Добавить в моё избранное
22 мин, 25 сек 15014
Палач?
Один шаг вперед, и мрак чернильным омутом накрыл королеву.
Круг света — источник очень высоко, не разглядеть. Внутри этого рыхло-белого сияния Самария: сидит на лестнице и устало массирует лицо.
Королева блуждает уже несколько часов, но конца не видать. Подниматься наверх?
У пещеры (туннеля? ямы? бездны?) нет ни боковых стен, ни основания — сваи уходят далеко вниз. Через равные промежутки пепельные круги света.
Женщина встает — неловко и заторможенно — и спускается в темноту.
Шорох шагов. Самарии и еще чьих-то, которые преследуют навязчиво и неотступно, — следят, но не приближаются.
«Шух. Шух. Шух».
Стон.
— Здесь есть кто-нибудь? — хватается за выпрыгивающее сердце Самария.
— «Она придет за мной, — поет кто-то.
— Она услышит голос мой».
— К… Что? Кто?
— Ах, да. Постоянно забываю, что не одна тут, — без особого удивления или восторга заявляет певица, — Где ты… — королева тщетно водит перед собой руками, — не вижу.
Раздается шарканье, и в круг света внизу входит женщина. Одну ногу она странно подволакивает.
— Кто ты? — Самария опасливо спускается к незнакомке.
— Что это за место?
У девушки — совсем молоденькой, с круглым приятным лицом и челкой до бровей — запеклась под носом кровь.
— Мария… Не знаю. Я пыталась уйти, но всегда возвращаюсь. Сюда. Туда. Из ниоткуда в никогда. И обратно. Здесь всякий раз одно и то же.
Мария озирается по сторонам и вдруг начинает быстро-быстро дышать.
— Успокойся, — бесцветно-ровным голосом шепчет Самария.
— И в моем замке всегда одно и то же. Ты кого-то боишься?
Девушка в ужасе отступает и показывает за спину королевы:
— Ее.
Самария вскочила на постели — в кресле напротив сидела долговязая Лиз. Карие глаза участливо, почти ласково смотрели на королеву.
— Доброе утро, ваше высочество.
За окном все еще было пасмурно. Дождь шептал монотонную отходную молитву; от приоткрытого окна вползал сквозняк и теребил засохшие цветы в вазочке.
— Утро? Сколько я спала?
— Пять дней и пару часов сверху, ваше вы… — Так долго? Мне снился странный сон, — оборвала на полуслове королева и задумчиво провела рукой по волосам.
— Я шла по лестнице, шла и шла. Много времени. Нашла испуганную девушку… — Ничего страшного, госпожа, — мягко ответила Лиз.
— Да, — согласилась Самария и кивнула, — точно убеждала себя.
— Да! Ты права — всего лишь сон. Неси воды — умыться.
— Хорошо, ваше высочество. Вот, новое письмо.
— Спасибо, — приняла конверт и будто засветилась изнутри королева.
«Матушка, как вы? Давно не видел от вас ответа, а между тем скучаю. Быть может, навестите своего сына в Арканвиче? Я был бы рад.
Меж тем, история местной тюрьмы затянула меня точно трясина.
В Третью Издольную войну здесь был форт. Мой прадед осадил тогда остатки отрядов регента и ждал, пока люди внутри не стали умирать от некой странной болезни. Автор хроники указывает на холеру, — она потом случалась среди наших солдат, — но с тем же успехом это может быть и любая другая инфекция. По некоторым симптомам похоже на чуму, но я не уверен.
После войны орудия убрали, а подвалы превратили в тюрьму. Сюда свозили преступников со всего королевства и казнили. Причем, боюсь, не все среди них были действительно виновны — разве что в неприятии власти прадеда. Кстати, орудия пыток и умерщвления до сих пор можно увидеть на территории. Честно сказать, меня дрожь пробирает от одного их вида.
Горожане не особо любят рассказывать о том периоде истории. Я выяснил только (у хозяина пансиона), что в 302 году в тюрьме (на полотне «Карающего Рока»… — в правом нижнем углу значится именно 302 год) служил некий Лазарус Анри-Сансон, палач. Он-то и изображен на картине.
Также я изучал истории казненных здесь, и одна заметка меня поразила — о Армине Дамере. Он был убийцей и людоедом — столь опасным, что до смерти его держали непременно связанным и в металлическом наморднике. Автор статьи говорит, что заключенный все равно умудрился загрызть насмерть одного из конвоиров. Ужас, да и только.
Знаете, Арканвич уже не кажется мне таким приятным местом, как раньше. Это внешнее спокойствие больше похоже на искусственную маску или ловкий трюк.
Матушка, вы ответите мне? Хоть поругайте меня, что занимаюсь такой ерундой и гадостью.
Буду дальше проверять сведения. Ваш сын».
— Вы закончили, ваше высочество? — королева даже не заметила, как старушка вернулась с полотенцем и тазиком.
— Да, сейчас. Как думаешь написать ему? Или нет? Нет, не буду. Лучше поеду. Да? Вот только дожди закончатся, и сразу поеду. Стоит навести порядок в том месте.
