Честное слово, я люблю своего брата, хотя порой он бывает невыносимым. Помнится, в детстве мы вообще не могли спокойно ужиться в одной комнате. Слава богу, родителям выпал шанс разменять квартиру, и мы обзавелись каждый собственным пространством. Правда, в моей комнате всегда был порядок, а вот у Эдика постоянно что-то падало, взрывалось и лилось на пол.
Добавить в моё избранное
22 мин, 4 сек 17018
А потом пошло-поехало — бла-бла-бла, школа, институт, личная жизнь. И вот, мы даже не успели оглянуться, у каждого появились своя семья, квартира, вторая половина и работа, работа. От моего детства остались только ежедневные телефонные разговоры с родителями и — реже — с Эдиком. Он живет в другом городе уже давно, с тех пор, как ему стукнуло восемнадцать.
Я приезжаю иногда по выходным к маме с папой. А вот брат, кажется, совсем забыл про то, что когда-то мы все были одной семьей. Даже не звонит. Мама, конечно, очень расстраивается, папа старается не говорить о нём, а я — что? Я не могу одна за двоих отдуваться.
Всё, как известно, решает случай. И вот однажды он происходит.
Я пытаюсь дозвониться до мамы со вчерашнего вечера. Казалось бы, времени прошло всего ничего, но для меня это тревожный звонок — она не расстается со своим телефоном, разве что когда идет в душ. Что она, утонула там, что ли?
Папин сотовый тоже не отвечает. А вот это уже меня очень беспокоит. Он работает начальником строительного отдела крупной фирмы и не расстается с телефоном даже ночью.
В волнении я расталкиваю мужа — воскресенье, конечно, святой выходной, но ситуация совсем нерядовая. Мы одеваемся и, не завтракая, едем к родителям. Возле двери в подъезд я лихорадочно шарю в сумке и обмираю от мысли, что в суматохе забыла ключи от их квартиры дома. Муж отбирает сумку и мгновенно выуживает комплект из внутреннего кармана. Точно. Так боялась потерять, что сама забыла, куда положила.
Взбежав по лестницам на нужный этаж, я трезвоню в дверь. Никакого ответа. Окончательно пугаясь, стучу руками и ногами в дверь, окликая родителей. К этому моменту поспевает муж, оттаскивает меня от двери и вставляет ключ в скважину. Два поворота против часовой стрелки — и вот дверь открыта.
Я влетаю в квартиру и замираю. Тишина. У них никогда не бывает так тихо по выходным. Где шум работающего телевизора, гул старенького компьютера и, наконец, приветственный лай родительского пса Тимофея?
Сердце моё ухает вниз, когда я замечаю лежащие на тумбочке в коридоре сотовые мамы и папы. Двадцать один пропущенный вызов на мамином и тридцать — на папином, в том числе и от его подчиненных.
— Тсс, не плачь, — муж обнимает меня, глядя, как крупные слёзы катятся по моему лицу.
— Что могло случиться?! — рыдания душат меня, не давай нормально разговаривать. В критических ситуациях от меня вообще мало толку, слишком уж я эмоциональная.
— Сейчас разберемся, — муж проходит в комнату.
Мы обходим квартиру, я заглядываю под все кровати, во все шкафы, постоянно окликая маму с папой и Тимофея. На кухне порядок, в зале тоже ничего примечательного. Муж проводит пальцем по экрану телевизора — слой пыли совсем маленький.
— Никаких следов присутствия хозяев, — констатирует он.
Дальше всё как в страшном сне — разговоры с соседями, мои слёзы, вызванный наряд полиции, снова мои слёзы и истерики, уговоры мужа и совершенно невыносимое ощущение собственной беспомощности.
Ночью я принимаю горсть успокоительного и пытаюсь понять, что делать дальше.
Раздается звонок сотового, и я как сумасшедшая подрываюсь к нему. Звонит Эдик. В течение дня я так и не смогла ему дозвониться, зато написала кучу SMS с просьбой СРОЧНО позвонить.
— Что случилось? — не здороваясь, сразу спрашивает он. Я коротко пересказываю ему события прошедшего дня, говорю, что понятия не имею, куда они могли пойти. Нет, мне они ничего не говорили, да, знакомых уже спрашивали, никто ничего не знает, заявление в полиции приняли с треском, после того как Валера — муж — надавил на них старыми связями. Хотя, говорит, всё равно они раньше третьего дня поиски не начинают.
— Почему ты трубку весь день не брал?! — срываюсь я на брата. Эдик отвечает, что был очень занят на работе.
— Какая, нахрен, работа в воскресенье?! — уже не сдерживаясь, ору я в трубку.
— Что б завтра к утру был уже у нас с Валерой! Скотина безответственная!
Не дожидаясь ответа, я нажимаю на кнопку завершения разговора и кидаю сотовый на стол. Смартфон падает со смачным шлепком, но экран удар выдерживает. Даром, что китайский, видно всё равно качественный.
