То ли туман, то ли дождь — не различить в темени, окутавшей мартовским вечером Лондон. Лишь ощущение сырости, проникшей, казалось, до самых костей, ледяной слякоти, окутавшей внутри тела сердце, печень, лёгкие… Вязкая мокреть одежды. Слякоть под подошвами дорогих, но безнадёжно заляпанных туфель.
Добавить в моё избранное
21 мин, 41 сек 3730
Ян не обращал на всё это внимания. Он шёл по кривым улочкам старого района столицы без определённой цели. Не сидеть же в номере отеля, нажираясь семилетним Хеннеси — лучше у них всё равно нет, а Ян предпочитал тридцатилетний. А собственной недвижимости в Лондоне у него не осталось — вся описана за долги.
Пару дней назад Ян сказал случайно встреченному в кафе журналисту, что больше не видит смысла в жизни. Сказал просто так, не для интервью, хотя прекрасно понимал, что завтра же эти его слова будут опубликованы. Да и плевать!
Он поднял воротник пиджака, плотнее закутался в любимый старенький шарф, но промозглый, гнилой дух Лондона доставал его и под пиджаком, и под шарфом, и под несвежей водолазкой.
Из-за угла материализовались две тени, за ними неясно маячила третья. Даже в мутной тьме Ян различил их сверкающие глаза под чёрными вязаными шапочками-балаклавами. У первого в руке что-то блеснуло. Известно, что: «Аллах над нами, ножи в кармане — вперёд, мусульмане!» — Дэнги давай, зарэжу, — гортанно сказал главарь. Хоть английский знает. Двое других молчали — видимо, не знали.
Нисколько не испугавшийся Ян внутренне усмехнулся, вспомнив, как такие же, в балаклавах — и чёрных, и цветных, и вообще без балаклав, с бородами и автоматами, и «балшыми кынжалами» в своё время скакали перед ним на задних лапках, выпрашивая кто тысчёнку-другую, а кто миллиончика три гринов.
— Хорош маски-шоу устраивать, не Москва, — презрительно бросил он по-русски. Голос чуть похрипывал — простыл, надо думать. Не мудрено… Джигиты сначала замерли, потом первый почиркал лезвием в воздухе и не очень уверенно сообщил по-русски:
— Я твою маму… Надо же, родственничек… Ян подумал, что лет десять назад джигиты покруче этого, неведомыми путями пробравшегося в Англию, с радостью готовы были предоставить ему, Яну Осинину, для сексуальных утех и своих мам, и дочерей, и жён, да и самих себя. Впрочем, вспоминать нет смысла… Он спустил с подбородка шарф и поглядел на парней тяжёлым взглядом.
— ДIаёйл шакалш*, — спокойно сказал он запредельно оскорбительную для чеченца фразу.
Аллах ведает, что они увидели в его глазах — огонь, взрывы, трупы, огромные деньги, нефть, замешанную на крови, и просто кровь, очень много крови. Или просто узнали. Но главарь сдавленно крикнул:
— Шайтан!
Троица поспешно растворилась в тумане. Ян вновь натянул шарф, поглубже погрузил руки в карманы потёртого пиджака и вновь побрёл по столице бывшей владычицы морей. На губах его змеилась горькая усмешка. «Шайтан»… Почему бы и нет… «Всё, — решил он, — хватит месить грязь душой и ногами. Надо встряхнуться».
Он махнул выползшему из тумана чёрному, похожему на катафалк, такси.
— Аскот, — небрежно бросил шофёру.
Тот недоверчиво осмотрел непритязательную одёжку клиента. Ян глянул в глаза и ему. Водитель ни слова не произнёс все сорок километров пути.
В Аскоте — фешенебельном пригороде столицы — стоял бывший дом Яна. Сейчас он принадлежал бывшей же его жене Анне. Второй жене, отсудившей у него по разводу несусветную сумму в 220 миллионов фунтов. Ну, и этот дом и ещё кое-какую недвижимость. Но электронный ключ от дома он всегда носил с собой — на всякий случай. Он знал, что сейчас дом пуст — Анна с дочерью где-то путешествовала, а слуги были уволены. Вполне приличный ночлег для бесприютного бывшего олигарха.
Такси остановилось, проехав длинную тенистую аллею у ворот, за которыми обильно ветвились уже покрывшиеся набухшими почками деревья. Ян небрежно сунул водителю то ли четыре, то ли пять пятидесятифунтовых банкнот — российская привычка расплачиваться наличными, от которой он никак не мог отвязаться. Это минимум раза в два превышало стоимость поездки, и, схватив деньги и высадив пассажира, водитель поспешно уехал, мелькнув задними огнями. В аллее вновь воцарилась тьма. Ян терпеливо ждал, пока от нажатия кнопки плавно откроются ворота.
Сад был сильно запущен, а коттедж производил впечатление дешёвого аттракциона с «привидениями»: мутные окна, кое-где валялась осыпавшаяся с крыши черепица, поскрипывала не запертая дверь. Впрочем, за ней была вторая, вполне прочная и оборудованная тревожной сигнализацией, которую Ян сразу отключил.
Осинин не спеша поднялся на второй этаж, где некогда была их супружеская комната. Здесь было довольно прохладно, но имелся камин и всё, что нужно, чтобы разжечь его. Что Ян и сделал. Огромная круглая кровать под зеркалом на потолке была в чехле, как и вся мебель. Ян нетерпеливо сорвал его, сбросил на пол и, как был — в грязных ботинках и мокром пиджаке — бросился на давно не принимавшие человеческих тел простыни и подушки.
