Как всегда с утра Череп страдал с похмелья. Поднявшись, он в тысячный раз дал себе слово опохмелиться и все — шабаш — завязать к чертовой матери. Ну хотя бы на месяц…
Добавить в моё избранное
23 мин, 50 сек 14545
Выгнув спину и волнообразно вертя распушенным хвостом, кот метался по всей квартире, ища выход. Приятели, боясь упустить добычу, принялись ловить его, однако кот ни в какую не желал превращаться в банальный суповой набор и сопротивлялся этому изо всех сил. Он кусался, царапался, истошно верещал. Но и наши любители дичи не желали отступать. В конце концов, кота загнали на кухню, и тут случилось самое страшное. Кот, вскочив на шкаф, задел выставленную Черепом бутылку с самогоном. Упав на пол, та разбилась вдребезги. Череп припал к осколкам. В глазах его стояли слезы. Затем он принялся неистово материться и в буквальном смысле рвать на себе волосы.
— Ты это, не переживай так, — попытался успокоить его Леший.
— Она того, не целая была. Я отхлебнуть успел чуть-чуть, с половину.
Утешение не возымело действия.
— Ну, сукин кот, держись! — с этими словами Череп метнулся в прихожую, схватил колун, который несколько дней назад прихватизировал у соседа, в надежде загнать рано или поздно за пузырь. Ра-аз! И шкаф прорезала трещина. Кот перепрыгнул на стол. Ра-аз! И стол разлетелся напополам. Кот прошмыгнул в комнату и забился под тумбочку. Череп не отставал. Ра-аз! И та же участь, что и стол, постигла тумбочку. Когда кот запрыгнул на телевизор, старый, еще советского производства, Череп на мгновение задумался, но вот и телевизор разлетелся вдребезги, а кот был невредим. До сей поры Леший философски наблюдал всю эту картину разрушения, однако тут и его словно черт дернул. Выбежав из квартиры, он возвратился с довольно увесистым топором для разделки мяса, который остался у него в память о прежней работе. Вид топора, казалось, произвёл на кота впечатление. Несколько раз он благополучно отскакивал от ударов, но под конец всё же был загнан в угол. Собутыльники со своим грозным оружием наизготовку наступали на бедного кота. Кот изогнулся, ощерился, глаза его бешено сверкали, но отступать ему было некуда, а топор с колуном были уже занесены над ним. Тут что-то хлопнуло, и весь угол заволокло вонючим дымом.
Когда он рассеялся, изумленным взорам кошкодеров предстала странная фигура. Длинная, худая, в чёрные лохмотья закутанная старуха! Её выдающийся острый подбородок трясся от ярости, беззубый рот, на который наползал крючковатый нос, осклабился в злобную ухмылку, а светящиеся кошачьи глаза бросали искры. На голове торчали чёрные щетинистые волосы, и — чтобы сделать эту гадкую рожу вполне отвратительной — два больших ожога перерезывали левую щёку до самого носа. Леший долго вглядывался в старуху и, наконец, признав в ней старую знакомую, воскликнул:
— Ну ты, Верка, и допилась!
— Какая я тебе Верка, придурок, — зло огрызнулась старуха.
— Ведьма я, понял? Разуй глаза-то.
— Чтоб мне век страдать с похмелья, — только и нашелся что пробормотать Череп. В глазах ведьмы блеснул злой огонек.
— Сам напросился. Так и будет. Вы, — ведьма ткнула костлявым пальцем в сторону кошкодеров, — чуть меня не угробили. За это я накажу вас самым страшным наказанием: отныне все, что бы вы ни пили, будет превращаться в обыкновенную воду. С этими словами ведьма сделала пасс, отчего в глазах у собутыльников зарябило, и, противно захохотав, прошла мимо них к окну. Раскрыв его, она ловко выпрыгнула вон из квартиры, расположенной, между прочим, на втором этаже. Когда кошкодеры подскочили к окну, то увидели лишь удиравшего прочь черного кота.
— Нет, ты видел? — наконец выдавил из себя Череп.
— Ну и коты пошли, все с сюрпризами какими-то. Надо срочно принять, пока крыша не поехала.
— Не-ет, — протянул Леший, — пора с этим завязывать. Допились. Глюки пошли.
— А-а, — небрежно отмахнулся Череп, — мне, бывает, ещё и не такое мерещится. А средство одно — клин клином.
После недолгого совещания было решено загнать колун за бутылку, что и было незамедлительно сделано. На обратном пути Леший, отвернув пробку и с вожделением вдыхая сивушные пары, проговорил, припомнив проклятье ведьмы:
— А вдруг не подействует?
— Брехня, — отмахнулся Череп.
— И вообще это был глюк.
Дабы пресечь распространение панических настроений и полностью изгнать воспоминания о странном видении, Череп разлил содержимое бутылки сразу напополам, в два граненых стакана. Выпили залпом. Вот сейчас она должна достичь желудка, а потом побежать по всем жилам, согревая их приятным теплом, затем ударить по мозгам и… И ничего, ни какого эффекта! Прошло уже минут пять, но алкоголь не действовал.
