Бессонную ночь пережить легко, труднее — рассвет встречать. От вечного света недалеко. Бессмысленно правды ждать. Бессмысленно верить словам живых, на совесть лелеять страх. Настанет день выноса всех святых, истлевших в своих гробах… Елена Трубицина.
Добавить в моё избранное
23 мин, 53 сек 17950
В моей жизни было немало опасностей, как немало и тех событий, которые людям идеалистического склада ума свойственно относить к области сверхъестественного. Признаюсь, я сам стремился навстречу Мистическому — отчасти из-за любви к приключениям, отчасти — из любопытства. Но ни вековечная тьма над гнилыми болотами, ни пламя и хохот полуночного демонического шабаша не способны вызвать во мне больше страха, чем воспоминание о странной, одинокой девушке, которую я когда-то звал своей любимой… Но обо всем по порядку.
Мне было тогда лет семнадцать, и я был самым обычным молодым бездельником с претензиями на серьезное увлечение оккультизмом. Все заброшенные кладбища и выморочные деревни в округе были мною исследованы, все доступные книги по магии изучены, и все местные «мистики», начиная от бабок-знахарок и заканчивая неформалами-сатанистами, ходили в моих хороших знакомых. Однако все мои усилия пропадали даром — я не только ни разу не столкнулся ни с чем удивительным или пугающим, но даже не ответил на вопрос — стоит ли хоть что-то за многочисленными «страшными историями» о «нечистых местах» или это всего лишь сказки. Поэтому я относил себя к атеистам и не заботился, кем меня считают окружающие.
Надо сказать, что кроме этого не совсем обычного увлечения, меня мало что отличало от окружающих. Я не пропускал ни одного рок-сейшена, любил большие шумные компании, встречался с девчонками… Впрочем, личная жизнь не слишком ладилась — отчасти из-за того, что мои пассии не разделяли моего интереса к сверхъестественному, отчасти — из-за того, что их обижал недостаток внимания, когда я сосредотачивал свое внимание на новом предмете исследования. Меня такое совершенно не устраивало, и время от времени я намекал друзьям, что было бы неплохо познакомиться с какой-нибудь девушкой-оккультисткой. И вот однажды мне дали телефон некой Юлии, рассказав при этом, что она пишет стихи и разбирается в магии. Мы созвонились, и через несколько дней встретились лично.
Это была девушка небольшого роста, с короткими темными волосами и зелеными глазами. Одежду она носила в основном черного цвета, отдавая предпочтение футболкам с логотипами блэк-металлических групп, а в дополнение к ним — множество цепей на запястьях и на шее. Оказалось, что она действительно пишет неплохие, хотя довольно печальные и злые стихи, а вот особыми познаниями в оккультизме не обладает. После нескольких часов общения мы договорились встречаться почаще. Почему-то мне показалось интересным рассказать ей то, что я сам знал об области сверхъестественного — может быть, потому, что я интуитивно почувствовал в ней связь с чем-то запредельным?
Однако моей ученицей Юленька не стала. Я в то время развивал теорию об двух полюсах оккультных наук — нордическом и ориентальном — и стремился отделить «арийское» магическое наследие от «неарийского». Юля же считала себя сатанисткой, более того — она реально верила в существование Сатаны, которому была призвана «служить». Все мои споры с нею, со ссылками на мнения таких современных сатанистов, как Варракс и Олегерн, ни к чему ни привели, — я попросту столкнулся с верующим, пусть и в Дьявола, человеком, которому ничего доказать было попросту невозможно. В конце концов я попросту махнул на это дело рукой, решив, что постепенно Юля сама поймет, что заблуждается, хотя меня задевало то, что человек, не видевший и не прочитавший и десятой доли моего, берется со мной спорить.
Если же отвлечься от сатанинской тематики, то это была одинокая, хоть и поменявшая немало молодых людей, девушка, жившая с родителями в большой квартире в районе новостроек и учившаяся в университете. Друзей она заводила себе в основном по переписке. Из-за того, что ее, по ее собственным словам, «никто не понимал», у нее часто бывали нервные срывы и истерики. К спиртному она тоже была как минимум не равнодушна, что приводило к трагическим последствиям и для нее самой, и для окружающих. Хотя когда я решил, что она станет моей, я еще и не подозревал об этой стороне ее жизни, списывая все Юлины странности на мистический склад ума.
Какое-то время мы не заходили дальше поцелуев и прогулок «за лапу». Разговоры же о магии постепенно трансформировались в беседы о вампирах. Эта тема вообще была была очень близка Юле, даже называть себя она предпочитала «Лестат» — в честь одного из персонажей романов Анны Райс о вампирах. Дернул же меня черт рассказать ей о том средневековом ритуале, каким по преданиям чернокнижники, чувствуя приближение смерти, превращали себя в чудовищных обитателей Тьмы, жаждущих крови! Я даже в шутку зловещим голосом прочитал ей заклятие, сопровождавшее этот обряд — кто же знал, что она запомнит его слово в слово?
