Добавить в моё избранное
17 мин, 31 сек 10399
И однажды, насмотревшись телевизора (хотя какой в лесу телек))), решает пустить своего мохнатого и клыкастого друга в дело… Тоже полнейшая чушь!
Третий вариант: и тут Родиону пришлось согласиться с ментами. Возможно, и правда существует сумасшедший, который охотится за органами и пытается свалить это на волка. Почему бы и нет? Но были ведь еще и разорванные горла, и следы огромных клыков на теле. В любом случае, будет сенсация.
Вяземов ухмыльнулся и потрогал «ТТ» во внутреннем кармане пиджака. Теперь нужно соблюдать осторожность, а не то окажется, что тот самый мужик из бара и есть Хирург… Господи! Вяземов от неожиданности самой мысли резко наступил на педаль газа. «БМВ» взвыл и просился в атаку на огромный ствол сосны, покоящийся посреди дороги… Родион открыл помятую дверь и вывалился в грязь. Откинулся на спину и облегченно вздохнул.
В какой-то момент, пока он боролся с подушкой безопасности, заполнившей всю кабину, ему показалось, что раздается шуршание бензина, тонкой струйкой вытекающего из пробитого бака. Ему по-настоящему стало страшно. Всю жизнь боялся сгореть заживо, как обычно бывает с наркоманами, уснувшими с зажженной сигаретой. В руку как будто сам забрался холодный «ТТ», и Вяземов прострелил чертову подушку.
И теперь, валяясь в грязи и слушая беспокойное эхо выстрела, скачущего меж стволов сосен, он начинал понимать, что может расстаться с очень драгоценной жизнью в любой момент. В этом лесу, в этой темноте, в этом кровавом волчьем кошмаре… Лес затих. Иногда где-нибудь испуганно вздыхал филин или погибала очередная сухая веточка. Но все равно было тихо.
Родион, крякнув, встал и с пистолетом на перевес отправился посмотреть на злосчастное дерево. Еще не дойдя нескольких шагов, в свете уцелевшей фары журналист разглядел чудовищные, свежие шрамы оставленные когтями на коре. На секунду мужчину охватила паника, рука заходила ходуном, будто в лихорадке. Но Родион справился. Он быстро развернулся, хватая на мушку кривые сосны и собственную мечущуюся тень.
Тихо и душно. Иногда острожный хруст, словно под чьей-то тяжелой ногой… Или лапой.
Фара, тот спасительный островок реальности, стала нервно подмигивать и постепенно угасать, словно боец после тяжелого ранения.
— Ничего. Вернусь в столицу с материалом и куплю себе «Мерс»… Главное уцелеть.
Хирург… Конечно, есть сомнения, но совпадение слишком очевидно. Эти сапоги, дорогие сигареты… Да и вообще, кто в здравом уме отправится на улицу в полночь, если прекрасно знает, что поблизости обретается убийца? Ответ: никто, кроме самого Хирурга!
Вяземов снова повернулся вокруг оси и вгляделся в темень, царящую по ту сторону поваленного ствола. Ему стало казаться, что он видит силуэт сторожки.
Фара, будто живая, ослепительно вспыхнула на последок и погасла. Тьма и ужас вцепились в единственного человека в этом лесу.
Вяземов осторожно попятился к дереву, целясь из «ТТ» в каждый сгусток мрака. Брюки от «Хуго Босс» зацепились за острый сучок ствола сосны. Он резво перемахнул на другую сторону и побежал.
Бег и мокрый ветер, бьющий в лицо. Впереди, пред глазами, привыкшими к темноте, маячит фигурка крохотного домика. Соломенная крыша царапает ночной воздух неряшливыми зазубринами. Мужчина спотыкается, но чудом удерживается на ногах, ощущая, что попавшееся на пути склизко, будто разлагающийся труп. «… Я наступил на что-то осклизлое, подумал, что гнилуха и хотел уже вытащить ногу… А оказалось, что сапог торчит в грудине»… Домик, теперь без сомнений, равнодушно наблюдал за бегущим мужчиной единственным черным окном. Где-то в чаще выстрелом сломалась ветка, а затем какая-то огромная тварь стала ломиться сквозь переплетенные ветви кустарников и стволы уродливых сосен.
Древесина стонала под неподъемным телом, проснувшиеся звери истерически вопили, разлетаясь и разбегаясь.
Вяземов рванулся из последних сил. Он задыхался и прикусывал губы, чтобы не чувствовать жгучий огонь в уставших легких. И, наконец, достиг покосившейся двери сторожки. Он с размаху влетел внутрь и тут же, схватив покрытый пылью засов, запер новую крепость.
И тут, нарушая законы природы и здравого смысла, воздух рассек звенящий злобой волчий вой. Он меньше всего напоминал о звере, живущем на этой бренной земле. Это был рев существа, которое по какой-то страшной ошибке попало в наш такой желанный мир. Мир, где полно добычи, где много сочного мяса.
Вяземов отшатнулся от двери, зачем-то махнул пистолетом, будто в воздухе кружили надоедливые мухи, и выплеснул ночной коньяк, да и плотный рыбный обед, на дощатый пол дома. Немного отдышавшись, устало сел на подвернувшуюся под руку табуретку. «ТТ» прислонил ко лбу, ощущая приятную прохладу вороненой стали. Еще слыша осторожные шаги вокруг дома, но уже не в силах совладать с телом, требующим отдыха, Родион погрузился в беспокойный сон.
