От улыбки

— Сартр написал свою первую книгу по причине того, что не поднял с земли клочок бумаги, проходя мимо. Его поразила собственная несвобода! — с апломбом говорил Зубран.

— «Тошнота» стала его лучшим произведением. О, книги! О, эта амброзия для ума!

Непонимание читалось в суетливом взгляде Конопатого. Уже жалел о том, какую кашу заварил: не успел поезд тронуться, а ему понадобилось показать нам Новую Джоконду у себя на «айпаде». Что ж, Акелла промахнулся — мы не прикидывались Улыбашками.

— Ницше считает душевнобольными тех, кто ощущает несвободу воли. А глупцами называет тех, кто её отрицает. Но знаешь, какие философские концепции мне незнакомы? В которых человеческую свободу мешают с дерьмом. Сечёшь, плюгавый? Свобода индивида — это слишком непростой вопрос, чтобы так однобоко и необдуманно к нему относиться.

— Он указал тростью на разбитый «айпад».

— Впрочем, ладно, Гегель и другие проповедники чем-то подобным как раз и занимались на останках Канта, правда, это к делу не относится.

Зубран всегда держал при себе трость из прочнейшего дерева — из так называемой «железной берёзы». Откуда у него такая редкая игрушка, я не знал. Тёмное древко завершалось набалдашником в форме головы зубра. Зачем трость человеку, у которого нет проблем с ходьбой? Вот и я не знал, пока не увидел эту тросточку в деле. Обычно он держался за неё, вытянув вперёд, как поддерживают ручку дамы в бальных танцах.

Зубран всегда был в тёмном деловом костюме, при галстуке, в начищенных туфлях. Лысый, щетинистый, со впалыми глазами и бесформенным черепом, как тот набалдашник трости.

Проклятый дресс-код коснулся и меня. На мне — заношенный до дыр пиджак, чёрные джинсы. Я, как обычно, держался руками за бляху ремня, теребя большими пальцами тренчик.

— Тебе повезло, что с нами сегодня нет Торта.

— Зубран указал тростью на пустую койку.

— Карачун пришёл бы тебе раньше, чем технике твоей. Даже вдвойне повезло: его улыбка сюда бы не пролезла. И носки он не стирает. Кстати, об улыбках. Ты пытался заразить ею тех, кто едет на разборку с её Создателем!

— Вы нашли Художника? — второй раз за два часа подал хриплый голос Конопатый. Первым было: «Пацаны, зацените фото!».

— В этом нам помог Торт. Отследил по «айпи» в интернете, узнал адрес. Он у нас хакер.

Я удивлённо уставился на Зубрана. Так просто выложить всё незнакомцу… — А в авангарде у нас Пушка.

— Трость указала на меня.

— «Аммонал» не прижилось, пришлось скакать от фамилии. Самый молчаливый и опасный ублюдок из всех, кого я знаю.

Поезд снижал скорость, за стеклом проплывали вокзальные постройки и вереницы вагонов.

— Вы убьёте Художника? — с надеждой спросил Конопатый.

— Думаем над этим.

— Зубран надел шапку с двумя козырьками.

— Ты бы сам не расслаблялся. Мою трость тошнит от тебя, как руки Сартра от бумажки. Но насчёт ножниц своего товарища я не уверен.

Я тоже не хотел убивать его. Мы добропорядочные люди.

— Единственное, что я тебе пожелаю, Конопатый, это чтобы твоё дыхание перешло из автоматического режима в ручной, au revoir! — Он поправил галстук, и мы покинули купе.

~ У Зубрана была заразительная, кадыкастая улыбка.

— Идеальное правовое государство, по мнению большинства философов, базируется на трёх правящих силах: судьи, стражи и философы, иногда их заменяют аристократами. Но как смотреть на систему права теперь, при Новой Джоконде? После такого мир уже никогда не будет прежним.

Улыбчивый Апокалипсис начался всего неделю назад. Фотографии и видео одного и того же объекта за считанные часы разлетелись по всему миру, испортив судьбы миллионов людей. Возможно, уже миллиардов.

— Кант считал, что природа наделила нас неуживчивостью, чтобы мы были сильнее, стройнее, как растения в тени друг друга. Ведь в открытом поле они получаются уродливыми. Но у нас сейчас противоположная ситуация — нас всех окутала непроглядная тьма.

Какой-то Художник выскреб углём изображение неизвестного науке существа на обоях. Лицо напоминало человеческое, гуманоид улыбался до ушей. Но тело ниже шеи резко сужалось и уменьшалось, закручиваясь вокруг головы в спираль. Посреди лба у Головастика находился крест.

— Мы должны выяснить: можно ли вернуть нормальность лицам, уничтожив Новую Джоконду? Если же Апокатастатис невозможен, то будем уже думать, что делать с Художником. Но таких талантов в расход пускать из-за одной только мести — не комильфо.

Картинка обладала необъяснимо сильным гипнотическим эффектом. Художник начал рассылать по интернету изображение всем, до кого мог дотянуться.

Каждый, кто единожды бросал взгляд на это изображение, слышал в голове странный звук — ТРРРЫН — словно кто-то рядом проводил пальцами по струнам гитары.

А губы человека в этот момент расползались в широкой улыбке.