Добавить в моё избранное
17 мин, 9 сек 18452
«Должно быть, старье восьмидесятых годов.
— решил Денис, прекрасно зная, чего стоит ждать от такой находки. Журналы типа «Огонька», «Работницы» и «Крестьянки»»…. Впрочем, выбирать не приходилось, и он потянул наружу кипу журналов, стараясь не дышать пылью и запахом сырой бумаги.
Неожиданно по его руке побежал крупный паук. Денис вскрикнул от неожиданности и, выронив журналы, прихлопнул мерзкое создание с длинными волосатыми лапками. Взглянув затем себе под ноги, он с удивлением обнаружил, что среди рассыпавшейся кипы старых журналов лежит нечто гораздо более позднего происхождения: толстая тетрадка на шестьдесят листов с автомобилем на обложке. Подняв находку, Денис присел на диван, но мгновенно понял тщетность своих намерений читать в сумерках. Он вытащил из сумки фонарик и в его свете открыл первую страницу.
Это одновременно принесло ему радость и досаду. Да, это несомненно был дневник Shadowmaker«а, или что-то наподобии дневника, так-как записи располагались не хаотично и сопровождались датами. Однако разобрать что-то в этих нервных строчках, где все буквы были похожи друг на друга, не представлялось возможным. Гораздо больший интерес представляли рисунки: они были выполнены на удивление непрофессионально, по-детски, но это лишь усиливало общее впечатление — как будто ребенок, не вполне понимающий, что происходит, неумело зарисовал сцену насилия или убийства. В последние дни своей жизни Shadowmaker рисовал какие-то абстрактные пейзажи вроде лесов и гор, поднимающихся из пузырящейся болотной жижи, круги из грубо обтесанных камней, над которыми мерцали звезды, а также каких-то совсем невообразимых, чуждых любой человеческой мифологии существ, похожих на гибриды древних ящеров, осьминогов и гуманоидов. Каждый из рисунков был, по-видимому, снабжен подробными комментариями, однако разобрать их, как и все остальное, было нельзя. Денис продолжал листать тетрадку, умудряясь лишь изредка понять, что означает та или иная цепочка каракулей. Да и то, вырванные из общего контекста, они мало что говорили:
«По ночам … явно зависит от фаз луны… туман, пахнущий сыростью.» «Спустился в подвал, но ничего не нашел. Разгадка… но один я не справлюсь, даже если»… «Деревенские считают, что здесь «нечисто». Знали бы они, что здесь»… «Палеонтологи поторопились хоронить и гигантских пауков, и много кого еще!» «Как я сразу не догадался? Не совсем материальные… точнее, могут изменять»… «Я и раньше не сомневался, что человек — не первая и не единственная форма разумной жизни на нашей планете.» — фраза была несколько раз подчеркнута.
«Интересно, почему… избегают контакта? Может быть, из-за несовместимости… Но я попробую сделать так, чтобы»… «Врата — это не конкретное место… Это трехмерный участок пространства, в котором происходит… и всего — девять углов, по числу»… «Как, оказывается, близко эти врата!» — подчеркнуто один раз.
«Не совсем понимаю, чего я добился. То ли я смог, наконец, заинтересовать их самим собой, то ли сделал их более могущественными, а врата — более проходимыми… опасно? Плевать, я все отдам, чтобы понять»… «Неужели я смогу увидеть… почему же они не хотели… их гнев направлен на… правили когда-то… люди против… изгнанные и позабытые»… Далее и без того неразборчивый подчерк превратился в нечто совсем нечитаемое. Разочарованно перелистнув последние два десятка страниц, на которых исчезли даже рисунки и все было покрыто каракулями, Денис бросил взгляд на последний тетрадный лист — и понял, что Shadowmaker перед самой смертью попытался хоть что-то объяснить, хотя тут же спрятал свой дневник, чего-то опасаясь. Последняя запись была выполнена крупными печатными буквами, причем рука писавшего явно дрожала:
