Добавить в моё избранное
20 мин, 6 сек 17330
Я с радостью принял его предложение, и после нескольких месяцев упорных сражений мои соратники из неопытных искателей приключений стали закаленными ветеранами — конкистадорами. Индейцы же почему-то перенесли на мой отряд тот суеверный страх, который прежде испытывали перед лошадьми и огнестрельным оружием. Узнав об этом трепете, я решил, что причина — в том, что при первой же возможности приказывал прекращать огонь и биться врукопашную. Недостаточно подготовленных и слабых духом это обрекало на смерть — но и враг больше не мог отступить, унося на себе раненых! Сражаясь, подобно предкам-крестоносцам, в первых рядах своим древним клинком, я думал, что с кровью рыцарей мне передалось и определенное отвращение к оружию дальнего боя.
Едва оказавшись в Новом Свете, я почему-то ощутил сверхъестественную ненависть к местным жителям. Она усугублялась осознанием того, что их набеги отдаляют меня от заветной цели — Ксочипилльки. И в то же время… в то же время, я чувствовал, что эта земля мне не совсем чужая, с нею связаны какие-то «воспоминания», которые я все никак не мог осознать до конца. По ночам мне снились кошмары — в них я принимал участие в еще более страшных битвах, чем наяву, видел фантастических чудовищ и богохульные обряды, пытки и казни. В этих снах я также был предводителем белокожих воинов, сражавшихся с драконами, морскими дьяволами и ордами дикарей, однако я и мои воины были облачены в необычные доспехи и шлемы с высокими гребнями, а ездили не только на лошадях, но и на единорогах. Во сне я знал, что мы — последние защитники умирающей Империи, которую окружают враги, но стоило мне проснуться, и все знания о мире моих сновидений уходили вслед за сумраком ночи, оставляя лишь ярость, направленную на индейцев.
Оглядываясь назад, я могу сказать о моих тогдашних подвигах только одно: это была кровавая вакханалия. Непокорные язычники и те, кто скрытно сочувствовал им, были поставлены церковью вне закона. Конечно, священники и королевская администрация не поощряли и зверств, потому что им нужна была рабочая сила и паства, однако увидев, что индейцев быстро не успокоишь, а единственная реальная сила против них — это я и мои головорезы, на меня махнули рукой и приказали любой ценою восстановить порядок, используя свой отряд и местные войска. Я согласился, и в этой войне пролилось больше крови, чем за все века до того на алтарях здешних божков! Упорствующих в язычестве пленников чаще всего ждал костер, впрочем — мы стремились действовать быстро и, не тратя время на религиозные судилища или транспортировку пленников в Куману, просто обезглавливали их. Казнь через сожжение становилась участью индейских женщин и детей, которые не участвовали в сражениях, но поддерживали мужчин своего племени. огню предавали мы и их селения, а капища с их столбами-идолами разоряли. Я так возненавидел это племя, что приказал даже раскапывать курганы их почитаемых вождей и жрецов, чтобы демонстрировать бессилие их духов перед конкистадорами. Удивительно ли, что индейцы теперь вообще не сдавались в плен? Однако это им не помогало, я раз за разом одерживал победы, хотя иногда все висело на волоске, и лишь мой личный пример вдохновлял моих солдат, не давая им покинуть поле боя. Однажды, во время боя за переправу, рухнул непрочный мост через реку, отрезав мне и тем, кто был со мною на вражеском берегу, путь назад. Вокруг было кольцо во много раз превосходящего нас противника, и наиболее здравомыслящие соратники подсказывали мне занять оборону с аркебузами в руках, пока остальная часть войска не переправится к нам на лодках. Однако я только рассмеялся и обнажил меч, прекрасно осознавая, как опасно сейчас дать дикарям овладеть инициативой и показать свою слабость. Позабыв про огнестрельное оружие и арбалеты, мы врубились в вижжащую и улюлюкающую массу индейцев и обратили их в бегство прежде, чем переправа была вновь налажена. В этом бою я заработал себе у дикарей прозвище «обезглавливателя», а по их поселениям пополз слух, что я неуязвим для земного оружия… И что вы думаете? Моя беспощадность дала совершенно неожиданные плоды. Прежде пленные индейцы умирали, сжав зубы, не желая выдать свою главную тайну: кто и во имя чего поднял их на борьбу после стольких лет покорности белым завоевателям? Но однажды ко мне привели уродливого подростка-полуидиота, который, тем не менее, говорил чисто и внятно. По его словам, война, помешавшая мне добраться до Ксочипилльки, и вспыхнула именно из-за того, что еще до моего прибытия жрецам этой святыни стало известно: она может разделить участь всех прочих языческих капищ. На вопрос, что же это такое — Ксочипилльки, парень ответил, что это «большой-большой дом», где живут «старые боги» и «черный человек», который кормит богов жертвенной кровью, и что будто бы этот «дом» построили неведомые существа еще до того, как сюда пришло его племя, а больше он ничего не знает. Я приказал отпустить дурачка — мое сердце переполняла радость!
