Леополис-64: Мигрант

В отделении Миграционной службы Нурали вручили терминал. Изящный браслет совмещал в себе функции ID-карты, смартфона и электронного кошелька.

— Настоятельно рекомендуем носить его все время, пока Вы вне дома, — провозгласил офицер.

— Это позволит отплачивать товары, пользоваться электронным ключом и доступом в Сеть. Также это избавит Вас от лишних проверок со стороны правоохранителей. Напоминаем, что любые незаконные манипуляции с терминалом строго преследуются по законодательству Леополиса.

Компания-работодатель открыла для Нурали кредитную линию, которой едва хватило на комнатушку в мигрантском районе под названием Малазия. По сравнению с грязными ночлежками Железного Рога четыре квадратных метра личного пространства казались Нурали роскошью. И пускай из мебели там был лишь старый матрац, а кухню и туалет приходилось делить еще с девятью соседями, но все же Нурали чувствовал себя шейхом. Ведь в соседних комнатах того же размера ютились целые вьетнамские семьи с несколькими детьми. Сквозь тонкие перегородки до него день и ночь доносился детский плач и ругань на непонятных языках.

После карьеров и шахт работа на заводе казалась легкой прогулкой. Дни напролет Нурали водил электрокар по заводским складам. Штабеля картонных коробок вздымались вверх и уходили в полумрак бескрайних складских помещений. Жизнь у Нурали потихоньку обустраивалась. Денег теперь хватало не только на подарки для семьи, но и на то, чтобы порой побаловать себя затяжкой хорошего гашиша или ночью с проституткой с Красной Улицы. И то, и другое в Леополисе было легализовано, но обложено немалым акцизом. Нурали неизменно выбирал азиаток и тихо вздыхал, вспоминая о жене. Прости, Фатима, но ты так далеко… Однажды, возвращаясь домой, Нурали услышал, как кто-то окликает его по имени. Оглянувшись, он увидел Ахмеда.

— Салям алейкум! Как ты меня нашел?!

— Алейкум ас салям, дорогой! Умные люди подсказали, где искать, — широко улыбнулся Ахмед.

Он рассказал о переходе через Грязные Земли с караваном нелегалов. Вереница старых грузовиков почти неделю ехала по радиоактивному бездорожью. Днем они прятались в оврагах, чтобы не попасться пограничным дозорам, а ночью двигались медленно, рискуя въехать в яму или остов танка. Дряхлая перегруженная техника постоянно ломалась, задерживая и без того медленное движение каравана. Последние километры пришлось идти пешком, многие нелегалы бросали тюки с пожитками, чтобы сберечь хотя бы детей.

— А как ты живешь без регистрации? — интересовался Нурали.

— Ну, регистрация у меня есть, — Ахмед с улыбкой показал браслет дешевого терминала.

— Правда, она не совсем настоящая. На базаре добрые люди помогли. Только ментам лучше на глаза не попадаться. Если просканируют, то вся маскировка посыплется.

— А как у тебя с работой? И жильем?

— Пристроился на Дроме. Это большой базар по ту сторону Малазии. Слышал, наверное? А про жилье как раз хотел с тобой поговорить. У тебя не найдется, где переночевать?

Теперь они жили вместе в маленькой комнатушке. Нурали разжился старой кроватью, а Ахмед быстро обустроил свою половину комнаты под склад товаров для базара, и почивал на штабеле из коробок с китайским ширпотребом, словно Али-Баба на сокровищах. Они часто вместе смотрели на закат, высунувшись из окна. Желтое солнце, пряталось за перенаселенные коробки домов Малазии. Внизу бурлила наполненная мигрантами улица, слышались нервные клаксоны дешевых скутеров и крики уличных торговок на всех языках Азии. Уставшие после рабочего дня, Нурали и Ахмед с восточным спокойствием наблюдали эту картину, потягивая из банок дешевое рисовое пиво, популярное среди обитателей здешнего района.

Светлая полоса закончилась внезапно. Встав как-то утром, Нурали почувствовал себя ужасно. С трудом дойдя до умывальника, он увидел, что из носа идет кровь, а глаза стали красные, как у кролика.

— Похоже, красный грипп, — распознал симптомы Ахмед.

— Паршивая болячка. Я видел, как от нее умирали люди.

Ахмед поведал, что почти сорок лет назад по миру была Пандемия гемо-гриппа. Больницы были переполнены, миллионы людей умерли, выжившие охвачены паникой. С тех пор у многих развился иммунитет, но болезнь порой еще вспыхивала в среде мигрантов.

— Может ты уйдешь? Сам не боишься заразиться? — простонал с кровати Нурали, обливаясь холодным потом.

— Не боюсь, — живо отозвался Ахмед.

— Я еще в Алма-Аты ей переболел.

Месяц провалявшись с геморрагическим гриппом, Нурали потерял свое место на заводе. За то, что остался жив, он мог благодарить лишь Ахмеда. Они сразу договорились не обращаться в медицинскую службу, опасаясь карантина и депортации. Забросив в эти дни торговлю на базаре, Ахмед готовил еду для Нурали, протирал дешевой водкой и китайскими снадобьями разбухающее с кровоподтеками тело, а по ночам тайком выносил горшок, чтобы соседи не прознали, что в доме появился инфекционный больной.