Нуар стайл

Он с рыком начал ползти на карачках, видя, как жертва ускользает все дальше. Возможности выстрелить нет-слишком далеко, да и стрелок он некудышный. Ненависть к мальчику становилась сильнее. Мужчина не мог поверить в то, что ребенок ускользает от него. Ему хотелось крикнуть: «Подожди, не убегай!», но это выглядело бы жалко. Он продолжал ползти до тех пор, пока не почувствовал, что боль в ноге немного утихла. Убийца поднялся. Теперь шаги давались ему куда легче, чем несколькими минутами ранее. Тяжело дыша, он почувствовал, как сильно стучит его сердце. Нужно передохнуть, но тогда мальчика будет уже не догнать. Он оказался не готов к такому повороту. От досады и обиды на самого себя ему хотелось зарыдать и швырнуть револьвер куда подальше. Переведя немного дыхание, убийца рванул в погоню.

Чертыхаясь во весь голос, он добрался до деревьев и увидел вдалеке мальчика, карабкавшегося на крутой холм. Видя, как тяжело ребенку взбираться наверх, мужчина довольно ухмыльнулся и направился к нему. Он проверил барабан на наличие патронов, хотя знал, что их осталось ровно два.

— И все-таки ваш роман мне не нравится.

— Нельзя любить только позитивную литературу. Нужно читать и серьезные, глубокие романы, которые заставляют вас думать.

Журналист посмотрел на автора бестселлера и спокойно произнес:

— Ваша книга вызывает только отвращение, как и ваш главный герой. Вы столько времени уделили ему и ни одной строчки мальчику. Вас ведь не волновали чувства ребенка, и я даже знаю почему.

— И почему же?

— Вы не хотели вызвать у читателей чувств больше по отношению к ребенку, чем к убийце. Вам было проще сделать его плоским, как лист бумаги, и пристрелить в конце.

Поправьте, если я не прав.

Писатель причмокнул губами, заметно утомившись отбивать атаки гостя.

— Нечего сказать?— спросил тот.

— Вы все видите в черном цвете. Ваше мнение субъективно, и оно не совпадает с моим. Обе точки зрения имеют право на жизнь. Таким образом, я не вижу смысла спорить,- парировал писатель.

Журналист подошел к комоду, на котором стояла семейная фотография хозяина дома:

пять человек в майках и шортах улыбаются фотографу.

— Я, моя жена, сын со своей женой и нашим внуком.

Гость впервые увидел искреннюю улыбку мужчины, у которого брал интервью.

— Любите свою семью?

— Ради них и живу. Вижу, вы тоже женаты, — писатель указал на кольцо на безымянном пальце.

— Дети есть?

— Сын родился недавно.

— Поздравляю! Дети это прекрасно.

— Вы так считаете?— журналист исподлобья глянул на мужчину.

— Конечно, я люблю детей.

— Оно и заметно, судя по вашей книге.

Маленькие ножки пытались найти опору, хоть какой-нибудь корешок, чтобы зацепиться, но тщетно. Они лишь месили грязь. Руки порядком устали удерживать вес, и пальцы в какой- то момент разжались. Мальчик сорвался и покатился кубарем вниз. Уставший, измученный, весь исцарапанный и грязный, он сжал волю в кулак и поднялся. Убийца шел к нему, прихрамывая на одну ногу, держа блестящий револьвер в правой руке. Их разделяло метров пятнадцать. Сил карабкаться наверх практически не осталось, и тогда мальчик решился на отчаянный рывок к реке. Он помчался дальше в лес. По пути встречались сухие ветки, острые камни, корни, торчавшие из земли, о которые Алеша изранил свои ступни в кровь. Смахивая рукавом грязной пижамы слезы, ребенок продолжал отчаянный путь к спасению.

— Ради мамы и папы, — говорил он себе.

Позади него хрипел убийца. Он не мог достать мальчонку и от того бесился все больше.

Подбежав к обрыву, юный герой остановился. До реки было невысоко. Мальчик боялся сильного потока, но понимал: если не прыгнет-умрет.

— А вы собираетесь писать продолжение?

— Я подумываю об этом. А что?

— Мне кажется, читателям будет интересно узнать, во что вырастет убийца. Как вы думаете?

Писатель одобрительно кивнул.

— Вы правы, но… — Но, что?

— Понимаете, моя жена не очень-то одобряет такого рода литературу. Я думаю сделать перерыв в кровавом творчестве и перейти к чему-нибудь легкому.

— Интересно, что до этого жена вам не мешала писать триллеры про маньяков, насильников и убийц. А сейчас, на волне успеха, вы вдруг решили уйти в сторонку.

Писатель почесал затекшую шею. На правой руке, возле кисти, мелькнула татуировка в виде пятиконечной звезды.

— Время близится к обеду, не желаете ли отведать моих фирменных бургеров?

Журналист приятно удивился такому предложению.

— Буду премного благодарен.

— Тогда прошу в гостиную, — писатель жестом руки пригласил молодого человека присесть за круглый деревянный стол, а сам прошел в соседнюю комнату.

— Тут тонкие стены, мы можем спокойно переговариваться, пока я буду готовить.