Добавить в моё избранное
17 мин, 31 сек 10400
Он вскочил с табурета и мгновенно взял на мушку темное окно. Сквозь стекло осторожно проникали тоненькие нити лунного света. Родион еще не понимал, где находится, пока в дверь вновь не постучали. Звук получился глухой, и поэтому казалось, что стоящий у двери обмотал руку чем-то мягким.
— А может, рука сама мягкая, может, она покрыта шерстью, — спросил Вяземова внутренний голосок, до боли напоминающий собственный в детстве.
— Не говори чепухи, я не верю во все эти бредни, которые, между прочим, сам и сочинял! — огрызнулся журналист и вздрогнул, так как последнюю фразу сказал слишком громко.
Родион тихо подкрался к двери и прильнул ухом к дереву. На улице определенно стоял кто-то живой, возможно больной воспалением легких или чем-то похуже — дыхание было хриплым и иногда даже свистящим.
— Кто там? — задал Вяземов глупый вопрос, учитывая, что находится в чужом доме.
В ответ — молчание. Ни звука, даже дыхание остановилось.
Вяземов подумал, что следовало бы выстрелить в закрытую дверь, но внезапно нашел другой выход.
Он тихо подошел к окну и, стараясь не скрипеть старыми заржавевшими петлями, приоткрыл. Зная наперед, что увидеть стоящего у двери можно, если вылезти из окна почти на половину, журналист ухватился за раму и рванул тело наружу… Долговязая фигура в грязном брезентовом плаще с капюшоном стояла прямо у окна, будто знала, что Родион вылезет. Мужчина дернул руку с пистолетом, но та безнадежно застряла так, что теперь он стал похож на готовый ужин: голова и плечи снаружи, остальное на десерт. Незнакомец медленно скинул капюшон. И Родион чуть не обмочился, когда заметил длинную, спутанную шерсть на его ладонях.
— Здр-р-равствуйте, я такх-х-х р-р-рад видеть вас-х-х-х снова, — чувствовалось, что говорить (если утробное, едва различаемое рычание можно назвать речью) этому существу с мордой волка трудно. Вяземов, парализованный ужасом, смог почувствовать запах псины смешанный с ароматом «Собрания». И, конечно, увидел огромные клыки, щедро измазанные кровью.
— Мне нужны ваши глаза, вы очень много выдели, — прохрипела тварь и потянулась к лицу журналиста. Но прежде чем уродливые, но очень острые когти достигли слизистой оболочки, Родион, наконец, поверил в сказки, что рассказывал тысячу лет назад во дворе своего дома.
Было ли это промыслом Господним, мужчина не знал. Он предпочел бы назвать чудом. Сам не понимая как, но неожиданно он двинулся навстречу лапам, жаждущим его глаз. Рука, до этого зажатая между правым боком и рамой, сама выскочила вперед. Оборотень, даже ничего не понял, когда черное око дула «ТТ» уперлось ему в ладонь… И, издав приглушенный рык, извергло раскаленную пулю.
Родион упал на землю, не сводя прицела с ревущего оборотня. Тварь свалилась и попыталась одновременно схватить здоровой лапой-рукой и раненную ладонь, и кровоточащую дыру на месте правого уха. Черная кровь стекала по влагонепроницаемому плащу, собиралась в ручейки и впитывалась в землю. Родион заставил перестать трястись пистолет и выстрелил в рычащий комок еще два раза. Первая пуля прошила простреленную руку чуть повыше локтя, вызвав новую бурю рева и какого-то щенячьего повизгивания. Вторая попала в незащищенную на миг грудь. В горле у оборотня громко булькнуло, он раскинул лапы и примял своей тушей черную от крови траву под окном. В лесу повисла звенящая тишина. Полная, бледная, словно голова мертвой женщины, луна во все глаза (пустые, как и тишина в лесу) наблюдала за развернувшимся побоищем.
Родион упал на колени, прямо рядом с трупом человека-волка, и схватился за раскалывающуюся от боли голову. Что-то было не так, не бывает легких побед — это Вяземов усвоил с самого начала работы в роли журналиста. Оборотень не дышал, не дышал и лес. Полная, абсолютная тишина стала окутывать пространство вокруг заброшенной сторожки. Мужчина с трудом поднялся с земли и направил пистолет на тело зверя, готовясь выполнить «контрольные» выстрелы. Хотелось выпустить всю обойму. Вяземов все еще отбивался от навязчивой мысли, что настоящего оборотня можно убить только серебром или огнем. Он нажал на спусковой крючок — услышал сухой щелчок, нажал снова — вновь осечка. Еще — короткий смешок «ТТ». Родион выронил «ТТ». Рука оборотня медленно, словно просыпаясь, пришла в движение. Вяземов стоял слишком близко, чтобы отскочить.
Ночью Родион стоял в темной утробе леса совершено нагим. С наслаждением вдыхал ароматы сосновой хвои и флюиды силы, посылаемые холодной красавицей луной. Тишина окутывала разгоряченное свежей кровью тело, еще раз подтверждая, что он всемогущ. Оборотень оказался прав. После того, как раненная тварь прокусила ему икру и впрыснула волчий яд, она прохрипела, попеременно давясь то кровью, то булькающим кашлем:
— Деньги… У тебя их будет много… Да, торговля органами придавала ощутимый вес карману Родиона. Но, что деньги, по сравнению с властью, даруемой луной?
