Дизель неспешно раскачивался, наскакивая на воздушные зазоры между рельсами. Снаружи свистел ветер, и белые снежные плевки забивали щель в оконной раме…
Добавить в моё избранное
20 мин, 22 сек 3199
Игнат стоял в убаюкивающем тамбуре и наслаждался относительным теплом и покоем искусственной колыбели. Под ногами спала спортивная сумка, до отказа набитая теплыми вещами и продовольствием. Руки Игната лежали на грифе зачехленной электрогитары словно на эфесе меча. Черные капли наушников болтались маятниками на сутулых плечах. Игнат достал их минуту назад и теперь вслушивался в песнь дороги, все дальше уносившей его от серого города.
Мысли свободно парили в голове, грели тусклым светом, как греет блеклое осеннее солнце после затяжного дождя.
Последние полгода Игнат чувствовал себя безумным клоуном. Метания из одной крайности в другую, дабы соответствовать вкусам меняющейся публики, освистывание или пьяные выкрики «жжете» одинаково действовали на музыканта. Ни разу в лицах слушателей он не заметил соучастия или проникновения к музыке.
Нескончаемые выступления в ночных клубах в итоге вымотали как его, так и группу. Да и денег они почти не приносили. Как правило, половина заработка пропивалась и проедалась там же, сразу после выступления. В такой обстановке просто невозможно было думать о новом материале. В голове было больше табачного дыма и хмеля, нежели мыслей. Кованая дверь в тихий мир вдохновения и откровений затворилась, и Игнат боялся остаться снаружи навсегда.
Новый творческий опыт стал просто необходимым.
Скользящий сквозь лесной массив поезд остановился. Двери открылись. Игнат закинул чехол с гитарой на плечо, подобрал сумку и вышел под снег. Несмотря на ветер, было вполне тепло. Да и снег не был мокрым.
Снег.
Чистый и невесомый, он подавлял злобу и дурные мысли, укрывал пышным одеялом смирения и спокойствия. Игнат достал сигареты, закурил, прибавив к гамме чувств обреченность. Хороший коктейль, из него может получиться достойная баллада. Меланхоличная и чувственная.
Игнат зажал сигарету губами, вытянул края свитера из рукавов пальто, так что теперь только тонкие бледные пальцы остались на ветру, поправил гитару на плече, перехватил поудобнее сумку и зашагал сквозь укрытый белой тишиной лес.
Тропа стала почти незаметной. Игнат шел, ориентируясь по ширине просеки и полагаясь на зрительную память, оставшуюся с последнего визита. Давно он не ходил в этих краях. Пожалуй, с самого детства.
Лес становился глубже, а тишина всепоглощающей. Даже скрип снега под ногами, казалось, доносился из иного мира, далекого и отрешенного.
Игнат прошел мимо толстого векового дуба, одной осенью принявшего в себя мощь грозовой стихии, сейчас больше похожего на огромную почерневшую раздробленную кость. Он шел в верном направлении и вскоре выйдет на асфальтированную еще в советские времена проселочную дорогу. До дома можно было добраться и на машине, но Игнат нарочно выбрал длинный путь. Это своего рода паломничество уже начало приносить плоды. Постепенно Игнат возрождал в себе то чувство одиночества и безмятежности, которое всегда сопутствовало его творчеству.
Липкие городские штампы растворялись в окружающей белизне, закостеневшая хватка прямолинейных форматных мыслей слабела, отпуская разум на волю. Внутренний романтик готов был проснуться в любое мгновение. Слишком долго Игнат жил под чужими желаниями, слишком долго работал под заказ и слишком небрежно относился к индивидуальности. Больше он не мог убегать от себя.
Сигарета упала на снег и исчезла в тающем белом песке.
«Так будет лучше», «Этот момент нужно переписать», «Здесь придется переделать строфу, в формат не попадаем»… К черту все это. Только самобытное творчество может тронуть душу. Их первый альбом «Дёготь», рожденный в гараже был таким: настоящим, без инородных примесей, свободный от влияния большого города и формул музыкальной индустрии. «Дёготь» не вытащил группу на большую сцену и не принес денег, но стал почти культовой вещью для многих ценителей Doom Metal«а. А все, что было написано потом — не что иное, как дерьмо, причем коммерческое дерьмо, что в разы хуже простой бездарности.
Это понимали все в группе, кроме, пожалуй, басиста — Сашки Дара. Вот уж где фамилия далека от истины. Саня неплохо играл, но совершенно не был способен к импровизации и сочинительству. Все партии для бас-гитары Игнат писал сам, а Александр их просто заучивал и играл. Игнат подозревал, что из-за этого Сашка чувствовал себя неуютно в коллективе, может поэтому он с таким энтузиазмом взвалил на себя обязанности менеджера. Пиар в сети, организация концертов, переговоры со звукозаписывающими фирмами — все это он принял с огромной долей готовности. Такое положение дел вполне устроило группу. Пока дело не коснулось аспектов творчества, когда стало понятно, что издавать ту музыку, которую они играют, никто не собирается, пока Александр не полез с советами. Некоторое время весь коллектив плясал под его дудку, выступая в «нужных» местах и с «нужными» песнями. Так не могло больше продолжаться, дружба дружбой, но… Расставаться было больно.
