Может, конечно, всё дело в вечерних сумерках и типичной уральской погоде с её низкими серыми облаками и мерзким северо-восточным ветром, но это место выглядит мрачновато. Хотя, казалось бы, всё как обычно: река, по берегам — лес, левый берег пологий, правый — высокий, обрывистый. Наша стоянка на левом. А почти прямо против нас из стены леса торчит, как корма броненосца, скала. В скале — прямоугольная дыра. Это остатки старой штольни, в которую мы завтра планируем залезть. Если бы не это, ни за что не встали бы здесь на ночёвку.
Добавить в моё избранное
19 мин, 35 сек 11271
Хочется курить. Хлопаю себя по карманам в поисках сигарет. Карманы набиты всякой туристической всячиной: складной нож, баллончик со средством от комаров, залитые парафином спички, зажигалка, паспорт, завёрнутый в полиэтилен… Ага, вот она, мятая пачка! Я закуриваю и смотрю на выражения лиц своих спутников. Ребята, похоже, испытывают сходные эмоции. Девчонки, Женя с Викой, кривятся, Даня скептически ухмыляется, Вадик кутается в куртку и время от времени, прищурившись, поглядывает на небо, гадая, пойдёт дождь или нет. Даже наш гид, пермский краевед Игорь Суслов, выглядит странно задумчивым, будто его что-то гнетёт.
Мы обустраиваем стоянку. Затаскиваем катамаран на берег, ставим палатки, мы с Данилой берём двуручную пилу и идём в лес за дровами. После непродолжительных поисков находим сухую берёзу. То, что надо!
— Слушай, Даня, — говорю я во время короткого перерыва на отдых.
— Обратил внимание, что наш гид какой-то подозрительно молчаливый сегодня? Будто его тревожит что-то?
Даня хмыкает:
— Ну так, надо полагать! Учитывая, какое значение для него имеет это место!
— М-м… Что ты имеешь в виду? — ощущение, что приятель что-то недоговаривает.
— Да узнал я тут одну историю… Про него и про эту штольню, — говорит Данила.
— Он мне её сам поведал, правда, просил не никому не рассказывать, поэтому, если что — ты ничего не знаешь. Ага?
— Само собой! Честное пионерское!
Даня улыбается:
— Мы с тобой пионерами уже не были… Ладно, слушай! Вот ты думаешь, мы просто так здесь остановились? Думаешь, штольня эта, в которую мы завтра собираемся, просто ещё один туристический объект? Не, тут всё сложнее! Игорь Игнатьич нас сюда неспроста привёл! Он тридцать лет назад всех друзей здесь потерял!
— Опа! — я поражён.
— Как потерял? Погибли что ли? Сколько их было?
— В прямом смысле потерял. Пятеро их было, четверо без вести пропали… Ладно, давай берёзу пилить!
Мы берёмся за двуручную пилу, но работа не клеится, ибо во мне разбушевался бес любопытства. И я требую разъяснений.
— Ну, насколько я понял, дело было так, — рассказывает Даня.
— В середине 80-х компания друзей-студентов пошла в поход (вот прям как мы). И Игнатьич наш, который тогда был просто Игорьком Сусловым, среди них. Только катамараны тогда были малодоступны, потому пошли пешком. Представляешь примерно, как это выглядело: брезентовая палатка, рюкзаки-колобки, консервы «Завтрак туриста», «Изгиб гитары жёлтой» по вечерам у костра и всё такое. Зашли они в одну деревню. (Помнишь, мы на берегу развалины видели? Километрах в трёх выше по течению? Так вот, это она.) Там один дедок им и рассказал, мол, недалеко есть штольня старинная, то ли строгановская, то ли демидовская, где в ХVIII веке медную руду добывали. Дескать, идти до неё всего ничего, и путь несложный — лесная тропа сама выведет. Ну, парни, разумеется, загорелись идеей штольню эту отыскать. И, представляешь, так вышло, что Игорьку ночью плохо стало — видать, стариковским самогоном злоупотребил… Короче, утром ребята без него пошли, пообещав к обеду вернуться. Да так и не вернулись. Ни к обеду, ни к ужину. Вообще. Искали, говорят, искали — ничего, ни одного тела. Как в воду канули! Тёмная история, в общем… Мы снова пилим. Я обдумываю услышанное.
— Слушай, Дань, а как объяснили пропажу? Это ж не шутка: четверо туристов (а они ведь, наверное, не «чайники» были) пропали без следа!
Данила пожимает плечами:
— Не знаю, как объяснили… Про это Игнатьич не рассказал, а я не спрашивал — как-то неудобно было. Он лишь упомянул, что старик тот всё приговаривал, мол, их Белая Вдова себе взяла.
— Белая Вдова? — спрашиваю я.
— Это ещё кто? Призрак какой-то, вроде Белого Спелеолога?
— Типа того. Хотя, скорее, не призрак, а подземный дух, вроде Хозяйки Медной горы. Фольклор местный, одним словом.
— А! — киваю я.
— Ты только при Игнатьиче про это не болтай, ладно? — ещё раз просит Данила.
Вскоре в центре нашей стоянки уже трещит и пышет жаром костёр, над ним висят котелки. А мы сидим вокруг, ожидая ужина из гречки с тушёнкой. Мы уже выпили по пятьдесят водки, и, хотя солнце село и вокруг темнота, на душе малость веселее, чем час назад.