— Ну, сука, старая ведьма! — в бешенстве вскричал Череп.
— Поде-ейство-овало-о, — пропел переполненный мистическим ужасом Леший.
— Какое подействовало — ни в одном глазу. Я ж говорил, не надо брать у Зинки. Она ж вечно выпаривает брагу чуть не до дна — одна сивуха остается, а алкоголю — ни грамма, да водой еще, старая карга, разбодяживает. Бери топор, пошли к Надьке.
— Ты это, не переживай так, — попытался успокоить его Леший.
— Она того, не целая была. Я отхлебнуть успел чуть-чуть, с половину.
Утешение не возымело действия.
— Ну, сукин кот, держись! — с этими словами Череп метнулся в прихожую, схватил колун, который несколько дней назад прихватизировал у соседа, в надежде загнать рано или поздно за пузырь. Ра-аз! И шкаф прорезала трещина. Кот перепрыгнул на стол. Ра-аз! И стол разлетелся напополам. Кот прошмыгнул в комнату и забился под тумбочку. Череп не отставал. Ра-аз! И та же участь, что и стол, постигла тумбочку. Когда кот запрыгнул на телевизор, старый, еще советского производства, Череп на мгновение задумался, но вот и телевизор разлетелся вдребезги, а кот был невредим. До сей поры Леший философски наблюдал всю эту картину разрушения, однако тут и его словно черт дернул. Выбежав из квартиры, он возвратился с довольно увесистым топором для разделки мяса, который остался у него в память о прежней работе. Вид топора, казалось, произвёл на кота впечатление. Несколько раз он благополучно отскакивал от ударов, но под конец всё же был загнан в угол. Собутыльники со своим грозным оружием наизготовку наступали на бедного кота. Кот изогнулся, ощерился, глаза его бешено сверкали, но отступать ему было некуда, а топор с колуном были уже занесены над ним. Тут что-то хлопнуло, и весь угол заволокло вонючим дымом.
Когда он рассеялся, изумленным взорам кошкодеров предстала странная фигура. Длинная, худая, в чёрные лохмотья закутанная старуха! Её выдающийся острый подбородок трясся от ярости, беззубый рот, на который наползал крючковатый нос, осклабился в злобную ухмылку, а светящиеся кошачьи глаза бросали искры. На голове торчали чёрные щетинистые волосы, и — чтобы сделать эту гадкую рожу вполне отвратительной — два больших ожога перерезывали левую щёку до самого носа. Леший долго вглядывался в старуху и, наконец, признав в ней старую знакомую, воскликнул:
— Ну ты, Верка, и допилась!
— Какая я тебе Верка, придурок, — зло огрызнулась старуха.
— Ведьма я, понял? Разуй глаза-то.
— Чтоб мне век страдать с похмелья, — только и нашелся что пробормотать Череп. В глазах ведьмы блеснул злой огонек.
— Сам напросился. Так и будет. Вы, — ведьма ткнула костлявым пальцем в сторону кошкодеров, — чуть меня не угробили. За это я накажу вас самым страшным наказанием: отныне все, что бы вы ни пили, будет превращаться в обыкновенную воду. С этими словами ведьма сделала пасс, отчего в глазах у собутыльников зарябило, и, противно захохотав, прошла мимо них к окну. Раскрыв его, она ловко выпрыгнула вон из квартиры, расположенной, между прочим, на втором этаже. Когда кошкодеры подскочили к окну, то увидели лишь удиравшего прочь черного кота.
— Нет, ты видел? — наконец выдавил из себя Череп.
— Ну и коты пошли, все с сюрпризами какими-то. Надо срочно принять, пока крыша не поехала.
— Не-ет, — протянул Леший, — пора с этим завязывать. Допились. Глюки пошли.
— А-а, — небрежно отмахнулся Череп, — мне, бывает, ещё и не такое мерещится. А средство одно — клин клином.
После недолгого совещания было решено загнать колун за бутылку, что и было незамедлительно сделано. На обратном пути Леший, отвернув пробку и с вожделением вдыхая сивушные пары, проговорил, припомнив проклятье ведьмы:
— А вдруг не подействует?
— Брехня, — отмахнулся Череп.
— И вообще это был глюк.
Дабы пресечь распространение панических настроений и полностью изгнать воспоминания о странном видении, Череп разлил содержимое бутылки сразу напополам, в два граненых стакана. Выпили залпом. Вот сейчас она должна достичь желудка, а потом побежать по всем жилам, согревая их приятным теплом, затем ударить по мозгам и… И ничего, ни какого эффекта! Прошло уже минут пять, но алкоголь не действовал.
— Ну, сука, старая ведьма! — в бешенстве вскричал Череп.
— Поде-ейство-овало-о, — пропел переполненный мистическим ужасом Леший.
— Какое подействовало — ни в одном глазу. Я ж говорил, не надо брать у Зинки. Она ж вечно выпаривает брагу чуть не до дна — одна сивуха остается, а алкоголю — ни грамма, да водой еще, старая карга, разбодяживает. Бери топор, пошли к Надьке.
