Добавить в моё избранное
24 мин, 23 сек 502
Вот так. Вот так-то лучше. О да! Перед ним всё кружилось, рассудок мутился, обожженное до густой красноты тело выло от боли, но он был доволен. Он успел. И поэтому он жив, поэтому он человек, а не дьяволов приспешник. Это самое главное — он не дьяволов приспешник.
Он боялся ритуала с огнем; боль, казалось, уже никогда не покидала его; кое-где на теле имелись мокнущие раны, не успевавшие зарубцеваться, и даже волдыри, но без ритуала никак. В последние дни он, поначалу едва касавшийся огня, всё сильней к нему прикладывался. Когда-нибудь он спалит себя. Только подумав об этом, Берг пришел в смятение. О боже! Похоже, и тут дьявол нашел лазейку. Да, да, это он направлял его руку. И как он до этого сразу не додумался? Что же делать?
Паника снова начала овладевать им. В одночасье мученические ожоги превратились в следы дьявольской ласки.
И он заплакал.
Сумасшествие — наследственное проклятие семьи Берга. Так, или почти так, говорила его мать — та еще сука. Она — толстая узколобая тётка в грязном переднике, с мощными руками, покрытыми густым черным волосом, — лупила его мокрой тряпкой и всегда орала. Ее крайне неприятный, хрипловатый голос раздражал его больше всего.
С ее слов Берг знал, что деда — законченного пьяницу и дебошира — арестовала инквизиция. На него — ветерана многих войн — донесли сельчане. «Он любил распевать мерзкие похабные песенки о всякой нечисти, за что и поплатился. Чтоб он сгнил в темнице, чтоб»… Наверное, это с ним и произошло.
Его отец совсем не походил на боевого деда. Он был тихим, безобидным, слабым, замордованным злобной бестией, которую он именовал «дорогой супругой», существом. В день двенадцатых именин своего третьего, самого младшего сына — его, Берга, — он повесился. Разъяренные сыновья, любившие кроткого добряка, — особенно старший, пошедший характером в деда — забили ненавистную деспотичную мать до смерти палками.
Берг хорошо помнил тот день. Ее истошные вопли и проклятия врезались в его память так сильно, что преследовали его всю жизнь. Не проходило и дня без того, чтобы он не вспомнил об этом.
Обоих братьев повесили, а его отдали какому-то землевладельцу практически в рабство. Семь лет Берг влачил жалкое существование, пахал в поле, сносил ежедневные побои, питался отбросами, а в последний год работал в относительно спокойном месте — на хозяйской бойне, — и каждый вечер выслушивал длинные проповеди местного дьякона-доминиканца, отличавшегося развитым красноречием и буйной фантазией.
Дьякон был немолод, безобразно толст, от него остро воняло мочой, вином и гнилой отрыжкой, ряса вечно была заляпана жиром, в путаной бороде белели крошки хлеба.
— Мы забыли лик отца святого! — так начинал он по обыкновению.
— А в чем причина? А в том, скажу я вам, что многие начинают думать, что бог, который есть первопричина всех вещей, как их образец, святый боже! не радеет о своих чадах. Сии еретики говорят, что раз бог насылает на землю чуму, град, мор, то он забыл о нас. И в поисках спасения они обращаются, — в этом месте он всегда преувеличенно испугано крестился, — к ведьмам, к чаровницам, кудесникам. А что же делают ведьмы? Они утешают сих глупцов, молятся, даже крестятся, прикрываясь богом и сыном его Иисусом, как своими небесными покровителями. Вдумайтесь! Вдумайтесь! Обратимся к тому, что писали на сей счет отцы церкви. Тома из Аквино писал, что: «Зло, состоящее в несовершенстве действования, или проистекающее от несовершенного действования, не может быть отнесено к богу, как своей первопричине. Ибо в боге нет никакого несовершенства». Значит не от бога ведьмы! Запомните! Не от бога эти мерзкие твари! Левит говорит: «Чья душа склоняется к магам и кудесникам и с ними блудит, против того хочу я поднять лик свой и низринуть из стада народа своего». Воистину так! А в Писании сказано: «Никому не разрешено заниматься кудесничеством, иначе свершит над ним смертную казнь мстящий меч». Не вздумайте помогать им, ибо закон гласит: «Эти преступники не должны переступать порога чужого дома: кто их впустит, тому грозит сожжение имущества. Никто не имеет права их принимать и давать им советы. Виновные в этом ссылаются, и их имущество конфискуется».
Дальше его тихая поначалу речь переходила в визгливые выкрики, полные устрашающих цитат из «Malleus Maleficarum»:
— … Ведьмы насылают град, бури и дурную погоду, причиняют бесплодие людям и животным, посвящают детей, которых они не пожрали, демонам, или же убивают их, что, однако, случается только с детьми, которые не возрождены водою крещения. Они умеют гуляющих возле воды детей на глазах родителей бросать в воду, но так, чтоб никто этого не заметил; приводить лошадей под всадником в бешенство; перелетать с места на место по воздуху телесно или только в воображении; затуманивать души судей и председателей, дабы последние не могли им вредить; внушать себе и другим молчание во время пыток; поражать руки и сердца арестовывающих их сильной дрожью; скрытое от других обнаруживать, предсказывать будущее по указанию дьявола!