Мысли свободно парили в голове, грели тусклым светом, как греет блеклое осеннее солнце после затяжного дождя.
Последние полгода Игнат чувствовал себя безумным клоуном. Метания из одной крайности в другую, дабы соответствовать вкусам меняющейся публики, освистывание или пьяные выкрики «жжете» одинаково действовали на музыканта. Ни разу в лицах слушателей он не заметил соучастия или проникновения к музыке.
Нескончаемые выступления в ночных клубах в итоге вымотали как его, так и группу. Да и денег они почти не приносили. Как правило, половина заработка пропивалась и проедалась там же, сразу после выступления. В такой обстановке просто невозможно было думать о новом материале. В голове было больше табачного дыма и хмеля, нежели мыслей. Кованая дверь в тихий мир вдохновения и откровений затворилась, и Игнат боялся остаться снаружи навсегда.
Новый творческий опыт стал просто необходимым.
Скользящий сквозь лесной массив поезд остановился. Двери открылись. Игнат закинул чехол с гитарой на плечо, подобрал сумку и вышел под снег. Несмотря на ветер, было вполне тепло. Да и снег не был мокрым.
Снег.
Чистый и невесомый, он подавлял злобу и дурные мысли, укрывал пышным одеялом смирения и спокойствия. Игнат достал сигареты, закурил, прибавив к гамме чувств обреченность. Хороший коктейль, из него может получиться достойная баллада. Меланхоличная и чувственная.
Игнат зажал сигарету губами, вытянул края свитера из рукавов пальто, так что теперь только тонкие бледные пальцы остались на ветру, поправил гитару на плече, перехватил поудобнее сумку и зашагал сквозь укрытый белой тишиной лес.
Тропа стала почти незаметной. Игнат шел, ориентируясь по ширине просеки и полагаясь на зрительную память, оставшуюся с последнего визита. Давно он не ходил в этих краях. Пожалуй, с самого детства.
Лес становился глубже, а тишина всепоглощающей. Даже скрип снега под ногами, казалось, доносился из иного мира, далекого и отрешенного.
Игнат прошел мимо толстого векового дуба, одной осенью принявшего в себя мощь грозовой стихии, сейчас больше похожего на огромную почерневшую раздробленную кость. Он шел в верном направлении и вскоре выйдет на асфальтированную еще в советские времена проселочную дорогу. До дома можно было добраться и на машине, но Игнат нарочно выбрал длинный путь. Это своего рода паломничество уже начало приносить плоды. Постепенно Игнат возрождал в себе то чувство одиночества и безмятежности, которое всегда сопутствовало его творчеству.
Липкие городские штампы растворялись в окружающей белизне, закостеневшая хватка прямолинейных форматных мыслей слабела, отпуская разум на волю. Внутренний романтик готов был проснуться в любое мгновение. Слишком долго Игнат жил под чужими желаниями, слишком долго работал под заказ и слишком небрежно относился к индивидуальности. Больше он не мог убегать от себя.
Сигарета упала на снег и исчезла в тающем белом песке.
«Так будет лучше», «Этот момент нужно переписать», «Здесь придется переделать строфу, в формат не попадаем»… К черту все это. Только самобытное творчество может тронуть душу. Их первый альбом «Дёготь», рожденный в гараже был таким: настоящим, без инородных примесей, свободный от влияния большого города и формул музыкальной индустрии. «Дёготь» не вытащил группу на большую сцену и не принес денег, но стал почти культовой вещью для многих ценителей Doom Metal«а. А все, что было написано потом — не что иное, как дерьмо, причем коммерческое дерьмо, что в разы хуже простой бездарности.
Это понимали все в группе, кроме, пожалуй, басиста — Сашки Дара. Вот уж где фамилия далека от истины. Саня неплохо играл, но совершенно не был способен к импровизации и сочинительству. Все партии для бас-гитары Игнат писал сам, а Александр их просто заучивал и играл. Игнат подозревал, что из-за этого Сашка чувствовал себя неуютно в коллективе, может поэтому он с таким энтузиазмом взвалил на себя обязанности менеджера. Пиар в сети, организация концертов, переговоры со звукозаписывающими фирмами — все это он принял с огромной долей готовности. Такое положение дел вполне устроило группу. Пока дело не коснулось аспектов творчества, когда стало понятно, что издавать ту музыку, которую они играют, никто не собирается, пока Александр не полез с советами. Некоторое время весь коллектив плясал под его дудку, выступая в «нужных» местах и с «нужными» песнями. Так не могло больше продолжаться, дружба дружбой, но… Расставаться было больно.
Страница
1 из 6
1 из 6
