Добавить в моё избранное
18 мин, 10 сек 3890
— спросила она.
Кровавая улыбка была неподвижна, разорванная вороном половина лица причудливо шевелилась не в такт звукам.
— Кто ты? — я не могу передать, каких усилий стоило мне вытолкнуть из себя эти слова.
Она опять рассмеялась — холодно и жутко.
— Ты не узнал меня? Ведь ты считаешь себя моим слугой, да так оно и есть.
Я не мог говорить, моё тело сковала стылая неподвижность.
— Я — Смерть. И пришла, чтобы отблагодарить тебя.
Всей своей трепещущей душой, сколько от неё там осталась, я осознал правдивость её слов.
— Ты сделал сейчас мой лучший портрет из всех, что когда-либо были сделаны. И в награду я заберу тебя. Личный фотограф Смерти — тебе это должно понравиться… Я не заметил, когда она успела встать передо мной во весь рост — высокая, прямая. Единственный глаз надменно глядел с нетронутой, чистой половины лица, другая была страшно изуродована, но всё же вместе они производили впечатление какой-то чудовищной, извращённой гармонии.
Тут меня охватило такое дикое желание жить, что я, не в силах противиться, развернулся и воплем бросился к авто. Смех вновь зазвенел за моей спиной.
На капоте моей машины сидела… нет, была установлена… нет, непонятно на чём держалась половина девушки, изящными обнажёнными руками перебирающей белые розы. От новой волны паники я прянул в сторону. Девушка бросила в меня цветок, с лёгким звоном рассыпавшийся в морозном воздухе яркими блёстками. От движения тело неловко сползло с капота и рухнуло на землю. Оно продолжало шевелить руками, напоминая раздавленного паука.
Совсем обезумев, я бросился к реке и, вскочив на потрескивающий лёд, побежал по направлению к далёкому городу. В лицо хлестал страшный ветер со снежной крошкой, пронзающий, как кинжал. Ноги по щиколотку погружались в вязкий снег. Я потерял котелок, а плащ хлопал за плечами, как огромные крылья, усугубляя мой страх. Это напоминало бег в кошмарном сне, и явь обернулась кошмаром. Величественная дама протягивала мне свою голову в шляпке. Солидный господин с распоротым животом приветствовал меня, размахивая полуобглоданной ногой. Мальчик весело хохотал кровавой расщелиной в горле. И всё время за моим левым плечом слышался монотонный скрип. Поворачивая голову, я видел там младенца на деревянной лошадке, вперившегося в меня тусклыми рыбьими глазами на одутловатом личике. Непостижимым образом он не отставал, словно всадник, сопровождающий почётного гостя.
Застывшей реки с полыньями больше не было. Перед моими глазами вырастало какое-то тёмное облако, которое я сперва принял за опустившуюся совсем низко тучу. Но была она слишком плотной для тучи. Скорее, башня… нет, не башня, а грандиозная драпировка, спадающая с клубящихся непроглядных небес.
С высоты раздался громовой смех, в котором слышались отчётливые льдистые нотки.
Я задрал голову, и перед моим безумным взглядом предстало колоссальное лицо, взирающее с высоты. Больше всего оно напоминало мертвенную театральную маску. Из дыр на месте глаз изливалась чистая, первозданная тьма. Но я знал это лицо!
— Войди в моё лоно, — раздался голос.
Казалось, он заполонил всю вселенную, но всё же в этой нездешней грандиозности я разобрал знакомый насмешливо-надменный тон. Принцесса воронов снова говорила со мной.
— Здесь тебя ждёт всё, что ты заслужил в этой жизни.
Гигантская женская фигура в длинной накидке вновь предстала огромной мрачной башней. Уже сломленный и покорённый, почти неживой, я сделал несколько шагов, и передо мной разверзся портал, глубокий тёмный проём. Лоно.
Я словно бы застыл, обратился в ледяную статую в последней попытке избегнуть неизбежного. Но смех раздался вновь, и меня повлекло к чёрному входу уже помимо воли. Из отвратительной зловонной дыры до меня смутно донеслось нестройное детское пение.
Только теперь я понял, что сотворил и какова будет расплата. Я хотел закричать, чтобы меня простили, но уже стал нем.
Прежде, чем мрак сомкнулся над моей головой, я услышал рёв ветра и ощутил первый удар бури.
Подумалось: «Она похоронит всё».
Из газетных сообщений.
«Загадочное исчезновение знаменитого фотохудожника N продолжает будоражить воображение публики. Досужие умы предлагают множество версий происшедшего, однако до сей поры полиция располагает лишь скудным набором бесспорных фактов. Господин N, находясь в одной из своих вылазок на пленэр, свернул к безлюдному берегу у реки, установил треногу с фотокамерой и таинственно исчез. Дело осложняет прошедший в тех местах страшный буран, уничтоживший все возможные следы. Остаётся предположить, что, заплутав в буране, господин N провалился в одну из речных полыньей, был затянут под лёд и унесён течением.
