Добавить в моё избранное
21 мин, 48 сек 19296
Нурали хотел вместе с Ахмедом коротать долгие часы дороги в Железный Рог, но их посадили в разные машины.
«А ведь соврала гадалка» — подумалось тогда Нурали.
— «Сказала, что не вернусь, а меня как раз отправляют назад».
Конвой тронулся в путь на закате. Нурали смотрел через решетчатое окно, как вдали тают сияющие башни Цитадели. На востоке их ждала лишь непроглядная тьма наступающей ночи. Под монотонный рокот двигателя Нурали незаметно заснул.
Он проснулся от того, что машина остановилась. Конвоиры скомандовали на выход. Сонные арестанты потянулись наружу, протирая глаза. Они очутились в просторном пустом гараже, других машин не было видно. Их встречали несколько человек в бирюзовых робах, похожие скорее на санитаров, чем на тюремщиков.
— Что-то это не похоже на Железный Рог, — сказал один из арестантов, тревожно оглядываясь по сторонам.
— Молчать! Лицом к машине! — заорал конвоир и со всей силы двинул беднягу в бок.
— Полегче, — заметил один из санитаров.
— Ты ему так все почки отобьешь.
В тот день в бокс явился медицинский дроид с кушеткой на колесах. Он вмиг примотал Нурали к кушетке, как паук пеленает муху. А затем поволок добычу длинными темными коридорами. В итоге они въехали в просторную белую комнату с медицинским оборудованием. Помещение заливал мертвенно-голубой свет бактерицидных ламп и Нурали стало совсем не по себе.
Тут он заметил, что не один в комнате. Грузный пожилой мужчина в дорогом костюме был похож не на врача, а скорее на офисного работника. Его очки в золотой оправе безучастно поблескивали, словно глаза тарантула.
— Ты знаешь, зачем мы здесь, — сказал он неприятным, скрипучим голосом.
— А если и нет, то скоро догадаешься.
Мужчина сделал пару тяжелых шагов и оперся на операционный стол.
— Для начала я хотел бы представиться. Меня зовут Дикий. Феликс Дикий. Я управляю Департаментом благосостояния. Можно сказать, я второй человек в Леополисе. Моя задача — заботиться о благосостоянии города. Но, видишь ли, ресурсов на всех не хватает. Приходится все время искать новые источники, чтобы уровень жизни был стабилен, а граждане довольны. А тут на пути появляются такие вот нелегалы, как ты. Лишние рты, морока, расходы. Я думаю, это несправедливо, что вы в таких количествах прибываете сюда, чтобы повысить свой уровень жизни, но при этом понижаете наш.
Ты серьезно провинился, Нурали Джабар. Нарушение правил иммиграции, сокрытие сведений об опасных заболеваниях, завладение чужой личностью. Ты нарушил все правила! Ты проблема, болезнь, покушающаяся на организм города. А я — лимфоцит, избавляющий организм от чужаков. Впрочем, откуда тебе знать о лимфоцитах с твоими четырьмя классами медресе!
В этот момент дроид подъехал к кушетке с Нурали и надел ему на лицо дыхательную маску. А через секунду в вену вонзилась толстая игла. Нурали попытался высвободиться, но тщетно.
— Ты хочешь знать, что с тобой будет? — безучастным тоном продолжал Дикий.
— Мы называем эту процедуру «Поцелуй вдовы». Ингаляция ксенона и инъекция коктейля энзимов подготовит твои органы к длительному хранению. Это займет некоторое время, так что у нас есть пара минут, чтобы поговорить.
Зачем я все это говорю? Я здесь лишь для того, чтобы прояснить тебе кое-какие моменты. Наше общество очень гуманно. Мы заботимся о правах человека и ценим человеческие жизни. Смертная казнь у нас давно отменена. Но ты ведь не человек, понимаешь? Тебя нет в базе данных граждан Леополиса. И в реестре трудовых мигрантов тебя тоже нет. Согласно официальному отчету, ты был депортирован еще две недели назад. Нам стоило немного заплатить чиновнику в Железном Роге, чтобы ты и еще несколько человек «потерялись» при пересылке. Поэтому вас и везли в отдельной машине. Остальным нелегалам повезло чуть больше, они были слишком стары или больны, чтобы использовать их органы. Они уже в Железном Роге.
А тебя теперь просто не существует. И то, что лежит сейчас передо мной на кушетке, это просто досадное недоразумение. Всего лишь груда бесхозных органов. И поверь, это недоразумение будет очень скоро исправлено.
Джордж Оруэлл, которого ты, конечно, не читал, когда-то сравнил образ тоталитарной власти с сапогом, наступающим человеку на лицо. Насилие ради насилия, ради удовольствия от власти. Знаешь, я думаю, это слишком грубо и нерационально. Образ власти Леополиса — это культурный, образованный, человек в дорогом костюме, который с улыбкой отправляет другого — не такого образованного и культурного — в разделку на органы. И еще получает от этого выгоду. Понимаешь?
Дикий стоял над кушеткой и улыбался. Нурали попытался закричать, но из-под маски доносилось лишь слабое мычание. У Нурали все плыло перед глазами. Он снова попробовал разорвать путы, но руки стали ватными и непослушными.