Едва оказавшись в Новом Свете, я почему-то ощутил сверхъестественную ненависть к местным жителям. Она усугублялась осознанием того, что их набеги отдаляют меня от заветной цели — Ксочипилльки. И в то же время… в то же время, я чувствовал, что эта земля мне не совсем чужая, с нею связаны какие-то «воспоминания», которые я все никак не мог осознать до конца. По ночам мне снились кошмары — в них я принимал участие в еще более страшных битвах, чем наяву, видел фантастических чудовищ и богохульные обряды, пытки и казни. В этих снах я также был предводителем белокожих воинов, сражавшихся с драконами, морскими дьяволами и ордами дикарей, однако я и мои воины были облачены в необычные доспехи и шлемы с высокими гребнями, а ездили не только на лошадях, но и на единорогах. Во сне я знал, что мы — последние защитники умирающей Империи, которую окружают враги, но стоило мне проснуться, и все знания о мире моих сновидений уходили вслед за сумраком ночи, оставляя лишь ярость, направленную на индейцев.
Оглядываясь назад, я могу сказать о моих тогдашних подвигах только одно: это была кровавая вакханалия. Непокорные язычники и те, кто скрытно сочувствовал им, были поставлены церковью вне закона. Конечно, священники и королевская администрация не поощряли и зверств, потому что им нужна была рабочая сила и паства, однако увидев, что индейцев быстро не успокоишь, а единственная реальная сила против них — это я и мои головорезы, на меня махнули рукой и приказали любой ценою восстановить порядок, используя свой отряд и местные войска. Я согласился, и в этой войне пролилось больше крови, чем за все века до того на алтарях здешних божков! Упорствующих в язычестве пленников чаще всего ждал костер, впрочем — мы стремились действовать быстро и, не тратя время на религиозные судилища или транспортировку пленников в Куману, просто обезглавливали их. Казнь через сожжение становилась участью индейских женщин и детей, которые не участвовали в сражениях, но поддерживали мужчин своего племени. огню предавали мы и их селения, а капища с их столбами-идолами разоряли. Я так возненавидел это племя, что приказал даже раскапывать курганы их почитаемых вождей и жрецов, чтобы демонстрировать бессилие их духов перед конкистадорами. Удивительно ли, что индейцы теперь вообще не сдавались в плен? Однако это им не помогало, я раз за разом одерживал победы, хотя иногда все висело на волоске, и лишь мой личный пример вдохновлял моих солдат, не давая им покинуть поле боя. Однажды, во время боя за переправу, рухнул непрочный мост через реку, отрезав мне и тем, кто был со мною на вражеском берегу, путь назад. Вокруг было кольцо во много раз превосходящего нас противника, и наиболее здравомыслящие соратники подсказывали мне занять оборону с аркебузами в руках, пока остальная часть войска не переправится к нам на лодках. Однако я только рассмеялся и обнажил меч, прекрасно осознавая, как опасно сейчас дать дикарям овладеть инициативой и показать свою слабость. Позабыв про огнестрельное оружие и арбалеты, мы врубились в вижжащую и улюлюкающую массу индейцев и обратили их в бегство прежде, чем переправа была вновь налажена. В этом бою я заработал себе у дикарей прозвище «обезглавливателя», а по их поселениям пополз слух, что я неуязвим для земного оружия… И что вы думаете? Моя беспощадность дала совершенно неожиданные плоды. Прежде пленные индейцы умирали, сжав зубы, не желая выдать свою главную тайну: кто и во имя чего поднял их на борьбу после стольких лет покорности белым завоевателям? Но однажды ко мне привели уродливого подростка-полуидиота, который, тем не менее, говорил чисто и внятно. По его словам, война, помешавшая мне добраться до Ксочипилльки, и вспыхнула именно из-за того, что еще до моего прибытия жрецам этой святыни стало известно: она может разделить участь всех прочих языческих капищ. На вопрос, что же это такое — Ксочипилльки, парень ответил, что это «большой-большой дом», где живут «старые боги» и «черный человек», который кормит богов жертвенной кровью, и что будто бы этот «дом» построили неведомые существа еще до того, как сюда пришло его племя, а больше он ничего не знает. Я приказал отпустить дурачка — мое сердце переполняла радость!
Страница
2 из 6
2 из 6
