На меже

— Ты деградируешь, — ответили ему, — уйдешь сегодня, вернешься завтра, но разучишься говорить.

— А может так люди и сходят с ума, — ответил Вася Свин, — был нормальный человек. Тут — ни с того ни с чего стал дурачком. А как он стал? Он стоял на меже, а потом ушел туда, лежал на скамейке в парке, ничего не делал, курил. Хотя нет, сколько ж надо сигарет… И вот, как раз, закупил Вася Сигарет. Он взял еще с собой спиртное — чистый, медицинский — чтобы там разводить. Дело в том, что вода там есть. Разводи, не хочу. Что касается пищи, он планировал протянуть на всяких диких яблоках и грушах.

— А надо, приду, вернусь, снова уйду… — Так нельзя, — сказали ему.

И правда, так было нельзя. Вася оставил пакет (он говорил — «кулёк»), пошел за вторым, а когда вернулся, не было его кулька. Он вернулся, расстроенный. Еще бы. 2 по 5 литров там было. Такие знаете, из под псевдо минеральной воды бутылки. И вот, идёт он, слышит сирену. «Кулёк» его попал каким-то образом в фойе кинотеатра, и там его приняли за бомбу. Ну, разминировали, понятное дело. Должно быть, потом несколько дней разминировали. По телевизору потом, уже через неделю, сообщили, что террористы найдены, и что это — чеченский след… Мы вошли в здание.

— Самое место, — проговорил Колян.

Нет, я не понял, о чем он.

Внутри царила тишина — густая, забирающая. Страшно не было, но я подумал, что — если открою какую-нибудь из дверей и войду — то не вернусь. Что там со мной сделает пустота? Ведь больше никого нет. Пустота хуже вакуума… Мы взобрались на крышу. Оттуда было видно часть парка, а также край его и несколько далеких зданий.

Здания сюда может занести отовсюду. Но это не значит, что там оно исчезнет, а здесь появится. Нет. Сюда иногда выносит копии. Оригинал остается на месте. Люди тоже не пропадают (вроде бы). Некоторые утверждают, что люди тоже иногда пропадают. Иногда исчезает техника. Хотя нет, это — из другой оперы, и, скорее всего, вымысел. Вот говорят о Бермудском треугольнике, а никому невдомек, что это всего лишь журналисты после войны раздули, а до того и дела никому не было до треугольника.

Если вещи есть, о них не говорят.

Если о вещах говорят, значит это не вещи.

Мы откупорили пиво. Оно было очень холодным. Еще пятнадцать минут назад оно было в морозилке. Я чистил рыбу. Солнце было особо ярким, и в небе ощущался эфир. Дымилась сигарета.

— Вот тут машины должны ехать, — сказал я.

— Где? — не понял Колян.

— Ну, вон — Нет, ты не сравнивай. Это не копия того самого места.

— А.

— Вообще не копия. И здания видишь какое. Немного не наша архитектура.

— А чья же?

— Да я откуда знаю.

— Откуда ж оно взялось.

— А не парься.

— Ладно. А все равно.

— Ну, а я откуда знаю? — спросил Колян.

— Ну кто что говорит. Но они откуда знают. Это всё догадки. Никто ничего не знает, никто ничего не видел.

— А, фиг с ним, — ответил я, — зато как хорошо тут сидеть. Раньше в парке тоже можно было пиво пить. Помнишь, как раньше соберемся толпой… — Ага… — А сейчас кругом мусора… — Им бы дай волю, они бы и здесь рыскали.

— Но это же не территория РФ.

— Это вообще не территория. Ладно.

А вообще, просто сидеть и пиво пить — вещь очень творческая. Тут сама суть — в пиве. Вот, кстати, еще — рыба. Рыбу с пивом употребляют только у нас. Ну, на Украине еще.

Я правда сам не удостоверивался — так это или нет.

Чешуя летит по ветру. Парк весь такой светлый, точно пионерский лагерь. Наверное, он населен духами, хотя ничего такого нет. Это так — я в этом уверен. Настоящая пустота — это вот здесь. Ни одного человека на тысячу километров.

Один лишь ветер шепчет. И тот — мертвый.

— Я думал сюда с бабами завалиться, — сказал Колян.

— Ну и чо?

— А ничо. Ну их.

— А… — Не хочется засорять тишину.

— Да, а вдруг оно потом тебя сюда не пустит.

— Кто?

— Оно.

— Нет, ты что, никакого оно нет. Кто тебе сказал? Это ты сам. Вот ты сам.

— Ну, как я сам.

— Своим умом. Своей душой. Ты стоишь на меже, стоишь и ждешь, пока твои колебания совпадут с колебаниями пустоты. Это можно делать где угодно, на самом деле. Даже если тебя выбросят на Южном полюсе. Только там ты не сосредоточишься. Холодно. Надо чтобы были ассоциации.

— Значит, баб можно брать?

— Нет, я б — нет. И пива не дадут попить, и о высоком поговорить. Всё закончится классически. Вот у меня раньше много друзей было, да? А потом их не осталось. А все друзья прекратили быть друзьями с того момента, как нашли себе баб. Вот ровным счетом все. А как развелся — вроде и снова живу. Фу… Он провел рукой у себя перед лицом.

— Вот так. Вишь, пелены нет. Еще год держалась.