«А ведь соврала гадалка» — подумалось тогда Нурали.
— «Сказала, что не вернусь, а меня как раз отправляют назад».
Конвой тронулся в путь на закате. Нурали смотрел через решетчатое окно, как вдали тают сияющие башни Цитадели. На востоке их ждала лишь непроглядная тьма наступающей ночи. Под монотонный рокот двигателя Нурали незаметно заснул.
Он проснулся от того, что машина остановилась. Конвоиры скомандовали на выход. Сонные арестанты потянулись наружу, протирая глаза. Они очутились в просторном пустом гараже, других машин не было видно. Их встречали несколько человек в бирюзовых робах, похожие скорее на санитаров, чем на тюремщиков.
— Что-то это не похоже на Железный Рог, — сказал один из арестантов, тревожно оглядываясь по сторонам.
— Молчать! Лицом к машине! — заорал конвоир и со всей силы двинул беднягу в бок.
— Полегче, — заметил один из санитаров.
— Ты ему так все почки отобьешь.
В тот день в бокс явился медицинский дроид с кушеткой на колесах. Он вмиг примотал Нурали к кушетке, как паук пеленает муху. А затем поволок добычу длинными темными коридорами. В итоге они въехали в просторную белую комнату с медицинским оборудованием. Помещение заливал мертвенно-голубой свет бактерицидных ламп и Нурали стало совсем не по себе.
Тут он заметил, что не один в комнате. Грузный пожилой мужчина в дорогом костюме был похож не на врача, а скорее на офисного работника. Его очки в золотой оправе безучастно поблескивали, словно глаза тарантула.
— Ты знаешь, зачем мы здесь, — сказал он неприятным, скрипучим голосом.
— А если и нет, то скоро догадаешься.
Мужчина сделал пару тяжелых шагов и оперся на операционный стол.
— Для начала я хотел бы представиться. Меня зовут Дикий. Феликс Дикий. Я управляю Департаментом благосостояния. Можно сказать, я второй человек в Леополисе. Моя задача — заботиться о благосостоянии города. Но, видишь ли, ресурсов на всех не хватает. Приходится все время искать новые источники, чтобы уровень жизни был стабилен, а граждане довольны. А тут на пути появляются такие вот нелегалы, как ты. Лишние рты, морока, расходы. Я думаю, это несправедливо, что вы в таких количествах прибываете сюда, чтобы повысить свой уровень жизни, но при этом понижаете наш.
Ты серьезно провинился, Нурали Джабар. Нарушение правил иммиграции, сокрытие сведений об опасных заболеваниях, завладение чужой личностью. Ты нарушил все правила! Ты проблема, болезнь, покушающаяся на организм города. А я — лимфоцит, избавляющий организм от чужаков. Впрочем, откуда тебе знать о лимфоцитах с твоими четырьмя классами медресе!
В этот момент дроид подъехал к кушетке с Нурали и надел ему на лицо дыхательную маску. А через секунду в вену вонзилась толстая игла. Нурали попытался высвободиться, но тщетно.
— Ты хочешь знать, что с тобой будет? — безучастным тоном продолжал Дикий.
— Мы называем эту процедуру «Поцелуй вдовы». Ингаляция ксенона и инъекция коктейля энзимов подготовит твои органы к длительному хранению. Это займет некоторое время, так что у нас есть пара минут, чтобы поговорить.
Зачем я все это говорю? Я здесь лишь для того, чтобы прояснить тебе кое-какие моменты. Наше общество очень гуманно. Мы заботимся о правах человека и ценим человеческие жизни. Смертная казнь у нас давно отменена. Но ты ведь не человек, понимаешь? Тебя нет в базе данных граждан Леополиса. И в реестре трудовых мигрантов тебя тоже нет. Согласно официальному отчету, ты был депортирован еще две недели назад. Нам стоило немного заплатить чиновнику в Железном Роге, чтобы ты и еще несколько человек «потерялись» при пересылке. Поэтому вас и везли в отдельной машине. Остальным нелегалам повезло чуть больше, они были слишком стары или больны, чтобы использовать их органы. Они уже в Железном Роге.
А тебя теперь просто не существует. И то, что лежит сейчас передо мной на кушетке, это просто досадное недоразумение. Всего лишь груда бесхозных органов. И поверь, это недоразумение будет очень скоро исправлено.
Джордж Оруэлл, которого ты, конечно, не читал, когда-то сравнил образ тоталитарной власти с сапогом, наступающим человеку на лицо. Насилие ради насилия, ради удовольствия от власти. Знаешь, я думаю, это слишком грубо и нерационально. Образ власти Леополиса — это культурный, образованный, человек в дорогом костюме, который с улыбкой отправляет другого — не такого образованного и культурного — в разделку на органы. И еще получает от этого выгоду. Понимаешь?
Дикий стоял над кушеткой и улыбался. Нурали попытался закричать, но из-под маски доносилось лишь слабое мычание. У Нурали все плыло перед глазами. Он снова попробовал разорвать путы, но руки стали ватными и непослушными.
Страница
6 из 7
6 из 7
