Стражник одиночества

— Ага, конечно… Её соседка обхватила голову. Несколько прядей скользнули сквозь пальцы, скрыли лицо. Маша выглядела подавленной, уже третью неделю она искала выход из сложившейся ситуации. Проблемы сыпались на неё как из рога изобилия. Ночи без сна, пыльные дни, и вроде недавно был новый год, и случилось что-то хорошее, но каждую ночь… — Ну только не обижайся пожалуйста, — сказала Вика, выпуская облако дыма.

— я знаешь, сама до смерти боюсь всей этой фигни.

Маша раскрыла меню. Эспрессо, капучино, американо — взгляд скользит по названиям, и никак не может решиться.

— Ничего не хочу.

— Маша захлопнула меню.

— Послушай, может, тебе найти другое жилье?

— Не могу, родители заплатили за три месяца вперед.

— с негласного позволения подруги, Маша стащила у неё сигарету. Поджигать не торопилась, просто рассматривала, перебирая никотиновый цилиндр, словно четки.

— Может, тебе поговорить с хозяйкой?

— Говорила, безтолку. Она не хочет терять деньги, тем более мы договор подписывали. Блин, я уже готова пойти работать, чтобы вернуть эти деньги родителям. Не могу, каждую ночь когда засыпаю, слышу этот голос… У Вики по спине пробежали мурашки. Когда подруга впервые рассказала ей о том, что происходит в квартире, Вика не поверила. История с зеркалом запросто могла бы лечь в основу фильма ужасов. В памяти снова всплывает перепуганное лицо Маши, примчавшейся посреди ночи. Она долго не могла успокоиться, и рассказала всё лишь к утру… В тот вечер Маша поздно вернулась из института. Делать ничего не хотелось — Маша поужинала, посмотрела телевизор и легла спать. Сны снились дурные, будто бы она и не спала вовсе, а сидела посреди комнаты и слушала, как что-то крадется по полу за дверью. И темнота — хоть глаз выколи. Проснулась Маша от холода — словно все окна в доме раскрыты. Она попыталась встать, и в этот момент увидела кого-то… Оно, вроде бы, стояло на пороге комнаты. Тень падала так, что рассмотреть его было невозможно.

«Просто мерещится» — думала Маша, поднимаясь с кровати.

Уставший, невыспавшийся мозг может создать любую галлюцинацию, а образы в темноте всегда кажутся совсем не такими, как при свете дня. Но… Маша всё же перепугалась. Кое-как добравшись до стенки, Маша попыталась найти выключатель. Руки коснулось что-то холодное, а потом донесся звук, будто человек или что-то, похожее на человека резко отпрянуло назад. В прихожей звук повторился.

«Я не одна».

Несколько секунд Маша стояла вне себя от ужаса. Страх забился в каждую клетку, овладел каждым нервом. В доме кто-то есть, и этот «кто-то» сейчас стоит за стеной.

— В моей прихожей висит большое зеркало, — рассказывала она Вике, — Я посмотрела в него, и чуть с ума не сошла. Это отражение я запомню на всю жизнь. Знаешь, будто бы вся моя кухня в тумане, я видела стол и микроволновку, видела картину на стене, и большой подоконник. Но там было что-то ещё. Оно спряталось за углом, и смотрело на меня. А потом я услышала голос… но он был ненастоящим, словно внутри моей головы. «Маша… Маша». Я схватила куртку и кошелек, штаны натянула уже в подъезде. По телефону вызвала такси… Я больше никогда не вернусь в эту квартиру… Но Маше пришлось вернуться. Прошло две недели, и каждую ночь, или почти каждую, творились странные вещи. То в зеркале что-то мелькнет, то кадр по телевизору — словно то, чего там быть не должно. Маша старалась проводить дома как можно меньше времени, часто ночевала у родителей. Каждый вечер начинался с лошадиной дозы снотворного, но даже там, за стеной сна, она слышала шорохи, и кто-то из темной бездны звал её по имени.

Официантка принесла счет, Вика спешно расплатилась.

— Пойдем, купим тебе чего-нибудь.

— Не хочу, — ответила Маша.

— Слушай, ну нельзя же так. Блин, я б тебя с удовольствием к себе позвала жить, но ты же понимаешь… — Да, понимаю. Паша будет против. Он итак считает меня истеричкой после того случая.

— осмотревшись по сторонам, Маша поймала своё отражение в витрине. Отражение выглядело грустно и измождено. Брови словно прибиты ко лбу, говорят — это верный признак неврастении.

— Позавчера в квартиру кто-то позвонил, я стояла в прихожей, и подумала, что ни за что не подойду к двери. А потом услышала голос в своей голове «Открой дверь», а потом ещё тише, но так настойчиво — «Посмотри в глазок».

— И, что? Ты открыла?

— Конечно же, нет. Я не могу списать всё на воображение. Я уже не знаю, то ли священника звать, то ли в психушку ложиться.

«Психушка» вызвала у Вики сдержанную улыбку. Будучи врачом по образованию, она конечно слышала про истерию, и по началу приписала её симптомы Маше. Быть может, обделенная общением Маша привлекает внимание, сочиняя разные небылицы. Все подозрения развеялись, когда Вика пришла к ней в гости. В тот вечер, сразу после Рождества, они сидели на кухне.