Нынешние времена — уже не чета былым. Люди стали мельче, дела их и помыслы — приземленнее, а ведь совсем недавно… Да что говорить, когда за океан плывут уже не за властью, золотом и славой, а чтобы избежать тех опасностей, которые грозят людям в Старом Свете…
Добавить в моё избранное
20 мин, 6 сек 17332
Подумать только! — за Океаном стало безопаснее, чем здесь, где земля делена-переделена, где все закоулки обшарены тысячу раз, где совсем не осталось тайн, и где я теперь сижу в этом притоне и давлюсь пойлом, которое тут именуют «вином»! Правильно, сбережения мои пошли прахом, но я же не жид-скупщик, не контрабандист — я был солдатом, и неужели эти вот шрамы не стоят бесплатного куска мяса и лишней кружки этой разбавленной пакости? Да, времена не те, а то бы я за хорошие деньги продал те тайны Нового Света, которые знаю, какому нибудь молодому искателю приключений… О, он бы не прогадал, даже выложив мне целое состояние! Но где те искатели… Поэтому я сижу здесь в тщетной надежде напиться и развлекаю своими воспоминаниями босяков и их подружек! И это при том, что в моих жилах течет не простая кровь… Вы и в самом деле хотите услышать эту историю о Ксочипилльки?
Я, Франсиско де Леон, больше полувека назад был не более богат, чем ныне, но при этом — молод, отважен и — что греха таить? — глуп. Уже тогда чувствовалось, что лихорадка Конкисты спадает: богатство следовало поделить, а покоренные земли — привести в порядок. Великие царства индейцев были завоеваны, и на неизведанных землях оставались лишь мелкие нищие племена, таящиеся в дебрях первобытных лесов: в походах на них было легко получить стрелу, но невозможно обрести богатство. Новые экспедиции предпринимали лишь такие родовитые бедняки, как я — предпочитавшие опасность и славу бедности и безвестию. Однако я сумел — о причинах этого я расскажу чуть позже — набрать у себя на Родине достаточное число спутников, чтобы отправиться за океан, причем — при поддержке короля. Без этой поддержки мои замыслы никогда бы не осуществились — ведь все мое имущество состояло к тому времени из двуручного меча, из поколения в поколение передаваемого в нашей семье.
Да, не в пример многим нынешним, я немало могу рассказать о своих предках — о, они были хорошими воинами, в их жилах текла благородная кровь вестготов! Это кровь и сейчас дает себя знать — такие светлые волосы и такие голубые глаза, как у меня, вы редко встретите ныне в Испании даже у знати. Здесь, на землях будущей Кастилии, мы жили еще до мавров, а потом рыцарь из моего рода, изгнанного мусульманами за Пиринеи, участвовал в их разгроме Карлом Молотом при Пуатье. Мои предки ходили воевать за Гроб Господень, и участвовали в Реконкисте со времен Родриго Диаса де Бивара — столь славен и стар мой род! Хотя о его истинной древности я, собираясь в Новый Свет, и не подозревал… Меч же был семейной реликвией, и предания говорили, будто бы мужчины нашего рода сражались только им, неизменно одерживая победы. Он, при всей своей древности, был великолепного качества, и, как я сам убедился, мог легко перерубать вражеские лезвия, не говоря уже о доспехах. Никаких особенных узоров или украшений на нем не было, только на «яблоке», венчавшем рукоять, был с двух сторон выбит двухголовый орел или сокол, державший в лапах круглый венок с каким-то полустертым символом: я могу сказать только, что это не крест. Да, мой родовой герб был также прост и таинственнен одновременно: черный силует льва на ярко-алом фоне, над ним — слово «клятва», под ним — «месть». Смысл же герба еще до моего рождения сгинул во тьме веков.
Мы отправлялись в неизвестность, и нас было всего пятьдесят человек при двадцати лошадях. Целью нашего похода был поиск легендарного святилища язычников, живших в глубине девственных лесов на юго-западе от побережья. Индейцы называли эту святыню «Ксочипилльки» и говорили, что она была построена давным довно, еще до того, как к ним пришел Кетсалькоатль и ниспроверг старых богов, и будто бы этим самым богам и посвящен тот нечестивый храм. Святилище было почитаемым, точнее — его просто боялись, а от темных сил, правящих там, предпочитали откупаться дарами жрецам. Таким образом, поход на Ксочипилльки был возможностью совместить благое дело утверждения истинной веры с обогащением за счет воинских трофеев. У короля и заокеанских губернаторов был свой резон помогать нам. Не раз бывало, что маленькие отряды, подобные нашему, находили верный путь к цели, но не вынуждены были возвращаться, остановленные нехваткой продовольствия, дикарями или непреодолимыми для малого количества людей препятствиями. Разумеется, затем по их следу отправлялись королевские войска, и вся добыча доставалась им.