Валера, разбуженный моими воплями, приходит на кухню и молча ставит чайник на плиту. К тому времени таблетки уже начинают действовать и соображение моё притупляется. Проплаканные кроличьи глазки начинают слипаться, а кружка с горячим чаем, заботливо всунутая мне в руку мужем, так приятно согревает… Снится мне наша квартира, где мы с Эдиком ещё совсем дети. Мама на кухне печет оладушки с кабачками, а папа смотрит телевизор. Я выхожу из своей комнаты, иду к маме и спрашиваю её, куда она пропадала. Но мама не слышит, только продолжает наливать тесто на сковороду и переворачивать уже поджаристые кусочки. Я хочу до нее дотронуться, но рука проходит сквозь ее локоть, и я понимаю, что передо мной только голограмма.
Я приезжаю иногда по выходным к маме с папой. А вот брат, кажется, совсем забыл про то, что когда-то мы все были одной семьей. Даже не звонит. Мама, конечно, очень расстраивается, папа старается не говорить о нём, а я — что? Я не могу одна за двоих отдуваться.
Всё, как известно, решает случай. И вот однажды он происходит.
Я пытаюсь дозвониться до мамы со вчерашнего вечера. Казалось бы, времени прошло всего ничего, но для меня это тревожный звонок — она не расстается со своим телефоном, разве что когда идет в душ. Что она, утонула там, что ли?
Папин сотовый тоже не отвечает. А вот это уже меня очень беспокоит. Он работает начальником строительного отдела крупной фирмы и не расстается с телефоном даже ночью.
В волнении я расталкиваю мужа — воскресенье, конечно, святой выходной, но ситуация совсем нерядовая. Мы одеваемся и, не завтракая, едем к родителям. Возле двери в подъезд я лихорадочно шарю в сумке и обмираю от мысли, что в суматохе забыла ключи от их квартиры дома. Муж отбирает сумку и мгновенно выуживает комплект из внутреннего кармана. Точно. Так боялась потерять, что сама забыла, куда положила.
Взбежав по лестницам на нужный этаж, я трезвоню в дверь. Никакого ответа. Окончательно пугаясь, стучу руками и ногами в дверь, окликая родителей. К этому моменту поспевает муж, оттаскивает меня от двери и вставляет ключ в скважину. Два поворота против часовой стрелки — и вот дверь открыта.
Я влетаю в квартиру и замираю. Тишина. У них никогда не бывает так тихо по выходным. Где шум работающего телевизора, гул старенького компьютера и, наконец, приветственный лай родительского пса Тимофея?
Сердце моё ухает вниз, когда я замечаю лежащие на тумбочке в коридоре сотовые мамы и папы. Двадцать один пропущенный вызов на мамином и тридцать — на папином, в том числе и от его подчиненных.
— Тсс, не плачь, — муж обнимает меня, глядя, как крупные слёзы катятся по моему лицу.
— Что могло случиться?! — рыдания душат меня, не давай нормально разговаривать. В критических ситуациях от меня вообще мало толку, слишком уж я эмоциональная.
— Сейчас разберемся, — муж проходит в комнату.
Мы обходим квартиру, я заглядываю под все кровати, во все шкафы, постоянно окликая маму с папой и Тимофея. На кухне порядок, в зале тоже ничего примечательного. Муж проводит пальцем по экрану телевизора — слой пыли совсем маленький.
— Никаких следов присутствия хозяев, — констатирует он.
Дальше всё как в страшном сне — разговоры с соседями, мои слёзы, вызванный наряд полиции, снова мои слёзы и истерики, уговоры мужа и совершенно невыносимое ощущение собственной беспомощности.
Ночью я принимаю горсть успокоительного и пытаюсь понять, что делать дальше.
Раздается звонок сотового, и я как сумасшедшая подрываюсь к нему. Звонит Эдик. В течение дня я так и не смогла ему дозвониться, зато написала кучу SMS с просьбой СРОЧНО позвонить.
— Что случилось? — не здороваясь, сразу спрашивает он. Я коротко пересказываю ему события прошедшего дня, говорю, что понятия не имею, куда они могли пойти. Нет, мне они ничего не говорили, да, знакомых уже спрашивали, никто ничего не знает, заявление в полиции приняли с треском, после того как Валера — муж — надавил на них старыми связями. Хотя, говорит, всё равно они раньше третьего дня поиски не начинают.
— Почему ты трубку весь день не брал?! — срываюсь я на брата. Эдик отвечает, что был очень занят на работе.
— Какая, нахрен, работа в воскресенье?! — уже не сдерживаясь, ору я в трубку.
— Что б завтра к утру был уже у нас с Валерой! Скотина безответственная!
Не дожидаясь ответа, я нажимаю на кнопку завершения разговора и кидаю сотовый на стол. Смартфон падает со смачным шлепком, но экран удар выдерживает. Даром, что китайский, видно всё равно качественный.
Валера, разбуженный моими воплями, приходит на кухню и молча ставит чайник на плиту. К тому времени таблетки уже начинают действовать и соображение моё притупляется. Проплаканные кроличьи глазки начинают слипаться, а кружка с горячим чаем, заботливо всунутая мне в руку мужем, так приятно согревает… Снится мне наша квартира, где мы с Эдиком ещё совсем дети. Мама на кухне печет оладушки с кабачками, а папа смотрит телевизор. Я выхожу из своей комнаты, иду к маме и спрашиваю её, куда она пропадала. Но мама не слышит, только продолжает наливать тесто на сковороду и переворачивать уже поджаристые кусочки. Я хочу до нее дотронуться, но рука проходит сквозь ее локоть, и я понимаю, что передо мной только голограмма.
Страница
1 из 7
1 из 7
