Транс

Андрей стоял, опершись на костыль, и смотрел Лене прямо в глаза.

Я не знаю. Здесь говорится о душевных ранах, ведь так? — она чувствовала себя маленькой девочкой, не выучившей урок, и от волнения теребила сережку в левом ухе.

Да, — Андрей выдохнул.

— Ты как всегда права. У меня нет раны души. Есть только ЭТО! — он указал на все, что осталось от его правой ноги после аварии.

По щекам Лены уже катились мелкие слезинки, и она даже не пыталась их смахнуть. Он это заметил.

Нет. Не надо тебе плакать! От твоих слез, она все равно не отрастет обратно! — на последних двух словах Андрей повысил голос.

Я… Просто я хотела, — Лена стерла тыльной стороной ладони слезы.

— Я хотела… Что? Сгладить свою вину? Помочь мне? Чем? Купишь мне новую ногу? Или пришьешь старую? Она, наверняка, ещё лежит в морге, если эти злобные докторишки не скормили её бездомным кошкам. Ты ведь знаешь, тут много их — кошек. Я чувствую. По ночам я слышу их крики. Крики голодных диких хищников, которые скоро доберутся и до тебя, если будешь и дальше торчать здесь целыми днями! Мне не нужна помощь! Ни от тебя, ни от кого-то другого!

Лена больше не могла этого выносить. Он давил на неё. А может быть на неё давило чувство вины перед Андреем. Ведь именно она сделала его таким.

Девушка выбежала из палаты вся в слезах. И опять чуть не сбила с ног всё того же «докторишку», который, по словам Андрея, кормит остатками его ампутированной конечности бездомных животных. Лена представила, как все эти кошки, живущие в подвале клиники, грызут мертвую плоть. От этого ей стало совсем не хорошо, и желудок выразил желание освободиться от небольшого завтрака.

Её вырвало в больничном туалете. Раньше такого не было. Все ограничивалось лишь слезами и окончательной потерей аппетита на остаток дня.

Лена отклонилась к холодной стене и начала ровно дышать. Это должно было успокоить нервы, но получилось все с точности да наоборот. В дверь постучали. Она дернулась от неожиданности и больно ударилась затылком о стену.

Что с вами? Вам плохо? Может быть, вам помочь? — она не обладала сверхъестественными способностями, но сразу поняла кто это.

Её уединение нарушили, задерживаться здесь не было смысла. Она вышла и столкнулась нос к носу с молодым врачом, которого встречала и два предыдущих прихода в клиники.

Вы выглядите бледной. У вас что-нибудь болит? — он смотрел на Лену со всей добротой души настоящего доктора. Но чем он мог ей помочь?

Все в порядке, — она отмахнулась от него и убежала прочь. Кажется, он что-то ещё кричал ей вслед, но Лена уже ничего не услышала.

Она шла по тусклым улицам Самары. Домой ей совсем не хотелось. Там были люди, которые всегда старались утешить её, хотя сами понятия не имели, как это сделать. Ведь обычные фразы «Ты не виновата» или «Ты соблюдала все правила» не спасали от мук совести. Они не смогли бы избавить её от той душевной боли, что каждое утро просыпалась вместе с ней, каждый вечер ложилась с ней в одну постель, а каждую ночь пыталась прокрасться к ней в сон, что ей пока, к большому счастью Лены, не удавалось. И она все шла и шла, но не видела перед собой ничего, кроме темного туннеля, из которого есть лишь один выход, и она удаляется от него, заходя все глубже и глубже в сырую черноту. И вскоре, уже никто не сможет помочь ей вырваться оттуда.

Просигналила машина.

Лена не сбавляла шаг, она просто не слышала ничего.

Второй раз.

Третий.

Кто-то схватил её за локоть, и Лена обернулась. Мрачный туннель пропал, а перед глазами открылись с детства знакомые улочки Самары. Лишь теперь она поняла, как много прошла, и как у неё болят ноги.

— Что с тобой? Ты знаешь, сколько время? — это был Олег. Как всегда взъерошенный, как всегда волнующийся за неё. Он любил Лену, а она теперь уже не знала, как относится к нему. В последний месяц все светлые чувства покинули сердце не оставив даже воспоминаний. А ведь она и вправду понятия не имела, сколько сейчас на часах.

Наверное, около шести, — сделала предположение Лена.

Шести? Когда ты в последний раз смотрела на часы? Вчера? Уже почти десять! — он нежно обнял её за талию.

— Но это уже не важно. Главное, ты жива и здорова.

Олег посадил её на заднее сиденье своей десятки и протянул бутылку минеральной воды.

Машина уже неслась вдоль разделительной полосы Московского шоссе, а в салоне стояла все та же мертвая тишина.

Никто не поднял нарывавший разговор и по приезду домой. Но с утра Лена уже не могла молчать. Всё происходящее приняло новый оборот.

Холодно и сыро. Ноги по щиколотку вязнут в грязи, а Лена всё равно идет вперед, волоча за собой что-то на веревке.

Она дрожит всем телом, но не от низкой температуры. Страх — вот причина. Что-то перебежало ей дорогу впереди, какое-то животное, но в почти полной темноте трудно различить.