Черный гробовщик

— Ни стыда у людей, ни совести.

— Да, представьте себе, — рассказывал посетитель, хмуро уставившись в глянцевый каталог.

— Мать, как услышала, с инфарктом слегла. Сидим себе спокойно, ужинаем… Извините, я, кажется, повторяюсь… Никак не могу успокоиться. Убил бы! Сидим, ужинаем… Раз тебе, звонок: «Приносим соболезнования, ваш супруг скончался». Ну как так можно?! Перепутали, оказалось… ах, чёрт! Сволочи, одним словом, сволочи.

— Последние времена, последние времена, — мелко кивал Протасов.

— Мелкие пошли людишки. Мать родную за грош продадут. Ничего святого.

— Да, — мрачно продолжал посетитель.

— Мать, как услышала, так и слегла… Отец-то жив оказался — перепутали они, представляете! — а мать… вот она, мать. Гримируют.

— Загримируем, загримируем, — кивал Протасов.

— Это из «Вечной жизни» вам звонили? Креста на них нет. Так перепутать! Ничего святого.

— Они же, всем известно, в сговоре с врачами… — В сговоре, в сговоре… — Чёрные гробовщики… — Угу. Веночек за пятьсот будем брать или подороже?

— Нет, ну как же так можно… а вы тоже от врачей информацию получаете?

— Мы? Нет! — искренне возмутился похоронщик и даже перекрестился.

— Ни в коем разе. У городской договор с «Вечной жизнью», чтоб их там всех перекорёжило… — Нет, ну какие сволочи… — бормотал посетитель.

— Мама моя, мама… — Ничего святого, — вздохнул Протасов и протянул квитанцию.

— С вас сорок семь девятьсот. Без памятника.

У посетителя перехватило дыхание, но он справился с эмоциями и потянулся за бумажником. Приняв деньги, Протасов распрощался с клиентом и направился в цех.

Здесь он чувствовал себя как дома. От шлифовальных машин разлетались брызги, мрамор и гранит радостно превращались в аккуратные надгробия.

— Павлуша! — перекрикивая машинный визг и мат гравировщиков, проорал Протасов.

— Хоть сюды!

— Чево, Петрович? — подкатил зам Павлуша, глыба в центнер весом и в полдубка обхватом.

— Всё в норме.

— Как там с материалом, братцы? — Иван Петрович деловито достал блокнот и «Паркер».

— Восемь плит ночью приволокли. Нормально, хватает.

— Отлично, — сказал Протасов, занося прибыль в блокнот.

— Значит, не надо закупать. Никто не видел?

— Да ты чё, бать? Сторожа, как всегда, своё получили, а так — вандализм… Он и в Африке, типа, вандализм! — Павлуша расхохотался.

— Добро… больше ничего сказать не хотите?

— А чё говорить… «Вечная жизнь» опять из-под носа контракт увела. Мы с пацанам поехали разобраться, встретили их возле подъезда… Ну, блин, ты нас, Петрович, извини, но мы гроб нечаянно перевернули. Зато двое «выжиг» в гипсе лежат, — Павлуша гоготнул.

— Это всё?

— Ну и с ветеранского мемориала на Южной горе плиту уволокли. Говорят, за ней директор «Вечной Жизни» ребят посылал.

— Вот сволочь, — с чувством сказал Иван Петрович.

— Такая плита хорошая была, я её ещё на той недели облюбовал. Она у нас уже по четвертому кругу шла. Нет, ну как он мог! Ничего святого.

— Ничего, — подтвердил Павлуша, засовывая в рот половинку чизбургера.

Вернувшись домой, Иван Петрович занялся обычными ежевечерними делами, которыми занимается каждый добропорядочный, семейный и благонадёжный человек. Выпил чаю, посмотрел телевизор и уже было задремал в любимом кресле, как вспомнил про нынешнюю катавасию с конкурентами из «Вечной жизни».

— Последние времена, — пробормотал Протасов, и, кряхтя, полез в портфель за бумагами.

— Уже работу домой брать приходится… Ничего святого.

Бумаги, подсунутые Павлушей под конец рабочего дня, удручали. По отчету выходило, что из-за проклятых «выжиг» (а как иначе именовать сотрудников «ВЖ», не к ночи будь помянута?) фирма только за последнюю неделю потеряла денежный эквивалент трех солидных BMW.

— Что в мире деется, что деется, — возмущенно приговаривал Иван Петрович, пересчитывая на калькуляторе убытки. Выходило много.

— Этак, братцы, мы совсем разоримся, если позволять кому попало первыми к покойным авторитетам приезжать! И «скорой», паскудники, на сто рублей за жмура больше пообещали… И плиту с афганского мемориала первые свистнули… Ничего святого!

Глава «Вечной жизни», Дмитрий Алексеевич Смерчиков, просто-таки напрашивался на то, чтобы урыть его, собаку, его же лопатою.

«Эх, братцы, опять нас прижимают бессовестные конкуренты… Придётся кончать. Надо бы позвонить, сказать Павлуше, чтоб заказал», — подумал Протасов и потянулся к телефону. Но не успел он взять трубку, как аппарат зазвонил сам. Автоответчик высветил номер зама.

— Лёгок на помине! — обрадовался Протасов и поднял трубку.

Но вместо хрипловато-ломкого баска Павлуши сквозь треск и помехи прозвучал отчуждённый голос:

— Чёрный гробовщик идёт за тобой.