Логический конец наших «невинных» отношений наступил под новый год, прямо в каком-то подъезде, причем — по инициативе самой Юли. И до того, и после она не раз говорила мне, что ее идеал — не я, и не кто-то из ее знакомых, а некий абстрактный сатанист-мизантроп с длинными черными волосами.
Мне было тогда лет семнадцать, и я был самым обычным молодым бездельником с претензиями на серьезное увлечение оккультизмом. Все заброшенные кладбища и выморочные деревни в округе были мною исследованы, все доступные книги по магии изучены, и все местные «мистики», начиная от бабок-знахарок и заканчивая неформалами-сатанистами, ходили в моих хороших знакомых. Однако все мои усилия пропадали даром — я не только ни разу не столкнулся ни с чем удивительным или пугающим, но даже не ответил на вопрос — стоит ли хоть что-то за многочисленными «страшными историями» о «нечистых местах» или это всего лишь сказки. Поэтому я относил себя к атеистам и не заботился, кем меня считают окружающие.
Надо сказать, что кроме этого не совсем обычного увлечения, меня мало что отличало от окружающих. Я не пропускал ни одного рок-сейшена, любил большие шумные компании, встречался с девчонками… Впрочем, личная жизнь не слишком ладилась — отчасти из-за того, что мои пассии не разделяли моего интереса к сверхъестественному, отчасти — из-за того, что их обижал недостаток внимания, когда я сосредотачивал свое внимание на новом предмете исследования. Меня такое совершенно не устраивало, и время от времени я намекал друзьям, что было бы неплохо познакомиться с какой-нибудь девушкой-оккультисткой. И вот однажды мне дали телефон некой Юлии, рассказав при этом, что она пишет стихи и разбирается в магии. Мы созвонились, и через несколько дней встретились лично.
Это была девушка небольшого роста, с короткими темными волосами и зелеными глазами. Одежду она носила в основном черного цвета, отдавая предпочтение футболкам с логотипами блэк-металлических групп, а в дополнение к ним — множество цепей на запястьях и на шее. Оказалось, что она действительно пишет неплохие, хотя довольно печальные и злые стихи, а вот особыми познаниями в оккультизме не обладает. После нескольких часов общения мы договорились встречаться почаще. Почему-то мне показалось интересным рассказать ей то, что я сам знал об области сверхъестественного — может быть, потому, что я интуитивно почувствовал в ней связь с чем-то запредельным?
Однако моей ученицей Юленька не стала. Я в то время развивал теорию об двух полюсах оккультных наук — нордическом и ориентальном — и стремился отделить «арийское» магическое наследие от «неарийского». Юля же считала себя сатанисткой, более того — она реально верила в существование Сатаны, которому была призвана «служить». Все мои споры с нею, со ссылками на мнения таких современных сатанистов, как Варракс и Олегерн, ни к чему ни привели, — я попросту столкнулся с верующим, пусть и в Дьявола, человеком, которому ничего доказать было попросту невозможно. В конце концов я попросту махнул на это дело рукой, решив, что постепенно Юля сама поймет, что заблуждается, хотя меня задевало то, что человек, не видевший и не прочитавший и десятой доли моего, берется со мной спорить.
Если же отвлечься от сатанинской тематики, то это была одинокая, хоть и поменявшая немало молодых людей, девушка, жившая с родителями в большой квартире в районе новостроек и учившаяся в университете. Друзей она заводила себе в основном по переписке. Из-за того, что ее, по ее собственным словам, «никто не понимал», у нее часто бывали нервные срывы и истерики. К спиртному она тоже была как минимум не равнодушна, что приводило к трагическим последствиям и для нее самой, и для окружающих. Хотя когда я решил, что она станет моей, я еще и не подозревал об этой стороне ее жизни, списывая все Юлины странности на мистический склад ума.
Какое-то время мы не заходили дальше поцелуев и прогулок «за лапу». Разговоры же о магии постепенно трансформировались в беседы о вампирах. Эта тема вообще была была очень близка Юле, даже называть себя она предпочитала «Лестат» — в честь одного из персонажей романов Анны Райс о вампирах. Дернул же меня черт рассказать ей о том средневековом ритуале, каким по преданиям чернокнижники, чувствуя приближение смерти, превращали себя в чудовищных обитателей Тьмы, жаждущих крови! Я даже в шутку зловещим голосом прочитал ей заклятие, сопровождавшее этот обряд — кто же знал, что она запомнит его слово в слово?
Логический конец наших «невинных» отношений наступил под новый год, прямо в каком-то подъезде, причем — по инициативе самой Юли. И до того, и после она не раз говорила мне, что ее идеал — не я, и не кто-то из ее знакомых, а некий абстрактный сатанист-мизантроп с длинными черными волосами.
Страница
1 из 7
1 из 7
