Добавить в моё избранное
21 мин, 48 сек 6042
Он м-м-может в-вечно жить в р-родной любимой стихии, но ес-с-ли его в-выпустить на волю, он м-м-ожет овладеть разумом ч-человека и з-захватить мир, — заикаясь, пролепетал тот.
— Но ведь эт-то л-легенда, м-миф, сказка.
— Сказка? Вот это тоже сказка?! — закричал Ларрингтон, указывая на пульсирующий и пузырящийся сгусток, от которого во все стороны расползались грязно-зеленые щупальца и поднимался желтовато-розовый пар. Запахло аммиаком, заполнившим бокс, нейтрализующим кислоту и проникающим через трещину… и еще чем-то странным — похожим на восточные благовония и одновременно сладковатым, горьковатым и затхлым, как будто вырвавшимся из старинного комода.
— Быстрее отсюда! Надо загерметизировать помещение! — Ларрингтон потащил дрожащего мелкой дрожью и находящегося в полуобморочном состоянии Сандерса к выходу, но тот внезапно застыл и стал сопротивляться. Гримаса ужаса на его лице сменилась мечтательно-восторженной улыбкой, и он, закрыв глаза, прошептал:
— Подожди… Я вижу… то, что всегда хотел узнать… Как строили мегалиты… пирамиды в Египте и Мексике… ведь их сделало… оно… — Пойдем! Быстрее! Ты хочешь нас погубить?! Погубить весь мир, черт тебя побери! — пользуясь преимуществом в росте и физической силе, Ларрингтон подтащил Сандерса к двери и, втолкнув в соседнюю лабораторию, закрыл массивную перегородку под избыточным давлением.
— Что ты еще читал об этой твари? Как ее остановить и загнать обратно?! — он снова встряхнул Сандерса, но археолог, казалось, не слышал его, а продолжал бормотать:
— Это невероятно… Подлинная история была совсем не такой… технология переноса и размягчения камней… Предыдущая цивилизация была более развитой, чем наша… Мохенджо-даро действительно сожгли ядерным оружием, чтобы остановить его… А до этого еще… разумные рептилии и птицы… я вижу… надо записать… это переворот в науке… — Ядерное оружие, — холодея, прошептал Ларрингтон, пытаясь выловить в бессвязных словах коллеги то, что имело прямое отношение к проблеме. «Нет, нет… неужели… ведь в сказках джинна можно вернуть обратно в бутылку… Он может вечно жить в родной любимой стихии… Вечно жить в родной стихии… Родная любимая стихия. Я же сохранил ее состав».
Идея, ворвавшаяся в голову, была простой, ясной и пронзительной, как любое по-настоящему важное открытие. Не обращая внимание на бормочущего и лихорадочно записывающего на листке какие-то каракули Сандерса, Ларрингтон включил компьютер. Пока система загружалась, он надел противогаз, а еще один натянул на коллегу… Пароль.
Выход в локальную сеть.
Компьютер в соседней лаборатории.
Результаты последнего анализа: растворитель — компоненты: анилин… бензойная кислота… дифениламин… «Это же обычные доступные вещества, я могу синтезировать эту смесь прямо сейчас», — профессор бросился к шкафу с органическими реактивами… Работа под тягой приближалась к завершению. Осталось дождаться полного перемешивания и добавить последние два компонента… Серо-зеленый пар постепенно заполнял помещение. Он проник туда с самого начала вместе с ними? Наверное… Или уже потом? Какая разница? Смотреть на монитор, демонстрирующий соседнюю лабораторию со спецбоксом, не было никакого желания — от одной мысли об этом сводило внутренности. Не хотелось и никуда звонить. Сказать «Универсальная протосубстанция вырвалась на волю и скоро поглотит планету. Надо немедленно полностью изолировать город от окружающего мира, а если это не удастся — взорвать ядерную бомбу»? Она все равно не поможет — только будут миллионы ни в чем не повинных жертв… … Еще у одного профессора крыша съехала… обитая войлоком палата А потом… Он отчетливо видел, как… … оно уже распространяется через воздух и канализацию. Через пару часов оно проникнет в море, а послезавтра распространится по всему Мировому океану и атмосфере. Среда обитания станет новой… впрочем, нет, почему же новой — скорее старой, такой, какой она уже была несколько раз миллионы лет назад, в перерывах между известными и неизвестными мирами. И все живое станет другим — единым, спящим и послушным. Души будут видеть сны — самые приятные, те, в которых исполняются самые заветные желания … встречи… любовь… секс… развлечения… любимые фильмы… самые красивые места… А тела наполнятся древней единой силой и станут разрушать все старое… Пройдет месяц — и грязно-зеленое марево из кислот, щелочей, ферментов и постоянно мутирующих микробов начнет стремительно разлагать все созданное для цивилизованной жизни… Толпы тел, не ведающих, что творят, станут помогать этому, взрывая и круша здания… Пройдет сто… двести… или триста лет… и не останется ничего, кроме последних руин, растворяющихся в буйстве причудливой зелени… тумана… и циклопических конструкций, нужных для связи с теми, кто принес сюда ЕГО — единого и вечного… «Все решится здесь — здесь и сейчас. Либо оно вернется в свою родную стихию, либо … пиво… мое любимое… и виски… много… Где они? Ведь здесь нет бутылок.