— А может, рука сама мягкая, может, она покрыта шерстью, — спросил Вяземова внутренний голосок, до боли напоминающий собственный в детстве.
— Не говори чепухи, я не верю во все эти бредни, которые, между прочим, сам и сочинял! — огрызнулся журналист и вздрогнул, так как последнюю фразу сказал слишком громко.
Родион тихо подкрался к двери и прильнул ухом к дереву. На улице определенно стоял кто-то живой, возможно больной воспалением легких или чем-то похуже — дыхание было хриплым и иногда даже свистящим.
— Кто там? — задал Вяземов глупый вопрос, учитывая, что находится в чужом доме.
В ответ — молчание. Ни звука, даже дыхание остановилось.
Вяземов подумал, что следовало бы выстрелить в закрытую дверь, но внезапно нашел другой выход.
Он тихо подошел к окну и, стараясь не скрипеть старыми заржавевшими петлями, приоткрыл. Зная наперед, что увидеть стоящего у двери можно, если вылезти из окна почти на половину, журналист ухватился за раму и рванул тело наружу… Долговязая фигура в грязном брезентовом плаще с капюшоном стояла прямо у окна, будто знала, что Родион вылезет. Мужчина дернул руку с пистолетом, но та безнадежно застряла так, что теперь он стал похож на готовый ужин: голова и плечи снаружи, остальное на десерт. Незнакомец медленно скинул капюшон. И Родион чуть не обмочился, когда заметил длинную, спутанную шерсть на его ладонях.
— Здр-р-равствуйте, я такх-х-х р-р-рад видеть вас-х-х-х снова, — чувствовалось, что говорить (если утробное, едва различаемое рычание можно назвать речью) этому существу с мордой волка трудно. Вяземов, парализованный ужасом, смог почувствовать запах псины смешанный с ароматом «Собрания». И, конечно, увидел огромные клыки, щедро измазанные кровью.
— Мне нужны ваши глаза, вы очень много выдели, — прохрипела тварь и потянулась к лицу журналиста. Но прежде чем уродливые, но очень острые когти достигли слизистой оболочки, Родион, наконец, поверил в сказки, что рассказывал тысячу лет назад во дворе своего дома.
Было ли это промыслом Господним, мужчина не знал. Он предпочел бы назвать чудом. Сам не понимая как, но неожиданно он двинулся навстречу лапам, жаждущим его глаз. Рука, до этого зажатая между правым боком и рамой, сама выскочила вперед. Оборотень, даже ничего не понял, когда черное око дула «ТТ» уперлось ему в ладонь… И, издав приглушенный рык, извергло раскаленную пулю.
Родион упал на землю, не сводя прицела с ревущего оборотня. Тварь свалилась и попыталась одновременно схватить здоровой лапой-рукой и раненную ладонь, и кровоточащую дыру на месте правого уха. Черная кровь стекала по влагонепроницаемому плащу, собиралась в ручейки и впитывалась в землю. Родион заставил перестать трястись пистолет и выстрелил в рычащий комок еще два раза. Первая пуля прошила простреленную руку чуть повыше локтя, вызвав новую бурю рева и какого-то щенячьего повизгивания. Вторая попала в незащищенную на миг грудь. В горле у оборотня громко булькнуло, он раскинул лапы и примял своей тушей черную от крови траву под окном. В лесу повисла звенящая тишина. Полная, бледная, словно голова мертвой женщины, луна во все глаза (пустые, как и тишина в лесу) наблюдала за развернувшимся побоищем.
Родион упал на колени, прямо рядом с трупом человека-волка, и схватился за раскалывающуюся от боли голову. Что-то было не так, не бывает легких побед — это Вяземов усвоил с самого начала работы в роли журналиста. Оборотень не дышал, не дышал и лес. Полная, абсолютная тишина стала окутывать пространство вокруг заброшенной сторожки. Мужчина с трудом поднялся с земли и направил пистолет на тело зверя, готовясь выполнить «контрольные» выстрелы. Хотелось выпустить всю обойму. Вяземов все еще отбивался от навязчивой мысли, что настоящего оборотня можно убить только серебром или огнем. Он нажал на спусковой крючок — услышал сухой щелчок, нажал снова — вновь осечка. Еще — короткий смешок «ТТ». Родион выронил «ТТ». Рука оборотня медленно, словно просыпаясь, пришла в движение. Вяземов стоял слишком близко, чтобы отскочить.
Ночью Родион стоял в темной утробе леса совершено нагим. С наслаждением вдыхал ароматы сосновой хвои и флюиды силы, посылаемые холодной красавицей луной. Тишина окутывала разгоряченное свежей кровью тело, еще раз подтверждая, что он всемогущ. Оборотень оказался прав. После того, как раненная тварь прокусила ему икру и впрыснула волчий яд, она прохрипела, попеременно давясь то кровью, то булькающим кашлем:
— Деньги… У тебя их будет много… Да, торговля органами придавала ощутимый вес карману Родиона. Но, что деньги, по сравнению с властью, даруемой луной?
Страница
5 из 6
5 из 6