«Я ВИДЕЛ ИХ! Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ, ЧТО ЭТО ТАК ОТВРАТИТЕЛЬНО! ТАМ, ВНИЗУ, ГДЕ КЛУБЯТСЯ ИСПАРЕНИЯ ДРЕВНЕГО МЕЗОЗОЙСКОГО БОЛОТА, ВСЕ КИШИТ ИМИ И ЕЩЕ БОЛЕЕ СТРАШНЫМИ СОЗДАНИЯМИ! ОНИ МЕЧТАЮТ ВЕРНУТЬСЯ, МЕЧТАЮТ ВЕРНУТЬ СВОЮ ВЛАСТЬ, И ДЛЯ ЭТОГО ИСПОЛЬЗУЮТ ЛЮДЕЙ, ОБЕЩАЯ ИМ ЗНАНИЕ И ВЛАСТЬ. ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ РАНЬШЕ, ЧТО ВСЕ НЕ ТАК, КАК ОПИСАНО В КНИГАХ, ЧТО ВСЕ С ТОЧНОСТЬЮ ДО НАОБОРОТ! ИМ НУЖЕН ТОЛЬКО СТРАХ, ПОТОМУ ЧТО СТРАХ — САМОЕ ДРЕВНЕЕ ИЗ ЧУВСТВ ЖИВОГО. СКОЛЬКО СУЩЕСТВУЕТ ЖИЗНЬ, СТОЛЬКО СУЩЕСТВУЕТ И СТРАХ, И ОН БЫЛ ЕЩЕ ТОГДА, КОГДА НЕ БЫЛО НИ ЛЮБВИ, НИ РАДОСТИ, НИ НЕНАВИСТИ, НИ САМОЙ НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ! ПРЕДКИ ЗНАЛИ, ЧТО НАВЬ ЖИВЕТ ЗА СЧЕТ СТРАХА, И НАУЧИЛИСЬ ЕГО ПОБЕЖДАТЬ… Я ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ, ИНАЧЕ ОНИ СВЕДУТ МЕНЯ С УМА, И Я ВСЕ-ТАКИ ОТПРАВЛЮСЬ К НИМ И СОВЕРШУ ТОТ РИТУАЛ, КОТОРЫЙ ДЕЛАЕТ ВРАТА ВО МНОГО РАЗ БОЛЬШЕ! МОИ ВОЛОСЫ СТАЛИ СОВСЕМ СЕДЫМИ — НЕУДИВИТЕЛЬНО… Я СНОВА СЛЫШУ ЭТИ ЗВУКИ! Я ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ ДО ТОГО, КАК ОНИ ПРИДУТ ЗА МНОЙ!» На этом записи обрывались. Денис покачал головой: очевидно, Shadowmaker испытывал настолько страшные видения, что смерть казалась ему спасением. Может быть, потому он добровольно и изолировал себя от людей, чувсвуя приближающееся безумие и стремясь избежать насмешек? Откуда только он знал о том, что местные называют странную атмосферу дома словом «Навь», ведь он же с ними не общался?
— решил Денис, прекрасно зная, чего стоит ждать от такой находки. Журналы типа «Огонька», «Работницы» и «Крестьянки»»…. Впрочем, выбирать не приходилось, и он потянул наружу кипу журналов, стараясь не дышать пылью и запахом сырой бумаги.
Неожиданно по его руке побежал крупный паук. Денис вскрикнул от неожиданности и, выронив журналы, прихлопнул мерзкое создание с длинными волосатыми лапками. Взглянув затем себе под ноги, он с удивлением обнаружил, что среди рассыпавшейся кипы старых журналов лежит нечто гораздо более позднего происхождения: толстая тетрадка на шестьдесят листов с автомобилем на обложке. Подняв находку, Денис присел на диван, но мгновенно понял тщетность своих намерений читать в сумерках. Он вытащил из сумки фонарик и в его свете открыл первую страницу.
Это одновременно принесло ему радость и досаду. Да, это несомненно был дневник Shadowmaker«а, или что-то наподобии дневника, так-как записи располагались не хаотично и сопровождались датами. Однако разобрать что-то в этих нервных строчках, где все буквы были похожи друг на друга, не представлялось возможным. Гораздо больший интерес представляли рисунки: они были выполнены на удивление непрофессионально, по-детски, но это лишь усиливало общее впечатление — как будто ребенок, не вполне понимающий, что происходит, неумело зарисовал сцену насилия или убийства. В последние дни своей жизни Shadowmaker рисовал какие-то абстрактные пейзажи вроде лесов и гор, поднимающихся из пузырящейся болотной жижи, круги из грубо обтесанных камней, над которыми мерцали звезды, а также каких-то совсем невообразимых, чуждых любой человеческой мифологии существ, похожих на гибриды древних ящеров, осьминогов и гуманоидов. Каждый из рисунков был, по-видимому, снабжен подробными комментариями, однако разобрать их, как и все остальное, было нельзя. Денис продолжал листать тетрадку, умудряясь лишь изредка понять, что означает та или иная цепочка каракулей. Да и то, вырванные из общего контекста, они мало что говорили:
«По ночам … явно зависит от фаз луны… туман, пахнущий сыростью.» «Спустился в подвал, но ничего не нашел. Разгадка… но один я не справлюсь, даже если»… «Деревенские считают, что здесь «нечисто». Знали бы они, что здесь»… «Палеонтологи поторопились хоронить и гигантских пауков, и много кого еще!» «Как я сразу не догадался? Не совсем материальные… точнее, могут изменять»… «Я и раньше не сомневался, что человек — не первая и не единственная форма разумной жизни на нашей планете.» — фраза была несколько раз подчеркнута.