— Но ведь эт-то л-легенда, м-миф, сказка.
— Сказка? Вот это тоже сказка?! — закричал Ларрингтон, указывая на пульсирующий и пузырящийся сгусток, от которого во все стороны расползались грязно-зеленые щупальца и поднимался желтовато-розовый пар. Запахло аммиаком, заполнившим бокс, нейтрализующим кислоту и проникающим через трещину… и еще чем-то странным — похожим на восточные благовония и одновременно сладковатым, горьковатым и затхлым, как будто вырвавшимся из старинного комода.
— Быстрее отсюда! Надо загерметизировать помещение! — Ларрингтон потащил дрожащего мелкой дрожью и находящегося в полуобморочном состоянии Сандерса к выходу, но тот внезапно застыл и стал сопротивляться. Гримаса ужаса на его лице сменилась мечтательно-восторженной улыбкой, и он, закрыв глаза, прошептал:
— Подожди… Я вижу… то, что всегда хотел узнать… Как строили мегалиты… пирамиды в Египте и Мексике… ведь их сделало… оно… — Пойдем! Быстрее! Ты хочешь нас погубить?! Погубить весь мир, черт тебя побери! — пользуясь преимуществом в росте и физической силе, Ларрингтон подтащил Сандерса к двери и, втолкнув в соседнюю лабораторию, закрыл массивную перегородку под избыточным давлением.
— Что ты еще читал об этой твари? Как ее остановить и загнать обратно?! — он снова встряхнул Сандерса, но археолог, казалось, не слышал его, а продолжал бормотать:
— Это невероятно… Подлинная история была совсем не такой… технология переноса и размягчения камней… Предыдущая цивилизация была более развитой, чем наша… Мохенджо-даро действительно сожгли ядерным оружием, чтобы остановить его… А до этого еще… разумные рептилии и птицы… я вижу… надо записать… это переворот в науке… — Ядерное оружие, — холодея, прошептал Ларрингтон, пытаясь выловить в бессвязных словах коллеги то, что имело прямое отношение к проблеме. «Нет, нет… неужели… ведь в сказках джинна можно вернуть обратно в бутылку… Он может вечно жить в родной любимой стихии… Вечно жить в родной стихии… Родная любимая стихия. Я же сохранил ее состав».
Идея, ворвавшаяся в голову, была простой, ясной и пронзительной, как любое по-настоящему важное открытие. Не обращая внимание на бормочущего и лихорадочно записывающего на листке какие-то каракули Сандерса, Ларрингтон включил компьютер. Пока система загружалась, он надел противогаз, а еще один натянул на коллегу… Пароль.
Выход в локальную сеть.
Компьютер в соседней лаборатории.
Результаты последнего анализа: растворитель — компоненты: анилин… бензойная кислота… дифениламин… «Это же обычные доступные вещества, я могу синтезировать эту смесь прямо сейчас», — профессор бросился к шкафу с органическими реактивами… Работа под тягой приближалась к завершению. Осталось дождаться полного перемешивания и добавить последние два компонента… Серо-зеленый пар постепенно заполнял помещение. Он проник туда с самого начала вместе с ними? Наверное… Или уже потом? Какая разница? Смотреть на монитор, демонстрирующий соседнюю лабораторию со спецбоксом, не было никакого желания — от одной мысли об этом сводило внутренности. Не хотелось и никуда звонить. Сказать «Универсальная протосубстанция вырвалась на волю и скоро поглотит планету. Надо немедленно полностью изолировать город от окружающего мира, а если это не удастся — взорвать ядерную бомбу»? Она все равно не поможет — только будут миллионы ни в чем не повинных жертв… … Еще у одного профессора крыша съехала… обитая войлоком палата А потом… Он отчетливо видел, как… … оно уже распространяется через воздух и канализацию. Через пару часов оно проникнет в море, а послезавтра распространится по всему Мировому океану и атмосфере. Среда обитания станет новой… впрочем, нет, почему же новой — скорее старой, такой, какой она уже была несколько раз миллионы лет назад, в перерывах между известными и неизвестными мирами. И все живое станет другим — единым, спящим и послушным. Души будут видеть сны — самые приятные, те, в которых исполняются самые заветные желания … встречи… любовь… секс… развлечения… любимые фильмы… самые красивые места… А тела наполнятся древней единой силой и станут разрушать все старое… Пройдет месяц — и грязно-зеленое марево из кислот, щелочей, ферментов и постоянно мутирующих микробов начнет стремительно разлагать все созданное для цивилизованной жизни… Толпы тел, не ведающих, что творят, станут помогать этому, взрывая и круша здания… Пройдет сто… двести… или триста лет… и не останется ничего, кроме последних руин, растворяющихся в буйстве причудливой зелени… тумана… и циклопических конструкций, нужных для связи с теми, кто принес сюда ЕГО — единого и вечного… «Все решится здесь — здесь и сейчас. Либо оно вернется в свою родную стихию, либо … пиво… мое любимое… и виски… много… Где они? Ведь здесь нет бутылок.
Страница
5 из 7
5 из 7
