У покойницы

— Не, не, постой! Я согласен! Что с того, что полночь?

— Так дело у меня тут, Коленька. Погодишь чуток? После не передумаешь? Искупаться-то со мной?

— Не передумаю, — твердо произнес Николай.

— Гляди мне. А то тут сейчас такое начнется… — Что начнется? Какое у тебя дело? — не понял Николай.

— Так я чего пришла: посмотреть, как мамка папку забирать станет.

— Это что же, за дедом Потапом сейчас твоя мамка придет? — совсем растерялся Николай.

— А зачем ей приходить? Вот она, перед тобой лежит, — просто сказала девушка, встав и направляясь к гробу.

— Баба Дуня твоя мамка?! — воскликнул в ужасе Николай, только теперь заметивший, что Мариша, передвигавшаяся с поразительной легкостью и грацией, на самом деле даже не касалась ногами пола. Она плыла над ним, как завиток тумана плывет над водной гладью.

— Да, мамка Авдотья, а папка Потап. Бросил он нас, как только мамка мной забеременела. Приезжий он был, ребят на деревне было мало, девчата сами на шею вешались. Да и у мамки нрав был гордый: про меня только после рождения ему сказала, но измены его не простила и ко мне даже близко не подпускала. Не предполагал папка, что ему с нами обеими сегодня встретиться доведется.

И только она это промолвила, как баба Дуня молча села в гробу и уставилась в пустоту перед собой невидящими глазами.

— Вот он, папаня наш, позади тебя сидит, — сказала ей Мариша.

Баба Дуня оборотила к ней страшное лицо, на котором только закатившиеся глаза особенно выделялись своей белизной, и попросила:

— Помоги мне, деточка.

Свеча, что бабка держала перед тем в костлявых руках, упала на пол и погасла. Вслед за тем в горницу из сеней ворвался мрак и закружил в бесовском танце вокруг единственной лужицы света под окном, в которую проливался лунный поток, стремясь задушить обоих в тесных объятиях.

Тем временем покойница не без помощи дочери выбралась из гроба и, протянув вперед руки, с распатланной головою двинулась к ничего не подозревающему Потапу, как, вероятно, всегда смерть подбирается ко всякому спящему человеку. Приблизившись к нему, старуха опустилась на лавку рядом.

— Пора, тебе Потапушка, просыпайся, — сказала строго глухим, старческим голосом, обняв деда сзади за плечи.

— За тобой я пришла. Погулял ты без меня довольно. Пора и честь знать.

Почувствовав навалившуюся сзади тяжесть, дед поднял голову и спросонья никак не мог сообразить, отчего он сидит впотьмах. Рука сама потянулась к коробку на столе. Чиркнула спичка, осветив пустой гроб. Когда же дед, предчувствуя свою погибель, медленно повернул голову вбок и встретился с пустыми глазами Авдотьи, спичка выпала из его рук. Никак не противясь покойнице, он позволил ей наложить ему на лицо холодные руки и запечатлеть на губах поцелуй смерти, вместе с которым жизнь навсегда оставила его тело. Он коротко всхлипнул, будто подавился воздухом, и, привалившись спиной к стене, замер с открытыми навыкат глазами.

Николай наблюдал за всем со своего места, ни жив, ни мертв. И хотел бы он сбежать, куда глаза глядят, но не мог пошевелить ни единой частью тела, словно все они разом онемели; по жилам его разлилась такая слабость, что собственные руки и ноги стали ему казаться тяжелее чугунных.

А Мариша уже стояла рядом и тянула его за собой.

— Вот и для купания время подошло, — шептала вкрадчиво, ласково.

— Иди за мной. Вырос ты, Коленька. А я ведь еще младенцем тебя помню. Мне вот маманя родить такого как ты не позволила, все в больницу справляла. Сбежала я тогда от всех. В речку и сбежала. Только тоскливо мне там, одиноко… Пойдем со мной! Я любить тебя стану, как родного. Как собственного.

Приговаривая так, она увлекала Николая за собой, не сводя с его лица источающих чары глаз.

И не было голоса сладостнее, и не было дела страшнее, как следовать за ней против воли в темноте, по высокой траве да по отлогому берегу, да по склизким, поросшим тиной прибрежным камням в холодную, темную муть.

Пришедшие поутру бабы обнаружили в избе мертвого Потапа. Дед сидел на лавке, раскинув в стороны руки, а в открытых его глазах застыл немой ужас. Бабы, однако, вынесли вердикт, что помер старый Потап от пьянства: выжрал-де обе бутылки водки, вот сердце и не сдюжило.

Покойница, как ей и положено, мирно лежала в гробу. Свечка в руках ее давно догорела и погасла.

Никаких особенных следов беспорядка в горнице замечено не было, разве полотенчико сползло на пол с зеркала у входа.

Долго нигде не могли сыскать Николая. Потом кому-то пришло в голову посмотреть у реки — там и нашли беднягу. По всему было видно, что парень тронулся умом. Смотрел на всех диким взглядом и никак не мог объяснить, почему прятался в густых зарослях. Все что он мог вспомнить, так это петушиный крик перед рассветом и то, что стоит он по пояс в воде, не разумея, как попал туда и куда ему двигаться дальше.