— Хорошо, госпожа.
Один шаг вперед, и мрак чернильным омутом накрыл королеву.
Круг света — источник очень высоко, не разглядеть. Внутри этого рыхло-белого сияния Самария: сидит на лестнице и устало массирует лицо.
Королева блуждает уже несколько часов, но конца не видать. Подниматься наверх?
У пещеры (туннеля? ямы? бездны?) нет ни боковых стен, ни основания — сваи уходят далеко вниз. Через равные промежутки пепельные круги света.
Женщина встает — неловко и заторможенно — и спускается в темноту.
Шорох шагов. Самарии и еще чьих-то, которые преследуют навязчиво и неотступно, — следят, но не приближаются.
«Шух. Шух. Шух».
Стон.
— Здесь есть кто-нибудь? — хватается за выпрыгивающее сердце Самария.
— «Она придет за мной, — поет кто-то.
— Она услышит голос мой».
— К… Что? Кто?
— Ах, да. Постоянно забываю, что не одна тут, — без особого удивления или восторга заявляет певица, — Где ты… — королева тщетно водит перед собой руками, — не вижу.
Раздается шарканье, и в круг света внизу входит женщина. Одну ногу она странно подволакивает.
— Кто ты? — Самария опасливо спускается к незнакомке.
— Что это за место?
У девушки — совсем молоденькой, с круглым приятным лицом и челкой до бровей — запеклась под носом кровь.
— Мария… Не знаю. Я пыталась уйти, но всегда возвращаюсь. Сюда. Туда. Из ниоткуда в никогда. И обратно. Здесь всякий раз одно и то же.
Мария озирается по сторонам и вдруг начинает быстро-быстро дышать.
— Успокойся, — бесцветно-ровным голосом шепчет Самария.
— И в моем замке всегда одно и то же. Ты кого-то боишься?
Девушка в ужасе отступает и показывает за спину королевы:
— Ее.
Самария вскочила на постели — в кресле напротив сидела долговязая Лиз. Карие глаза участливо, почти ласково смотрели на королеву.
— Доброе утро, ваше высочество.
За окном все еще было пасмурно. Дождь шептал монотонную отходную молитву; от приоткрытого окна вползал сквозняк и теребил засохшие цветы в вазочке.
— Утро? Сколько я спала?
— Пять дней и пару часов сверху, ваше вы… — Так долго? Мне снился странный сон, — оборвала на полуслове королева и задумчиво провела рукой по волосам.
— Я шла по лестнице, шла и шла. Много времени. Нашла испуганную девушку… — Ничего страшного, госпожа, — мягко ответила Лиз.
— Да, — согласилась Самария и кивнула, — точно убеждала себя.
— Да! Ты права — всего лишь сон. Неси воды — умыться.
— Хорошо, ваше высочество. Вот, новое письмо.
— Спасибо, — приняла конверт и будто засветилась изнутри королева.
«Матушка, как вы? Давно не видел от вас ответа, а между тем скучаю. Быть может, навестите своего сына в Арканвиче? Я был бы рад.
Меж тем, история местной тюрьмы затянула меня точно трясина.
В Третью Издольную войну здесь был форт. Мой прадед осадил тогда остатки отрядов регента и ждал, пока люди внутри не стали умирать от некой странной болезни. Автор хроники указывает на холеру, — она потом случалась среди наших солдат, — но с тем же успехом это может быть и любая другая инфекция. По некоторым симптомам похоже на чуму, но я не уверен.
После войны орудия убрали, а подвалы превратили в тюрьму. Сюда свозили преступников со всего королевства и казнили. Причем, боюсь, не все среди них были действительно виновны — разве что в неприятии власти прадеда. Кстати, орудия пыток и умерщвления до сих пор можно увидеть на территории. Честно сказать, меня дрожь пробирает от одного их вида.
Горожане не особо любят рассказывать о том периоде истории. Я выяснил только (у хозяина пансиона), что в 302 году в тюрьме (на полотне «Карающего Рока»… — в правом нижнем углу значится именно 302 год) служил некий Лазарус Анри-Сансон, палач. Он-то и изображен на картине.
Также я изучал истории казненных здесь, и одна заметка меня поразила — о Армине Дамере. Он был убийцей и людоедом — столь опасным, что до смерти его держали непременно связанным и в металлическом наморднике. Автор статьи говорит, что заключенный все равно умудрился загрызть насмерть одного из конвоиров. Ужас, да и только.
Знаете, Арканвич уже не кажется мне таким приятным местом, как раньше. Это внешнее спокойствие больше похоже на искусственную маску или ловкий трюк.
Матушка, вы ответите мне? Хоть поругайте меня, что занимаюсь такой ерундой и гадостью.
Буду дальше проверять сведения. Ваш сын».
— Вы закончили, ваше высочество? — королева даже не заметила, как старушка вернулась с полотенцем и тазиком.
— Да, сейчас. Как думаешь написать ему? Или нет? Нет, не буду. Лучше поеду. Да? Вот только дожди закончатся, и сразу поеду. Стоит навести порядок в том месте.
— Хорошо, госпожа.
Страница
2 из 7
2 из 7