Кровавая улыбка была неподвижна, разорванная вороном половина лица причудливо шевелилась не в такт звукам.
— Кто ты? — я не могу передать, каких усилий стоило мне вытолкнуть из себя эти слова.
Она опять рассмеялась — холодно и жутко.
— Ты не узнал меня? Ведь ты считаешь себя моим слугой, да так оно и есть.
Я не мог говорить, моё тело сковала стылая неподвижность.
— Я — Смерть. И пришла, чтобы отблагодарить тебя.
Всей своей трепещущей душой, сколько от неё там осталась, я осознал правдивость её слов.
— Ты сделал сейчас мой лучший портрет из всех, что когда-либо были сделаны. И в награду я заберу тебя. Личный фотограф Смерти — тебе это должно понравиться… Я не заметил, когда она успела встать передо мной во весь рост — высокая, прямая. Единственный глаз надменно глядел с нетронутой, чистой половины лица, другая была страшно изуродована, но всё же вместе они производили впечатление какой-то чудовищной, извращённой гармонии.
Тут меня охватило такое дикое желание жить, что я, не в силах противиться, развернулся и воплем бросился к авто. Смех вновь зазвенел за моей спиной.
На капоте моей машины сидела… нет, была установлена… нет, непонятно на чём держалась половина девушки, изящными обнажёнными руками перебирающей белые розы. От новой волны паники я прянул в сторону. Девушка бросила в меня цветок, с лёгким звоном рассыпавшийся в морозном воздухе яркими блёстками. От движения тело неловко сползло с капота и рухнуло на землю. Оно продолжало шевелить руками, напоминая раздавленного паука.
Совсем обезумев, я бросился к реке и, вскочив на потрескивающий лёд, побежал по направлению к далёкому городу. В лицо хлестал страшный ветер со снежной крошкой, пронзающий, как кинжал. Ноги по щиколотку погружались в вязкий снег. Я потерял котелок, а плащ хлопал за плечами, как огромные крылья, усугубляя мой страх. Это напоминало бег в кошмарном сне, и явь обернулась кошмаром. Величественная дама протягивала мне свою голову в шляпке. Солидный господин с распоротым животом приветствовал меня, размахивая полуобглоданной ногой. Мальчик весело хохотал кровавой расщелиной в горле. И всё время за моим левым плечом слышался монотонный скрип. Поворачивая голову, я видел там младенца на деревянной лошадке, вперившегося в меня тусклыми рыбьими глазами на одутловатом личике. Непостижимым образом он не отставал, словно всадник, сопровождающий почётного гостя.
Застывшей реки с полыньями больше не было. Перед моими глазами вырастало какое-то тёмное облако, которое я сперва принял за опустившуюся совсем низко тучу. Но была она слишком плотной для тучи. Скорее, башня… нет, не башня, а грандиозная драпировка, спадающая с клубящихся непроглядных небес.
С высоты раздался громовой смех, в котором слышались отчётливые льдистые нотки.
Я задрал голову, и перед моим безумным взглядом предстало колоссальное лицо, взирающее с высоты. Больше всего оно напоминало мертвенную театральную маску. Из дыр на месте глаз изливалась чистая, первозданная тьма. Но я знал это лицо!
— Войди в моё лоно, — раздался голос.
Казалось, он заполонил всю вселенную, но всё же в этой нездешней грандиозности я разобрал знакомый насмешливо-надменный тон. Принцесса воронов снова говорила со мной.
— Здесь тебя ждёт всё, что ты заслужил в этой жизни.
Гигантская женская фигура в длинной накидке вновь предстала огромной мрачной башней. Уже сломленный и покорённый, почти неживой, я сделал несколько шагов, и передо мной разверзся портал, глубокий тёмный проём. Лоно.
Я словно бы застыл, обратился в ледяную статую в последней попытке избегнуть неизбежного. Но смех раздался вновь, и меня повлекло к чёрному входу уже помимо воли. Из отвратительной зловонной дыры до меня смутно донеслось нестройное детское пение.
Только теперь я понял, что сотворил и какова будет расплата. Я хотел закричать, чтобы меня простили, но уже стал нем.
Прежде, чем мрак сомкнулся над моей головой, я услышал рёв ветра и ощутил первый удар бури.
Подумалось: «Она похоронит всё».
Из газетных сообщений.
«Загадочное исчезновение знаменитого фотохудожника N продолжает будоражить воображение публики. Досужие умы предлагают множество версий происшедшего, однако до сей поры полиция располагает лишь скудным набором бесспорных фактов. Господин N, находясь в одной из своих вылазок на пленэр, свернул к безлюдному берегу у реки, установил треногу с фотокамерой и таинственно исчез. Дело осложняет прошедший в тех местах страшный буран, уничтоживший все возможные следы. Остаётся предположить, что, заплутав в буране, господин N провалился в одну из речных полыньей, был затянут под лёд и унесён течением.
Страница
5 из 6
5 из 6