— А покажу-ка я вам одну вещицу! — говорит вдруг наш гид с несколько преувеличенным оживлением, лезет во внутренний карман видавшей виды штормовки и достаёт небольшой, с пол-ладони, металлический предмет.
— Ой! — восклицает Вика.
— Настоящая? Можно посмотреть?
— Конечно, — кивает Суслов.
— Бронза.
Это бляшка пермского звериного стиля: узкое женское лицо, волосы развеваются во все стороны то ли как змеи Медузы Горгоны, то ли как осьминожьи щупальца, по бокам, в волосах — два паучка, а внизу — маленькая человеческая фигурка, очевидно, мужская.
Мы обустраиваем стоянку. Затаскиваем катамаран на берег, ставим палатки, мы с Данилой берём двуручную пилу и идём в лес за дровами. После непродолжительных поисков находим сухую берёзу. То, что надо!
— Слушай, Даня, — говорю я во время короткого перерыва на отдых.
— Обратил внимание, что наш гид какой-то подозрительно молчаливый сегодня? Будто его тревожит что-то?
Даня хмыкает:
— Ну так, надо полагать! Учитывая, какое значение для него имеет это место!
— М-м… Что ты имеешь в виду? — ощущение, что приятель что-то недоговаривает.
— Да узнал я тут одну историю… Про него и про эту штольню, — говорит Данила.
— Он мне её сам поведал, правда, просил не никому не рассказывать, поэтому, если что — ты ничего не знаешь. Ага?
— Само собой! Честное пионерское!
Даня улыбается:
— Мы с тобой пионерами уже не были… Ладно, слушай! Вот ты думаешь, мы просто так здесь остановились? Думаешь, штольня эта, в которую мы завтра собираемся, просто ещё один туристический объект? Не, тут всё сложнее! Игорь Игнатьич нас сюда неспроста привёл! Он тридцать лет назад всех друзей здесь потерял!
— Опа! — я поражён.
— Как потерял? Погибли что ли? Сколько их было?
— В прямом смысле потерял. Пятеро их было, четверо без вести пропали… Ладно, давай берёзу пилить!
Мы берёмся за двуручную пилу, но работа не клеится, ибо во мне разбушевался бес любопытства. И я требую разъяснений.
— Ну, насколько я понял, дело было так, — рассказывает Даня.
— В середине 80-х компания друзей-студентов пошла в поход (вот прям как мы). И Игнатьич наш, который тогда был просто Игорьком Сусловым, среди них. Только катамараны тогда были малодоступны, потому пошли пешком. Представляешь примерно, как это выглядело: брезентовая палатка, рюкзаки-колобки, консервы «Завтрак туриста», «Изгиб гитары жёлтой» по вечерам у костра и всё такое. Зашли они в одну деревню. (Помнишь, мы на берегу развалины видели? Километрах в трёх выше по течению? Так вот, это она.) Там один дедок им и рассказал, мол, недалеко есть штольня старинная, то ли строгановская, то ли демидовская, где в ХVIII веке медную руду добывали. Дескать, идти до неё всего ничего, и путь несложный — лесная тропа сама выведет. Ну, парни, разумеется, загорелись идеей штольню эту отыскать. И, представляешь, так вышло, что Игорьку ночью плохо стало — видать, стариковским самогоном злоупотребил… Короче, утром ребята без него пошли, пообещав к обеду вернуться. Да так и не вернулись. Ни к обеду, ни к ужину. Вообще. Искали, говорят, искали — ничего, ни одного тела. Как в воду канули! Тёмная история, в общем… Мы снова пилим. Я обдумываю услышанное.
— Слушай, Дань, а как объяснили пропажу? Это ж не шутка: четверо туристов (а они ведь, наверное, не «чайники» были) пропали без следа!
Данила пожимает плечами:
— Не знаю, как объяснили… Про это Игнатьич не рассказал, а я не спрашивал — как-то неудобно было. Он лишь упомянул, что старик тот всё приговаривал, мол, их Белая Вдова себе взяла.
— Белая Вдова? — спрашиваю я.
— Это ещё кто? Призрак какой-то, вроде Белого Спелеолога?
— Типа того. Хотя, скорее, не призрак, а подземный дух, вроде Хозяйки Медной горы. Фольклор местный, одним словом.
— А! — киваю я.
— Ты только при Игнатьиче про это не болтай, ладно? — ещё раз просит Данила.
Вскоре в центре нашей стоянки уже трещит и пышет жаром костёр, над ним висят котелки. А мы сидим вокруг, ожидая ужина из гречки с тушёнкой. Мы уже выпили по пятьдесят водки, и, хотя солнце село и вокруг темнота, на душе малость веселее, чем час назад.
— А покажу-ка я вам одну вещицу! — говорит вдруг наш гид с несколько преувеличенным оживлением, лезет во внутренний карман видавшей виды штормовки и достаёт небольшой, с пол-ладони, металлический предмет.
— Ой! — восклицает Вика.
— Настоящая? Можно посмотреть?
— Конечно, — кивает Суслов.
— Бронза.
Это бляшка пермского звериного стиля: узкое женское лицо, волосы развеваются во все стороны то ли как змеи Медузы Горгоны, то ли как осьминожьи щупальца, по бокам, в волосах — два паучка, а внизу — маленькая человеческая фигурка, очевидно, мужская.
Страница
1 из 6
1 из 6