Он боялся ритуала с огнем; боль, казалось, уже никогда не покидала его; кое-где на теле имелись мокнущие раны, не успевавшие зарубцеваться, и даже волдыри, но без ритуала никак. В последние дни он, поначалу едва касавшийся огня, всё сильней к нему прикладывался. Когда-нибудь он спалит себя. Только подумав об этом, Берг пришел в смятение. О боже! Похоже, и тут дьявол нашел лазейку. Да, да, это он направлял его руку. И как он до этого сразу не додумался? Что же делать?
Паника снова начала овладевать им. В одночасье мученические ожоги превратились в следы дьявольской ласки.
И он заплакал.
Сумасшествие — наследственное проклятие семьи Берга. Так, или почти так, говорила его мать — та еще сука. Она — толстая узколобая тётка в грязном переднике, с мощными руками, покрытыми густым черным волосом, — лупила его мокрой тряпкой и всегда орала. Ее крайне неприятный, хрипловатый голос раздражал его больше всего.
С ее слов Берг знал, что деда — законченного пьяницу и дебошира — арестовала инквизиция. На него — ветерана многих войн — донесли сельчане. «Он любил распевать мерзкие похабные песенки о всякой нечисти, за что и поплатился. Чтоб он сгнил в темнице, чтоб»… Наверное, это с ним и произошло.
Его отец совсем не походил на боевого деда. Он был тихим, безобидным, слабым, замордованным злобной бестией, которую он именовал «дорогой супругой», существом. В день двенадцатых именин своего третьего, самого младшего сына — его, Берга, — он повесился. Разъяренные сыновья, любившие кроткого добряка, — особенно старший, пошедший характером в деда — забили ненавистную деспотичную мать до смерти палками.
Берг хорошо помнил тот день. Ее истошные вопли и проклятия врезались в его память так сильно, что преследовали его всю жизнь. Не проходило и дня без того, чтобы он не вспомнил об этом.
Обоих братьев повесили, а его отдали какому-то землевладельцу практически в рабство. Семь лет Берг влачил жалкое существование, пахал в поле, сносил ежедневные побои, питался отбросами, а в последний год работал в относительно спокойном месте — на хозяйской бойне, — и каждый вечер выслушивал длинные проповеди местного дьякона-доминиканца, отличавшегося развитым красноречием и буйной фантазией.
Дьякон был немолод, безобразно толст, от него остро воняло мочой, вином и гнилой отрыжкой, ряса вечно была заляпана жиром, в путаной бороде белели крошки хлеба.
— Мы забыли лик отца святого! — так начинал он по обыкновению.
— А в чем причина? А в том, скажу я вам, что многие начинают думать, что бог, который есть первопричина всех вещей, как их образец, святый боже! не радеет о своих чадах. Сии еретики говорят, что раз бог насылает на землю чуму, град, мор, то он забыл о нас. И в поисках спасения они обращаются, — в этом месте он всегда преувеличенно испугано крестился, — к ведьмам, к чаровницам, кудесникам. А что же делают ведьмы? Они утешают сих глупцов, молятся, даже крестятся, прикрываясь богом и сыном его Иисусом, как своими небесными покровителями. Вдумайтесь! Вдумайтесь! Обратимся к тому, что писали на сей счет отцы церкви. Тома из Аквино писал, что: «Зло, состоящее в несовершенстве действования, или проистекающее от несовершенного действования, не может быть отнесено к богу, как своей первопричине. Ибо в боге нет никакого несовершенства». Значит не от бога ведьмы! Запомните! Не от бога эти мерзкие твари! Левит говорит: «Чья душа склоняется к магам и кудесникам и с ними блудит, против того хочу я поднять лик свой и низринуть из стада народа своего». Воистину так! А в Писании сказано: «Никому не разрешено заниматься кудесничеством, иначе свершит над ним смертную казнь мстящий меч». Не вздумайте помогать им, ибо закон гласит: «Эти преступники не должны переступать порога чужого дома: кто их впустит, тому грозит сожжение имущества. Никто не имеет права их принимать и давать им советы. Виновные в этом ссылаются, и их имущество конфискуется».
Дальше его тихая поначалу речь переходила в визгливые выкрики, полные устрашающих цитат из «Malleus Maleficarum»:
— … Ведьмы насылают град, бури и дурную погоду, причиняют бесплодие людям и животным, посвящают детей, которых они не пожрали, демонам, или же убивают их, что, однако, случается только с детьми, которые не возрождены водою крещения. Они умеют гуляющих возле воды детей на глазах родителей бросать в воду, но так, чтоб никто этого не заметил; приводить лошадей под всадником в бешенство; перелетать с места на место по воздуху телесно или только в воображении; затуманивать души судей и председателей, дабы последние не могли им вредить; внушать себе и другим молчание во время пыток; поражать руки и сердца арестовывающих их сильной дрожью; скрытое от других обнаруживать, предсказывать будущее по указанию дьявола!
Страница
2 из 7
2 из 7