Разбудил мужчину деликатный стук в дверь.
Третий вариант: и тут Родиону пришлось согласиться с ментами. Возможно, и правда существует сумасшедший, который охотится за органами и пытается свалить это на волка. Почему бы и нет? Но были ведь еще и разорванные горла, и следы огромных клыков на теле. В любом случае, будет сенсация.
Вяземов ухмыльнулся и потрогал «ТТ» во внутреннем кармане пиджака. Теперь нужно соблюдать осторожность, а не то окажется, что тот самый мужик из бара и есть Хирург… Господи! Вяземов от неожиданности самой мысли резко наступил на педаль газа. «БМВ» взвыл и просился в атаку на огромный ствол сосны, покоящийся посреди дороги… Родион открыл помятую дверь и вывалился в грязь. Откинулся на спину и облегченно вздохнул.
В какой-то момент, пока он боролся с подушкой безопасности, заполнившей всю кабину, ему показалось, что раздается шуршание бензина, тонкой струйкой вытекающего из пробитого бака. Ему по-настоящему стало страшно. Всю жизнь боялся сгореть заживо, как обычно бывает с наркоманами, уснувшими с зажженной сигаретой. В руку как будто сам забрался холодный «ТТ», и Вяземов прострелил чертову подушку.
И теперь, валяясь в грязи и слушая беспокойное эхо выстрела, скачущего меж стволов сосен, он начинал понимать, что может расстаться с очень драгоценной жизнью в любой момент. В этом лесу, в этой темноте, в этом кровавом волчьем кошмаре… Лес затих. Иногда где-нибудь испуганно вздыхал филин или погибала очередная сухая веточка. Но все равно было тихо.
Родион, крякнув, встал и с пистолетом на перевес отправился посмотреть на злосчастное дерево. Еще не дойдя нескольких шагов, в свете уцелевшей фары журналист разглядел чудовищные, свежие шрамы оставленные когтями на коре. На секунду мужчину охватила паника, рука заходила ходуном, будто в лихорадке. Но Родион справился. Он быстро развернулся, хватая на мушку кривые сосны и собственную мечущуюся тень.
Тихо и душно. Иногда острожный хруст, словно под чьей-то тяжелой ногой… Или лапой.
Фара, тот спасительный островок реальности, стала нервно подмигивать и постепенно угасать, словно боец после тяжелого ранения.
— Ничего. Вернусь в столицу с материалом и куплю себе «Мерс»… Главное уцелеть.
Хирург… Конечно, есть сомнения, но совпадение слишком очевидно. Эти сапоги, дорогие сигареты… Да и вообще, кто в здравом уме отправится на улицу в полночь, если прекрасно знает, что поблизости обретается убийца? Ответ: никто, кроме самого Хирурга!
Вяземов снова повернулся вокруг оси и вгляделся в темень, царящую по ту сторону поваленного ствола. Ему стало казаться, что он видит силуэт сторожки.
Фара, будто живая, ослепительно вспыхнула на последок и погасла. Тьма и ужас вцепились в единственного человека в этом лесу.
Вяземов осторожно попятился к дереву, целясь из «ТТ» в каждый сгусток мрака. Брюки от «Хуго Босс» зацепились за острый сучок ствола сосны. Он резво перемахнул на другую сторону и побежал.
Бег и мокрый ветер, бьющий в лицо. Впереди, пред глазами, привыкшими к темноте, маячит фигурка крохотного домика. Соломенная крыша царапает ночной воздух неряшливыми зазубринами. Мужчина спотыкается, но чудом удерживается на ногах, ощущая, что попавшееся на пути склизко, будто разлагающийся труп. «… Я наступил на что-то осклизлое, подумал, что гнилуха и хотел уже вытащить ногу… А оказалось, что сапог торчит в грудине»… Домик, теперь без сомнений, равнодушно наблюдал за бегущим мужчиной единственным черным окном. Где-то в чаще выстрелом сломалась ветка, а затем какая-то огромная тварь стала ломиться сквозь переплетенные ветви кустарников и стволы уродливых сосен.
Древесина стонала под неподъемным телом, проснувшиеся звери истерически вопили, разлетаясь и разбегаясь.
Вяземов рванулся из последних сил. Он задыхался и прикусывал губы, чтобы не чувствовать жгучий огонь в уставших легких. И, наконец, достиг покосившейся двери сторожки. Он с размаху влетел внутрь и тут же, схватив покрытый пылью засов, запер новую крепость.
И тут, нарушая законы природы и здравого смысла, воздух рассек звенящий злобой волчий вой. Он меньше всего напоминал о звере, живущем на этой бренной земле. Это был рев существа, которое по какой-то страшной ошибке попало в наш такой желанный мир. Мир, где полно добычи, где много сочного мяса.
Вяземов отшатнулся от двери, зачем-то махнул пистолетом, будто в воздухе кружили надоедливые мухи, и выплеснул ночной коньяк, да и плотный рыбный обед, на дощатый пол дома. Немного отдышавшись, устало сел на подвернувшуюся под руку табуретку. «ТТ» прислонил ко лбу, ощущая приятную прохладу вороненой стали. Еще слыша осторожные шаги вокруг дома, но уже не в силах совладать с телом, требующим отдыха, Родион погрузился в беспокойный сон.
Разбудил мужчину деликатный стук в дверь.
Страница
4 из 6
4 из 6
