Телефон горячей линии

— Да… — несколько обескураженно ответил Павлик. Он надеялся на совсем другое начало задушевного разговора, да и голос у таинственной незнакомки был вполне обычный.

— Спасибо! — ответила девушка и в трубке зазвучала музыка.

«Опять ждать»… — несостоявшийся Ромео был немного расстроен таким подходом к клиентам, если так можно выразиться. Все-таки он человек на грани жизни и смерти, а тут на тебе… Музыка прервалась так же резко как и включилась.

— Да? — новый голос в трубке был то ли мужской, то ли женский, не поймешь. Предыдущий женский голос, несмотря на всю его посредственность, был куда приятнее.

— Это горячая линия? — спросил Павлик.

— Это очень горячая линия! — тут же ответил голос.

— Говорите!

Приказной тон голоса Павлику не понравился. Он уже начал жалеть, что позвонил этим бессердечным, бесчувственным людям.

— Меня зовут Дима. Я хочу покончить с собой… у меня депрессия из-за того… — Как ты собираешься это сделать? — деловито прервал его голос.

— Какое это это имеет значение? -ошарашенно спросил Павлик.

— Как? — настойчиво повторил голос в трубке.

— Принять снотворное с алкоголем… — Павлик посмотрел на початую бутылку на столе.

— Фу… Слабак! — в голосе невидимого собеседника явно зазвучало презрение. -Целка! Самый безболезненный способ выбрал. А еще мужик! Хотя… какой ты мужик. Даже не мальчик, а так, пародия на мальчика. Нет. Снотворное жрать я тебе не позволю, Павлик.

— Откуда вы знаете мое имя? -ляпнул было он, но тут же поправился.

— Меня зовут Дима и я не понимаю… — Тебя зовут Павлик, не Паша, не Павел, не Пал Анатольич, а именно Павлик! — резко перебила трубка.

— Обманывать старших нехорошо!

Без пяти минут самоубийца молчал в полной растерянности.

— Вот что, дорогой мой. За то, что так позорно решил уйти из жизни, мне придется внести некоторые коррективы в твой план. Вместо уютного сна ты у нас вскроешь вены. Жил как малолетняя истеричка и умереть должен так же. Сможешь вскрыться, надеюсь? Бритвы опасной у тебя, наверное, нет, а чертовым Джилеттом вообще ничего не перережешь, но нож для мяса-то должен быть? Посмотри на кухне, во втором ящике. Советую все проделать в ванной, как заведено у малолетних истеричек.

Павлик сидел с открытым ртом. Больше всего его поразила даже не невероятная осведомленность наглого незнакомца или незнакомки, а то что его, похоже, никто и не собирался отговаривать совершать самоубийство. Безупречный план нарушился.

— Вы что хотите… Чтобы я правда с собой покончил? — голос Павлика начал дрожать.

— В смысле? Это ТЫ этого хочешь! Ты же позвонил нам, а не мы тебе.

— Ну… а вы разве не должны попытаться меня отговорить?

— Зачем? Судя по тому, что мы о тебе только что узнали, этот мир будет гораздо лучше без тебя. Нам все эти розовые сопли не нужны. Так что давай к делу. Хорошо?

Разговор зашел явно куда-то не туда. Павлик замолчал и в шоке начал нервно поглаживать наметившийся второй подбородок — символ победы сладких пончиков над его отсутствующей волей.

— Эй, ты там? Живой еще? — голос в трубке звучал раздраженно.

— Да… — заторможено ответил Павлик.

— Почему? Давай быстрей уже! Раз-два и я переключусь на следующий звонок. Из-за тебя работа стоит!

— Не буду я этого делать. До свидания… Павлик хотел было повесить трубку, но следующие слова страшного собеседника буквально пригвоздили ее к его уху.

— Не вздумай трубку повесить! Твоя мама, Валентина Михайловна, работает во второй горбольнице. Если ты не убьешь себя, то тогда мы убьем ее, причем точно таким же способом. Чтобы отчетность не нарушать.

— Вы чего…? — растерянно прошептал Павлик.

— Откуда… — Оттуда! — перебила трубка.

— У нас план, понял? За свои слова надо отвечать. Ты сказал, что хочешь себя выпилить? Сказал! Вот и давай, нечего обратку включать. Если не уйдешь ты, то уйдет она. Тебе что, жалко ее?

— Ну конечно… — забормотал Павлик — Конечно, это же моя мама, вы что?!

— А то, что ты ее решил сына единственного лишить — это по-твоему нормально? Ты хоть понимаешь, что у нее удар будет? Она женщина слабая, уже давно в предынфарктном состоянии, на износ работает, а тут ты еще… Так что все равно ей умирать скоро. Максимум может до твоих поминок продержится. Нечего тут жалость сопливую разводить. Раньше надо было думать, сейчас поздно уже. Давай, не тяни!

— Ну я так не могу! — голос Павлика неожиданно сорвался на фальцет.

— Как это не можешь? Ты же еще десять минут назад мог!

— Ну… я передумал.

— В смысле передумал? В этом деле передумать нельзя. Так что давай уже. Это в компьютерной игре передумать можно. Или сохраниться.

— Ну я не хочу чтоб вы… — начал ныть Павлик, но его собеседнику или собеседнице на другом конце провода эти разговоры явно надоели.