Некоторое время лежал без движения. В голове навязчиво крутилось слово, брошенное убежавшим нохчем: «Шайтан!» Плохо. Надо подлечиться.
Рывком спрыгнув с кровати, он подошёл к скрытой в дубовых панелях стены дверце бара и с удовольствием обнаружил, что без него им почти не пользовались.
Пару дней назад Ян сказал случайно встреченному в кафе журналисту, что больше не видит смысла в жизни. Сказал просто так, не для интервью, хотя прекрасно понимал, что завтра же эти его слова будут опубликованы. Да и плевать!
Он поднял воротник пиджака, плотнее закутался в любимый старенький шарф, но промозглый, гнилой дух Лондона доставал его и под пиджаком, и под шарфом, и под несвежей водолазкой.
Из-за угла материализовались две тени, за ними неясно маячила третья. Даже в мутной тьме Ян различил их сверкающие глаза под чёрными вязаными шапочками-балаклавами. У первого в руке что-то блеснуло. Известно, что: «Аллах над нами, ножи в кармане — вперёд, мусульмане!» — Дэнги давай, зарэжу, — гортанно сказал главарь. Хоть английский знает. Двое других молчали — видимо, не знали.
Нисколько не испугавшийся Ян внутренне усмехнулся, вспомнив, как такие же, в балаклавах — и чёрных, и цветных, и вообще без балаклав, с бородами и автоматами, и «балшыми кынжалами» в своё время скакали перед ним на задних лапках, выпрашивая кто тысчёнку-другую, а кто миллиончика три гринов.
— Хорош маски-шоу устраивать, не Москва, — презрительно бросил он по-русски. Голос чуть похрипывал — простыл, надо думать. Не мудрено… Джигиты сначала замерли, потом первый почиркал лезвием в воздухе и не очень уверенно сообщил по-русски:
— Я твою маму… Надо же, родственничек… Ян подумал, что лет десять назад джигиты покруче этого, неведомыми путями пробравшегося в Англию, с радостью готовы были предоставить ему, Яну Осинину, для сексуальных утех и своих мам, и дочерей, и жён, да и самих себя. Впрочем, вспоминать нет смысла… Он спустил с подбородка шарф и поглядел на парней тяжёлым взглядом.
— ДIаёйл шакалш*, — спокойно сказал он запредельно оскорбительную для чеченца фразу.
Аллах ведает, что они увидели в его глазах — огонь, взрывы, трупы, огромные деньги, нефть, замешанную на крови, и просто кровь, очень много крови. Или просто узнали. Но главарь сдавленно крикнул:
— Шайтан!
Троица поспешно растворилась в тумане. Ян вновь натянул шарф, поглубже погрузил руки в карманы потёртого пиджака и вновь побрёл по столице бывшей владычицы морей. На губах его змеилась горькая усмешка. «Шайтан»… Почему бы и нет… «Всё, — решил он, — хватит месить грязь душой и ногами. Надо встряхнуться».
Он махнул выползшему из тумана чёрному, похожему на катафалк, такси.
— Аскот, — небрежно бросил шофёру.
Тот недоверчиво осмотрел непритязательную одёжку клиента. Ян глянул в глаза и ему. Водитель ни слова не произнёс все сорок километров пути.
В Аскоте — фешенебельном пригороде столицы — стоял бывший дом Яна. Сейчас он принадлежал бывшей же его жене Анне. Второй жене, отсудившей у него по разводу несусветную сумму в 220 миллионов фунтов. Ну, и этот дом и ещё кое-какую недвижимость. Но электронный ключ от дома он всегда носил с собой — на всякий случай. Он знал, что сейчас дом пуст — Анна с дочерью где-то путешествовала, а слуги были уволены. Вполне приличный ночлег для бесприютного бывшего олигарха.
Такси остановилось, проехав длинную тенистую аллею у ворот, за которыми обильно ветвились уже покрывшиеся набухшими почками деревья. Ян небрежно сунул водителю то ли четыре, то ли пять пятидесятифунтовых банкнот — российская привычка расплачиваться наличными, от которой он никак не мог отвязаться. Это минимум раза в два превышало стоимость поездки, и, схватив деньги и высадив пассажира, водитель поспешно уехал, мелькнув задними огнями. В аллее вновь воцарилась тьма. Ян терпеливо ждал, пока от нажатия кнопки плавно откроются ворота.
Сад был сильно запущен, а коттедж производил впечатление дешёвого аттракциона с «привидениями»: мутные окна, кое-где валялась осыпавшаяся с крыши черепица, поскрипывала не запертая дверь. Впрочем, за ней была вторая, вполне прочная и оборудованная тревожной сигнализацией, которую Ян сразу отключил.
Осинин не спеша поднялся на второй этаж, где некогда была их супружеская комната. Здесь было довольно прохладно, но имелся камин и всё, что нужно, чтобы разжечь его. Что Ян и сделал. Огромная круглая кровать под зеркалом на потолке была в чехле, как и вся мебель. Ян нетерпеливо сорвал его, сбросил на пол и, как был — в грязных ботинках и мокром пиджаке — бросился на давно не принимавшие человеческих тел простыни и подушки.
Некоторое время лежал без движения. В голове навязчиво крутилось слово, брошенное убежавшим нохчем: «Шайтан!» Плохо. Надо подлечиться.
Рывком спрыгнув с кровати, он подошёл к скрытой в дубовых панелях стены дверце бара и с удовольствием обнаружил, что без него им почти не пользовались.
Страница
1 из 6
1 из 6
