Если рухнет весь мир

Где все? Почему на меня напялено вонючее тряпье?

Я ощутил сильный жар. Казалось, даже глаза вот-вот сварятся вкрутую, словно куриные яйца, а сомкнуть веки не получилось из-за того, что они мне не подчинялись. Во рту моментально пересохло, и тело содрогнулось. Одновременно я почувствовал, будто мою жизненную силу высасывает непонятно кто через толстую трубку. Против моей воли стало деформироваться лицо, поплыло и застыло уродливой восковой маской. Затем меня вырвало, после чего наступило облегчение, но лишь кажущееся. Все вокруг окрасилось в цвет пролитой мною крови. Что-то вскипело в мозгу или же лопнуло, породив тяжелые конвульсии, и я умер.

Убийство семьи обнаружилось по прошествии трех недель, когда сосед, приехавший из города, чтобы проверить свою дачу, нашел ее разграбленной и направился расспросить местных.

Расследование дела затянулось, поскольку никаких следов преступника выявить не представилось возможным, и тогда в преступлении обвинили главу семейства, скончавшегося в комнате дочери от сердечного приступа. Он как нельзя лучше подходил на роль убийцы: весь в крови, со следами сопротивления жертв на теле, его отпечатки повсюду, в том числе на орудиях преступления. Почти на всех орудиях преступления. Впрочем, это уже сущие мелочи. Уголовное дело прекратили. О нем забыли, как и о скромном поселке.

Жители покинули свои дома, стоило здесь в две тысячи тринадцатом начаться строительству транспортной развязки. В поселке сохранился один-единственный дом, отгороженный от шумного и быстро меняющегося мира высоким забором из бетонных плит.

А безнаказанный убийца вернулся сюда еще раньше, через два года. Днем он бродил по окрестностям, подворовывал, копался на свалках мусора, разыскивая еду и одежду, и вечером, теряя собственную личность, превращался в одну из жертв.

Призрак пожилого мужчины приблизился к покойнику, его бесплотная рука проникла в череп мертвеца, и спустя минуту дурно пахнувшая куча лохмотьев дернулась, зашевелилась. Убийца снова был жив, пусть и напоминал скорее полуистлевшую мумию, чем живого человека. Изможденное изрытое морщинами лицо землистого цвета скривилось, чуть приоткрылся рот, и губы обнажили желтые и черные пеньки зубов. Как у тяжелого больного в шаге от агонии, затряслись его сухие ручки, покрытые язвами, загнившими ранками и темной коростой.

В сознание он пока не вернулся и не увидел еще четверых призраков, склонившихся над ним.

— Он умирает уже в четвертый раз, — скрипучим голоском шепнул призрак престарелой женщины.

— Отпусти его, сынок. Ты десять с лишним лет изводишь его видениями нашей гибели и своими переживаниями. Каждый божий день. Он потерял человеческий облик и достаточно настрадался.

— Он никогда не имел человеческого облика, — равнодушно отозвался призрак мужчины.

— И я не сожалею, продолжая изводить его кошмаром. Разве над кем-то из вас он сжалился? Вот и я не стану. Мы не позволим ему уйти просто так.

— Папа, — проговорил призрак длинноволосой девушки, — меня уже не переполняет ненависть. Взгляни на нашего убийцу. Посмотри, он убог, немыслимо убог, жалок. Хватит. Ты остаешься здесь только для того, чтобы мстить ему, принуждая снова и снова переживать все им содеянное, но имеет ли это смысл, ведь и после смерти его ожидает кара?

— Четырежды он умирал, и я возвращал его. Умрет в пятый или тысячный раз — я также верну его к жизни, чтобы он вновь пережил то, что сотворил с нами.

— Я с тобой, папка, — решительно ответил призрак молодого человека.

— И пусть глубины ада, все демоны преисподней вместе взятые кажутся ему недостижимым благом в сравнении с тем, что делаем с ним мы. До самых последних мгновений Страшного суда эта тварь будет обитать здесь.

— Если рухнут развалины, бывшие нам домом, мы найдем другое место, — кивнул отец.

— Даже если рухнет весь мир.