Добавить в моё избранное
21 мин, 48 сек 6043
Какая разница — они во мне, я же чувствую… как хорошо и приятно. Можно просто сидеть и мечтать… … о Мэри, с которой я встречался на первом курсе. Она здесь, рядом, и я хочу ее, а она — меня… Нет, нет, ведь мою жену зовут Кэтрин, у меня есть сын Джеральд, а Кэтрин беременна и скоро должна родить второго ребенка… Они ждут меня, как и студенты, которым я завтра должен читать лекцию, а я здесь… … с Мэри… Почему она… … зеленая… и так странно пахнет… … и я не лежу с ней на диване, а… … что же я делаю?
— Не-е-ет! — вырвавшись из липкой пелены дурмана, Ларрингтон увидел прозрачный силуэт женщины, колышущийся над колбой с бурлящей смесью и постепенно растворяющийся в тумане, который уже успел заполнить все помещение.
— Невероятно… Все тайны пятой династии… — гнусаво бубнил сквозь защитную маску Сандерс, сидя за столом с закрытыми глазами и водя карандашом по бумаге.
«Среда. Она должна быть инертной. Абсолютно инертной. Не азот, а аргон. Подключить баллон к реакционной камере. Начать продувку, а потом ввести оставшиеся компоненты. Подготовить герметично закрывающуюся колбу», — способность трезво рассуждать возвращалась, составленный план побуждал к действиям, а руки вспоминали то, что было столь привычным в молодости, а в последние годы превратилось в рутинные задания для ассистентов, студентов и лаборантов.
Через несколько минут раствор был готов. Ларрингтон приоткрыл тягу, но поток тяжелого аргона по-прежнему защищал содержимое колбы от воздуха. «Ведь все это, наверное, уже поздно и бесполезно», — успел подумать профессор, прежде чем окутывающий лабораторию туман пришел в движение. Рядом с приоткрытым стеклом тяги появился небольшой зеленоватый вихрь, который стал бешено раскручиваться, стремительно набирая силу. Туман стал распадаться на отдельные сгустки. Они постоянно меняли форму и цвет, и в их расплывчатых очертаниях можно было угадать существ, напоминающих то людей, то динозавров, то птиц, то змей, то деревья, то причудливые геометрические фигуры. Они становились все плотнее, скручивались в мелкие завихрения, напоминающие диски, и устремлялись в затягивающую их воронку главного вихря. Перегородка, отделяющая комнату от соседней спецлаборатории, задрожала от давления, распирающего ее снаружи. Ларрингтон нажал кнопку, и как только массивная дверь стала с шипением отодвигаться, поток зеленой субстанции ворвался внутрь. Несмотря на противогаз, стало трудно дышать, в горле запершило, а из носа пошел пар… «Хочу туда, где всегда тепло и приятно. Зачем расширяться, разделяться, что-то делать и осваивать, когда можно вечно быть единым и видеть приятные сны… обо всем, что уже видел, поглощал и создавал… ведь этого уже было так много… много… много… я насытился и устал»…, — посторонняя мысль заполняла сознание, вызывая то страх, то желание оставить всю суету и пойти туда, с ним.
Когда весь туман влился в общий вихрь, Ларрингтон снял противогазы с себя и Сандерса. Через мгновение они оба зашлись в приступе надсадного кашля, исторгая из себя горьковатое вещество, которое, объединившись в две маленькие воронки, стремительно полетело к общей массе.
Вихрь уплотнялся и уменьшался, становясь то серым, то красно-коричневым, то снова зеленым. Наконец он превратился в некое подобие игрушечного волчка и проник под тягу. Немного покружившись среди емкостей с реактивами и лабораторной посуды, он завис над колбой с раствором и плавно втянулся в нее… — Как думаешь, что нам с этим делать? Я, конечно, могу отправить его в высокотемпературный автоклав или стерилизатор, но ведь это же разумное существо. А могу открыть миру и начать исследовать, со всеми мерами предосторожности, конечно. И вступить в контакт. Кстати, не пойму, почему оно, такое разумное, не боится того, что теперь находится в полной нашей власти? — мучительно размышлял Ларрингтон, глядя на запаянную колбу с темно-зеленым содержимым.
— Билли, а ты не думаешь, что оно просто мертвецки пьяно? Как я еще полчаса назад. Наверное этот раствор для него — все равно что бутылка… нет, наверное, как ванна или бассейн с виски или наркотиком для нас. Знаешь, а может поступим так, как велят легенды — вернем джинна туда, откуда он взялся? Закрой его еще в пару герметичных оболочек, а потом утопим или зароем где-нибудь, — предложил Сандерс, с восхищением рассматривая объект.
— Не знаю… ведь, с другой стороны, это бомба замедленного действия, возможно, более страшная, чем термоядерное оружие. Хотя… ведь, возможно, именно оно породило жизнь, а потом консервировало ее при глобальных катастрофах. Надо подумать, — неуверенно ответил Ларрингтон.
— Билли… о господи, что это?
