О чем ты спросишь свою смерть?

Алекс угрожающе надвинулся на графомана.

— Послушай, мальчик, — разница в возрасте между детективом и писателем составляла около тридцати лет, — я с тобой нянчиться не буду… Уже час я не могу получить от тебя вразумительного ответа!

— Детектив, давайте на чистоту, — вдруг твердо сказал Владимир.

— В чем меня обвиняют? Вы задаете дурацкие вопросы про места, время, встречи… Но на все я могу дать один ответ: восемь проклятых дождливые дней я сижу дома. И никуда не выхожу… У меня нет денег даже купить еды!

Алекс зарычал. Все это время он держал в руках папку с самыми страшными фотографиями тел погибших от рук маньяка. Ее-то детектив и хлопнул перед носом Владимира.

— Читай, домосед. И лучше сразу рассказывай. Иначе, клянусь, я пристрелю тебя без суда и следствия! — горячился Алекс. Впрочем, все было наиграно. Отработано годами. Нужно просто психологически уничтожить «клиента».

Владимир недоверчиво взялся за корочку бумажного скоросшивателя и, покосившись на детектива, медленно раскрыл дело. Первая же фотография произвела на писателя визуальный шок. Он даже отшатнулся, но затем справился с собой и начал медленно перелистывать одну фотографию за другой… Лицо несчастного бледнело на глазах.

— Давай, парень, выкладывай, — уже покровительным тоном предложил детектив, словно отец сыну.

— Твои рассказы нашли во всех случаях… Убийства — точно по сценарию. Пиши чистосердечное, — Алекс протянул писателю бумагу с ручкой.

— Не уверен, правда, что это спасет от высшей меры, но хотя бы облегчишь душу. Если она у тебя осталась, конечно.

— Мои рассказы? — вдруг глухо пробормотал Владимир.

— Боже… все слово в слово… и ошейник такой же на шее… Зеленый цвет.

— Верно, парень. Будешь и дальше отпираться?

Владимир поднял полные ужаса глаза на детектива.

— Но я никого не убивал… — прошептал он.

Тут Алекс не сдержался. Несмотря на преклонный возраст, детектив легко обогнул стол и, схватив писателя за волосы, несколько раз ощутимо треснул парня головой об столешницу. Потом приложился по хребту… и остановился только когда услышал дикий вопль Муна:

— Я клянусь не убивал! Я только публиковал в Интернете! Я вижу это все впервые… не бейте меня!

— Сопляк! — раздраженно бросил Алекс, отступив от избитого парня.

— А когда мучил и издевался: слушал мольбы своих жертв?

— Да господь с вами! Вы хоть что-нибудь обнаружили на местах происшествий? Хоть какие-нибудь следы, а? Почему вы обвиняете меня? На каком основании?

— Тексты… — как-то неуверенно пробормотал Алекс.

— Отличное! Фундаментальное доказательство, детектив, — у писателя началась истерика. Из глаз катились слезы, — просто шик!

— А ну-ка заткнись, приятель. Иначе придется еще всыпать тебе лекарства. Если не ты, то кто, черт подери?

— Ну я не знаю, детектив! — бормотал Владимир, вытирая слезы.

— Если бы я это делал — стал ли публиковать рассказы в Интернете, чтобы меня так просто нашли? Я что, похож на сумасшедшего?

— Пока еще не понял, — веско сказал Алекс. Признаться, он начинал терять веру в свою версию. Уж как-то соплив был прозаик для подобных дел. Хотя всякие твари умеют скрываться под личинами божьих одуванчиков.

Владимир всплеснул руками и замолк. Уставившись в пол, он некоторое время нервно качался на стуле, но затем спохватился и стал рыться в папке. Выудив фотографию последней жертвы он сунул ее детективу.

— Вот, этот. Где его нашли?

— Будто ты не знаешь: в туалете торгового центра.

— Верно… Именно так. Во сколько произошло убийство?

— Смерть наступила около семнадцати часов.

Глаза Владимира просияли:

— А рассказ я опубликовал в шестнадцать сорок пять! Это можно точно отследить на сайте! Торговый центр от моего дома находится в часе езды. Как, по-вашему, я бы мог успеть все сделать?

— Совсем не аргумент. За тебя мог опубликовать кто-то другой или ты вообще действуешь с кем-то в паре… — Точно, и публикую рассказы. Вы сами то верите в свои слова?

Смоленский промолчал.

— А что значат цветы у девушки? — поинтересовался он, помолчав с минуту.

— Монеты на глазах посетителя банка? Игрушечная машинка в руках наркомана?

— По рассказу — это знаки нереализованных желаний… — отозвался Владимир, задумчиво разглядывая звездное небо за решетчатым окном.

— Но… кто убийца в твоих текстах? В рассказе толком не понятно… Владимир оторвался от окна и испуганно посмотрел на детектива.

— Я не знаю… — Смоленский при этих словах Муна аж скрипнул зубами.

— До конца описать его не удалось… Но уверен точно — это не человек.

Смоленский хотел сказать что-то ехидное, но неожиданная мысль пресекла его намерения.

— Послушай, а публиковал ли ты что-нибудь новое?