Добавить в моё избранное
21 мин, 48 сек 19295
Теперь он старался избегать мест, где можно было нарваться на полицию. Внезапно дорогу ему перегородили несколько крепких парней. Их виски и затылки были выбриты, а длинные чубы мелированы в неестественный белый цвет. К жилетам были пришиты волчьи хвосты, что придавало им совсем уж дикий вид.
— Кто это здесь ходит так поздно?! — ехидно вопросил самый здоровый из парней, скрещивая на груди мускулистые руки, растатуированные нормандскими рунами.
— Наверное, паразит, тащит в норку денежки с базара, — зашел сбоку другой, поигрывая бейсбольной битой.
— И чего тебе, парень, в твоей Фергане не сиделось?! — риторически спросил третий, до хруста разминая толстую шею. В крепком кулаке блеснул кастет.
Нурали понял, что сейчас его будут грабить и, возможно, убивать. Он уронил тюк на землю и попятился назад, пытаясь улучить момент для бегства. Парни медленно надвигались, пытаясь прижать его к стене барака.
В этот момент что-то покатилось им под ноги. Грохнул взрыв, за ним еще несколько, полетели искры, и все кругом заволокло дымом. Зажмурившись от неожиданности, Нурали почувствовал, как кто-то хватает его за руку и тащит назад по переулку:
— Бежим скорее! — это был голос Ахмеда.
Глаза резало от едкого дыма, но Нурали все же разглядел, что Ахмед тащит его в сторону Дрома:
— Возвращаемся на базар — там Триады. Эти шайтаны не решатся туда сунуться.
На базаре друзья с трудом перевели дыхание:
— Я бросил в них петарду, — засмеялся Ахмед.
— Самую большую, какую только смог найти в китайской лавке. Это не первое их нападение на торговцев с базара. Они выслеживают нелегалов, потому что бумажные деньги проще отобрать, и нелегалы боятся звать ментов на помощь. Я слышал про этих шайтанов, вот и решил подстраховаться.
В лагере для нелегалов дни тянулись однообразно. Лишь по прибытии их прогнали через дезинфекцию и осмотр медицинского дроида. Нурали снова стоял в очереди Миграционной службы, только теперь — на депортацию. Лагерь почти не стерегли. Зачем, если каждому надели ошейник арестанта. Теперь они были как на привязи. Ошейник сообщал местоположение каждого. Если кто-то пытался отойти от лагеря, ошейник выдавал болезненный электрический разряд. Продолжаешь нарушать правила — разряд повторялся снова и снова, каждый раз все сильнее. Скудный лагерный паек позволял не умереть с голоду, да и только. Ведь все они были тут лишь временными и нежеланными гостями.
Два раза в неделю из лагеря выезжал конвой из нескольких автозаков и двигался на восток. Конвой ночью медленно ехал через Грязные Земли, а днем порожняком возвращался обратно.
Нурали вспоминалась облава. Торговый день на Дроме был в самом разгаре, когда воздух прорезал вой полицейских сирен и крики в мегафон:
— Соблюдайте спокойствие! Проводится проверка регистрационного режима! — звуки доносились с разных сторон, и стало ясно, что базар окружен.
Это не были обычные полицейские. Нурали часто видел их на базаре, со скучным видом гуляющих между лотками, и знал, как от них откупиться. Это были «Энфорсеры» — специальное подразделение для подавления массовых протестов. В народе их прозвали «свинорылами» — безликие пятаки респираторных масок, плексигласовые шиты, каски, красные электродубинки. Кое-кто говорил, что им в мозги вживляют чипы, блокирующие чувство сострадания в моменты операций.
«Свинорылы» группами прочесывали торговые ряды, готовые в любом момент пустить дубинки в ход. Вот где-то в соседнем ряду блеснул разряд, вскрик, кого-то потащили. Нурали остолбенел от ужаса. Когда группа «свинорылов» поравнялась с ним, из-за их спин вышел мужчина в штатском и черных очках. Он приблизил непроницаемые очки к лицу Нурали. Глаза на мгновение резанул неприятный проблеск красного лазера — сканирование глаз.
— Негатив! — вынес вердикт человек в черном, и тут же два «свинорыла» схватили Нурали, словно только и ждали этого момента.
Ему заломили руки так, что голова свесилась до колен, и потащили к выходу с базара. В этой неестественной позе Нурали видел, как позади «свинорылы» вытаскивают из-под лотков растерянного Ахмеда. Похоже, тот успел юркнуть в укромное место, но это его не спасло.
В клинике Нурали держали в стерильном боксе без окон. Возможно, это был подземный этаж. Временами в бокс въезжала самоходная тележка с едой. Аппетитного вида суп, лапша с неким подобием мяса. Так хорошо Нурали не питался уже несколько недель.
«Кормят, как на убой!» — думал он про себя. Из-за постоянного приглушенного света и одиночества Нурали свершено потерял счет дням. Если предположить, что три кормежки и перерыв на сон равнялись суткам, пробыл он здесь никак не меньше двух недель.