Мы прибыли в Куману, рассчитывая сразу же продолжить свое путешествие, но не тут то было. Поблизости полыхала война — будто обезумев, индейцы, казалось бы — сломленные и покорные, бежали в леса, к своим нечестивым собратьям, а потом собирались в большие полчища и устраивали набеги на поселения испанцев. Их уже не пугали ни аркебузы, ни пушки, ни тяжелая конница, ни огромные потери, которыми они платили за каждого убитого европейца и за каждый сожженный дом. Местный губернатор, обрадовавшись столь нежданному подкреплению, объяснил мне, что ни о каких экспедициях в глубь континента, пока индейцы не сломлены, не может быть и речи.
Я, Франсиско де Леон, больше полувека назад был не более богат, чем ныне, но при этом — молод, отважен и — что греха таить? — глуп. Уже тогда чувствовалось, что лихорадка Конкисты спадает: богатство следовало поделить, а покоренные земли — привести в порядок. Великие царства индейцев были завоеваны, и на неизведанных землях оставались лишь мелкие нищие племена, таящиеся в дебрях первобытных лесов: в походах на них было легко получить стрелу, но невозможно обрести богатство. Новые экспедиции предпринимали лишь такие родовитые бедняки, как я — предпочитавшие опасность и славу бедности и безвестию. Однако я сумел — о причинах этого я расскажу чуть позже — набрать у себя на Родине достаточное число спутников, чтобы отправиться за океан, причем — при поддержке короля. Без этой поддержки мои замыслы никогда бы не осуществились — ведь все мое имущество состояло к тому времени из двуручного меча, из поколения в поколение передаваемого в нашей семье.
Да, не в пример многим нынешним, я немало могу рассказать о своих предках — о, они были хорошими воинами, в их жилах текла благородная кровь вестготов! Это кровь и сейчас дает себя знать — такие светлые волосы и такие голубые глаза, как у меня, вы редко встретите ныне в Испании даже у знати. Здесь, на землях будущей Кастилии, мы жили еще до мавров, а потом рыцарь из моего рода, изгнанного мусульманами за Пиринеи, участвовал в их разгроме Карлом Молотом при Пуатье. Мои предки ходили воевать за Гроб Господень, и участвовали в Реконкисте со времен Родриго Диаса де Бивара — столь славен и стар мой род! Хотя о его истинной древности я, собираясь в Новый Свет, и не подозревал… Меч же был семейной реликвией, и предания говорили, будто бы мужчины нашего рода сражались только им, неизменно одерживая победы. Он, при всей своей древности, был великолепного качества, и, как я сам убедился, мог легко перерубать вражеские лезвия, не говоря уже о доспехах. Никаких особенных узоров или украшений на нем не было, только на «яблоке», венчавшем рукоять, был с двух сторон выбит двухголовый орел или сокол, державший в лапах круглый венок с каким-то полустертым символом: я могу сказать только, что это не крест. Да, мой родовой герб был также прост и таинственнен одновременно: черный силует льва на ярко-алом фоне, над ним — слово «клятва», под ним — «месть». Смысл же герба еще до моего рождения сгинул во тьме веков.
Мы отправлялись в неизвестность, и нас было всего пятьдесят человек при двадцати лошадях. Целью нашего похода был поиск легендарного святилища язычников, живших в глубине девственных лесов на юго-западе от побережья. Индейцы называли эту святыню «Ксочипилльки» и говорили, что она была построена давным довно, еще до того, как к ним пришел Кетсалькоатль и ниспроверг старых богов, и будто бы этим самым богам и посвящен тот нечестивый храм. Святилище было почитаемым, точнее — его просто боялись, а от темных сил, правящих там, предпочитали откупаться дарами жрецам. Таким образом, поход на Ксочипилльки был возможностью совместить благое дело утверждения истинной веры с обогащением за счет воинских трофеев. У короля и заокеанских губернаторов был свой резон помогать нам. Не раз бывало, что маленькие отряды, подобные нашему, находили верный путь к цели, но не вынуждены были возвращаться, остановленные нехваткой продовольствия, дикарями или непреодолимыми для малого количества людей препятствиями. Разумеется, затем по их следу отправлялись королевские войска, и вся добыча доставалась им.
Мы прибыли в Куману, рассчитывая сразу же продолжить свое путешествие, но не тут то было. Поблизости полыхала война — будто обезумев, индейцы, казалось бы — сломленные и покорные, бежали в леса, к своим нечестивым собратьям, а потом собирались в большие полчища и устраивали набеги на поселения испанцев. Их уже не пугали ни аркебузы, ни пушки, ни тяжелая конница, ни огромные потери, которыми они платили за каждого убитого европейца и за каждый сожженный дом. Местный губернатор, обрадовавшись столь нежданному подкреплению, объяснил мне, что ни о каких экспедициях в глубь континента, пока индейцы не сломлены, не может быть и речи.
Страница
1 из 6
1 из 6