«Интересно, почему… избегают контакта? Может быть, из-за несовместимости… Но я попробую сделать так, чтобы»… «Врата — это не конкретное место… Это трехмерный участок пространства, в котором происходит… и всего — девять углов, по числу»… «Как, оказывается, близко эти врата!» — подчеркнуто один раз.
«Не совсем понимаю, чего я добился. То ли я смог, наконец, заинтересовать их самим собой, то ли сделал их более могущественными, а врата — более проходимыми… опасно? Плевать, я все отдам, чтобы понять»… «Неужели я смогу увидеть… почему же они не хотели… их гнев направлен на… правили когда-то… люди против… изгнанные и позабытые»… Далее и без того неразборчивый подчерк превратился в нечто совсем нечитаемое. Разочарованно перелистнув последние два десятка страниц, на которых исчезли даже рисунки и все было покрыто каракулями, Денис бросил взгляд на последний тетрадный лист — и понял, что Shadowmaker перед самой смертью попытался хоть что-то объяснить, хотя тут же спрятал свой дневник, чего-то опасаясь. Последняя запись была выполнена крупными печатными буквами, причем рука писавшего явно дрожала:
«Я ВИДЕЛ ИХ! Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛ, ЧТО ЭТО ТАК ОТВРАТИТЕЛЬНО! ТАМ, ВНИЗУ, ГДЕ КЛУБЯТСЯ ИСПАРЕНИЯ ДРЕВНЕГО МЕЗОЗОЙСКОГО БОЛОТА, ВСЕ КИШИТ ИМИ И ЕЩЕ БОЛЕЕ СТРАШНЫМИ СОЗДАНИЯМИ! ОНИ МЕЧТАЮТ ВЕРНУТЬСЯ, МЕЧТАЮТ ВЕРНУТЬ СВОЮ ВЛАСТЬ, И ДЛЯ ЭТОГО ИСПОЛЬЗУЮТ ЛЮДЕЙ, ОБЕЩАЯ ИМ ЗНАНИЕ И ВЛАСТЬ. ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ РАНЬШЕ, ЧТО ВСЕ НЕ ТАК, КАК ОПИСАНО В КНИГАХ, ЧТО ВСЕ С ТОЧНОСТЬЮ ДО НАОБОРОТ! ИМ НУЖЕН ТОЛЬКО СТРАХ, ПОТОМУ ЧТО СТРАХ — САМОЕ ДРЕВНЕЕ ИЗ ЧУВСТВ ЖИВОГО. СКОЛЬКО СУЩЕСТВУЕТ ЖИЗНЬ, СТОЛЬКО СУЩЕСТВУЕТ И СТРАХ, И ОН БЫЛ ЕЩЕ ТОГДА, КОГДА НЕ БЫЛО НИ ЛЮБВИ, НИ РАДОСТИ, НИ НЕНАВИСТИ, НИ САМОЙ НАШЕЙ ВСЕЛЕННОЙ! ПРЕДКИ ЗНАЛИ, ЧТО НАВЬ ЖИВЕТ ЗА СЧЕТ СТРАХА, И НАУЧИЛИСЬ ЕГО ПОБЕЖДАТЬ… Я ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ, ИНАЧЕ ОНИ СВЕДУТ МЕНЯ С УМА, И Я ВСЕ-ТАКИ ОТПРАВЛЮСЬ К НИМ И СОВЕРШУ ТОТ РИТУАЛ, КОТОРЫЙ ДЕЛАЕТ ВРАТА ВО МНОГО РАЗ БОЛЬШЕ! МОИ ВОЛОСЫ СТАЛИ СОВСЕМ СЕДЫМИ — НЕУДИВИТЕЛЬНО… Я СНОВА СЛЫШУ ЭТИ ЗВУКИ! Я ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ ДО ТОГО, КАК ОНИ ПРИДУТ ЗА МНОЙ!» На этом записи обрывались. Денис покачал головой: очевидно, Shadowmaker испытывал настолько страшные видения, что смерть казалась ему спасением. Может быть, потому он добровольно и изолировал себя от людей, чувсвуя приближающееся безумие и стремясь избежать насмешек? Откуда только он знал о том, что местные называют странную атмосферу дома словом «Навь», ведь он же с ними не общался?
Страница
4 из 5
4 из 5