Сандерс указал на окно, озарившееся розоватым свечением. Запахло горелым, и сквозь жалюзи вместе с холодным воздухом в лабораторию ворвался светящийся шар. Переливаясь всеми цветами радуги, он покружился над головами забившихся в угол профессоров, а потом устремился к тяге и прошел сквозь стекло, оставляя за собой оплавленную дыру, и окутал колбу, принимая окраску молодой весенней зелени.
— Не-е-ет! — вырвавшись из липкой пелены дурмана, Ларрингтон увидел прозрачный силуэт женщины, колышущийся над колбой с бурлящей смесью и постепенно растворяющийся в тумане, который уже успел заполнить все помещение.
— Невероятно… Все тайны пятой династии… — гнусаво бубнил сквозь защитную маску Сандерс, сидя за столом с закрытыми глазами и водя карандашом по бумаге.
«Среда. Она должна быть инертной. Абсолютно инертной. Не азот, а аргон. Подключить баллон к реакционной камере. Начать продувку, а потом ввести оставшиеся компоненты. Подготовить герметично закрывающуюся колбу», — способность трезво рассуждать возвращалась, составленный план побуждал к действиям, а руки вспоминали то, что было столь привычным в молодости, а в последние годы превратилось в рутинные задания для ассистентов, студентов и лаборантов.
Через несколько минут раствор был готов. Ларрингтон приоткрыл тягу, но поток тяжелого аргона по-прежнему защищал содержимое колбы от воздуха. «Ведь все это, наверное, уже поздно и бесполезно», — успел подумать профессор, прежде чем окутывающий лабораторию туман пришел в движение. Рядом с приоткрытым стеклом тяги появился небольшой зеленоватый вихрь, который стал бешено раскручиваться, стремительно набирая силу. Туман стал распадаться на отдельные сгустки. Они постоянно меняли форму и цвет, и в их расплывчатых очертаниях можно было угадать существ, напоминающих то людей, то динозавров, то птиц, то змей, то деревья, то причудливые геометрические фигуры. Они становились все плотнее, скручивались в мелкие завихрения, напоминающие диски, и устремлялись в затягивающую их воронку главного вихря. Перегородка, отделяющая комнату от соседней спецлаборатории, задрожала от давления, распирающего ее снаружи. Ларрингтон нажал кнопку, и как только массивная дверь стала с шипением отодвигаться, поток зеленой субстанции ворвался внутрь. Несмотря на противогаз, стало трудно дышать, в горле запершило, а из носа пошел пар… «Хочу туда, где всегда тепло и приятно. Зачем расширяться, разделяться, что-то делать и осваивать, когда можно вечно быть единым и видеть приятные сны… обо всем, что уже видел, поглощал и создавал… ведь этого уже было так много… много… много… я насытился и устал»…, — посторонняя мысль заполняла сознание, вызывая то страх, то желание оставить всю суету и пойти туда, с ним.
Когда весь туман влился в общий вихрь, Ларрингтон снял противогазы с себя и Сандерса. Через мгновение они оба зашлись в приступе надсадного кашля, исторгая из себя горьковатое вещество, которое, объединившись в две маленькие воронки, стремительно полетело к общей массе.
Вихрь уплотнялся и уменьшался, становясь то серым, то красно-коричневым, то снова зеленым. Наконец он превратился в некое подобие игрушечного волчка и проник под тягу. Немного покружившись среди емкостей с реактивами и лабораторной посуды, он завис над колбой с раствором и плавно втянулся в нее… — Как думаешь, что нам с этим делать? Я, конечно, могу отправить его в высокотемпературный автоклав или стерилизатор, но ведь это же разумное существо. А могу открыть миру и начать исследовать, со всеми мерами предосторожности, конечно. И вступить в контакт. Кстати, не пойму, почему оно, такое разумное, не боится того, что теперь находится в полной нашей власти? — мучительно размышлял Ларрингтон, глядя на запаянную колбу с темно-зеленым содержимым.
— Билли, а ты не думаешь, что оно просто мертвецки пьяно? Как я еще полчаса назад. Наверное этот раствор для него — все равно что бутылка… нет, наверное, как ванна или бассейн с виски или наркотиком для нас. Знаешь, а может поступим так, как велят легенды — вернем джинна туда, откуда он взялся? Закрой его еще в пару герметичных оболочек, а потом утопим или зароем где-нибудь, — предложил Сандерс, с восхищением рассматривая объект.
— Не знаю… ведь, с другой стороны, это бомба замедленного действия, возможно, более страшная, чем термоядерное оружие. Хотя… ведь, возможно, именно оно породило жизнь, а потом консервировало ее при глобальных катастрофах. Надо подумать, — неуверенно ответил Ларрингтон.
— Билли… о господи, что это?
Сандерс указал на окно, озарившееся розоватым свечением. Запахло горелым, и сквозь жалюзи вместе с холодным воздухом в лабораторию ворвался светящийся шар. Переливаясь всеми цветами радуги, он покружился над головами забившихся в угол профессоров, а потом устремился к тяге и прошел сквозь стекло, оставляя за собой оплавленную дыру, и окутал колбу, принимая окраску молодой весенней зелени.
Страница
6 из 7
6 из 7