Нурали пытался восстановить в памяти последние события. В день депортации в лагерь прибыла вереница зарешеченных полицейских грузовиков. Офицер читал список, а конвойные одного за другим заталкивали депортируемых в автозаки.
— Кто это здесь ходит так поздно?! — ехидно вопросил самый здоровый из парней, скрещивая на груди мускулистые руки, растатуированные нормандскими рунами.
— Наверное, паразит, тащит в норку денежки с базара, — зашел сбоку другой, поигрывая бейсбольной битой.
— И чего тебе, парень, в твоей Фергане не сиделось?! — риторически спросил третий, до хруста разминая толстую шею. В крепком кулаке блеснул кастет.
Нурали понял, что сейчас его будут грабить и, возможно, убивать. Он уронил тюк на землю и попятился назад, пытаясь улучить момент для бегства. Парни медленно надвигались, пытаясь прижать его к стене барака.
В этот момент что-то покатилось им под ноги. Грохнул взрыв, за ним еще несколько, полетели искры, и все кругом заволокло дымом. Зажмурившись от неожиданности, Нурали почувствовал, как кто-то хватает его за руку и тащит назад по переулку:
— Бежим скорее! — это был голос Ахмеда.
Глаза резало от едкого дыма, но Нурали все же разглядел, что Ахмед тащит его в сторону Дрома:
— Возвращаемся на базар — там Триады. Эти шайтаны не решатся туда сунуться.
На базаре друзья с трудом перевели дыхание:
— Я бросил в них петарду, — засмеялся Ахмед.
— Самую большую, какую только смог найти в китайской лавке. Это не первое их нападение на торговцев с базара. Они выслеживают нелегалов, потому что бумажные деньги проще отобрать, и нелегалы боятся звать ментов на помощь. Я слышал про этих шайтанов, вот и решил подстраховаться.
В лагере для нелегалов дни тянулись однообразно. Лишь по прибытии их прогнали через дезинфекцию и осмотр медицинского дроида. Нурали снова стоял в очереди Миграционной службы, только теперь — на депортацию. Лагерь почти не стерегли. Зачем, если каждому надели ошейник арестанта. Теперь они были как на привязи. Ошейник сообщал местоположение каждого. Если кто-то пытался отойти от лагеря, ошейник выдавал болезненный электрический разряд. Продолжаешь нарушать правила — разряд повторялся снова и снова, каждый раз все сильнее. Скудный лагерный паек позволял не умереть с голоду, да и только. Ведь все они были тут лишь временными и нежеланными гостями.
Два раза в неделю из лагеря выезжал конвой из нескольких автозаков и двигался на восток. Конвой ночью медленно ехал через Грязные Земли, а днем порожняком возвращался обратно.
Нурали вспоминалась облава. Торговый день на Дроме был в самом разгаре, когда воздух прорезал вой полицейских сирен и крики в мегафон:
— Соблюдайте спокойствие! Проводится проверка регистрационного режима! — звуки доносились с разных сторон, и стало ясно, что базар окружен.
Это не были обычные полицейские. Нурали часто видел их на базаре, со скучным видом гуляющих между лотками, и знал, как от них откупиться. Это были «Энфорсеры» — специальное подразделение для подавления массовых протестов. В народе их прозвали «свинорылами» — безликие пятаки респираторных масок, плексигласовые шиты, каски, красные электродубинки. Кое-кто говорил, что им в мозги вживляют чипы, блокирующие чувство сострадания в моменты операций.
«Свинорылы» группами прочесывали торговые ряды, готовые в любом момент пустить дубинки в ход. Вот где-то в соседнем ряду блеснул разряд, вскрик, кого-то потащили. Нурали остолбенел от ужаса. Когда группа «свинорылов» поравнялась с ним, из-за их спин вышел мужчина в штатском и черных очках. Он приблизил непроницаемые очки к лицу Нурали. Глаза на мгновение резанул неприятный проблеск красного лазера — сканирование глаз.
— Негатив! — вынес вердикт человек в черном, и тут же два «свинорыла» схватили Нурали, словно только и ждали этого момента.
Ему заломили руки так, что голова свесилась до колен, и потащили к выходу с базара. В этой неестественной позе Нурали видел, как позади «свинорылы» вытаскивают из-под лотков растерянного Ахмеда. Похоже, тот успел юркнуть в укромное место, но это его не спасло.
В клинике Нурали держали в стерильном боксе без окон. Возможно, это был подземный этаж. Временами в бокс въезжала самоходная тележка с едой. Аппетитного вида суп, лапша с неким подобием мяса. Так хорошо Нурали не питался уже несколько недель.
«Кормят, как на убой!» — думал он про себя. Из-за постоянного приглушенного света и одиночества Нурали свершено потерял счет дням. Если предположить, что три кормежки и перерыв на сон равнялись суткам, пробыл он здесь никак не меньше двух недель.
Нурали пытался восстановить в памяти последние события. В день депортации в лагерь прибыла вереница зарешеченных полицейских грузовиков. Офицер читал список, а конвойные одного за другим заталкивали депортируемых в автозаки.
Страница
5 из 7
5 из 7
