему не будет никакой возможности. И как же тогда жить? Нет, в Бога она не верила ни умом, ни сердцем, но кто же знает, что творится в глубинах подсознания.

Тем не менее, битву умов Мария тогда проиграла, родители настояли, а ей ничего не осталось, как сдаться на их волю и отправилась сюда, в Раифу. Было морозно, родители решили крестить дочь в купели, что размещалась в специальной постройке. Однако Мария заупрямилась и назло полезла в прорубь, сделанную на озере. Что она тогда хотела доказать и кому? Вот тогда-то с ней и произошло это неприятное происшествие. От резкого перепада температур случился шок, Мария потеряла сознание. Всего-то на несколько секунд. Её моментально вытащили из воды, увезли на скорой в больницу. Все обошлось в смысле здоровья, она даже ни разу ни кашлянула после этого. Зато были долгие натянутые отношения с родителями, демонстративное молчание, слезы в подушку и отчаянное непонимание.

Да, все это было, и Мария все это помнила хоть и смутно, как, наверное, любые детские воспоминания. Так вот почему она не хотела ехать сюда сегодня! Из-за этого? Из-за происшествия в детстве? Марию окатило холодом и страхом, лед под ногами показался невероятно тонким и прозрачным. Ей казалось, что она видит непроглядную темень воды и муть, подступающую со дна. «Скорее, скорее на спасительный берег».

И вот сегодня, кроме всего, она вспомнила то, что память заперла в себе на долгие годы. То, что случилось с ней в момент потери сознания, почти смерти. Неужели она действительно была на этой прекрасной поляне, на берегу ручья и говорила с тем добрым и кротким незнакомцем? Или это лишь фантазии её умирающего сознания? Видимо второе вернее.

«Как он сказал тогда? «Однажды ты спасешь множество людей. Тебе будут помогать. Один человек. Его будут звать Георгием».

— Уж не о Гоше художнике шла тогда речь? Он знал, что это все будет? Нет, нет, это слишком невероятно, неправдоподобно, просто совпадение».

— Мария сидела дома на любимом уютном диванчике перед бормочущем телевизором и вспоминала о двух происшествиях, случившихся с ней в один и тот же день, в одном и том же месте, но отстоящих одно от другого на много лет. Она опять по привычке гнала от себя прочь все непознанное, непонятное, а потому кажущееся опасным событие. Но перед её внутренним взором стояли глаза то доброго незнакомца с окладистой бородой, то глаза инока остановившего её на краю тонкого льда. В конце концов, она забылась сном и увидела во сне кого-то одного с добрым проницательным взглядом, идущем по льду. Да человек шел по льду, тонкому и прозрачному настолько, что его не было видно. От этого казалось, человек идет прямо по глади озера… а под его ногами распускаются волшебные цветы. Под каждым шагом. Он посмотрел Марии в глаза, улыбнулся.

— Здравствуй, Мария. Ты вовремя вспомнила нашу встречу. Сейчас самое время действовать. У тебя все получится, а я всегда буду рядом.

Утро следующего дня было столь же солнечно и приятно. Единственное, что омрачало настроение — утро было будничным, следовательно, надо было идти на работу.

Мария сидела в комнате верхнего этажа университетского здания и обозревала величественную панораму родного города.

Архив, как и полагается, был в подвале, чему она естественно не удивилась, а только иронично усмехнулась. Однако Эрнест Иннокентьевич распорядился поднять необходимые коробки наверх, в благоустроенное чистое сухое и светлое помещение, чтобы обожаемой Марии Александровне было бы удобно работать.