Донор

Мы будем держать вас в курсе событий. А сейчас — я надеюсь, нам все же удастся дослушать до конца композицию группы Тутси. Рафик Нишанович, просим прощения за технические накладки!

Человек за рулем черного Мерседеса, заслышав ненавистные аккорды, тихо выматерился и переключился на Русское Радио.

Трое, лежа голыми на прозекторских столах, разговаривали с гигантской мучительно яркой бестеневой лампой. Глаза их были широко открыты — как у безвестного покойника, которого фотографируют для опознания: обязательно нужен яркий, слепящий источник света прямо в мертвые, невидящие глаза — так создается иллюзия живого блеска. Закрыть глаза не получалось, отвести взгляд — тоже. Только смотреть, смотреть на этот прожигающий насквозь свет.

— Я думаю, что это совершенно несправедливо — отправлять меня в левую дверь, — сказал доктор Синицкий, лежавий на крайнем правом столе.

— В конце концов, я спас гораздо больше жизней чем, эээ, не спас. Кроме того, после каждого раза я общался со знакомым батюшкой, и даже пожертвовал на колокола, причем дважды.

— А я только подписывал свидетельства о смерти, но не убивал никого сам, — подал голос Святослав Леопольдович, он лежал посередине.

— Я считаю, что ваше решение, уважаемая лампа, бесчеловечно и несправедливо. Я буду жаловаться.

— Если уж говорить обо мне, то я вообще не понимаю, в чем меня обвиняют, и почему я должна отправляться в левую дверь — ведь наверняка куча людей, нагрешивших гораздо больше меня, были пропущены в правую. Позовите менеджера!

— Менеджер занят, — отрезала Лампа.

— Он в командировке, у него отпуск. И вообще, он заболел, и к тому же на совещании.

— И это все?! А как быть со швами?

— Думаю, надо придерживать живот рукой, — рассудительно заметил Шар, — в конце концов, я не обещал тебе никаких чудес. Я же не профессиональный хирург, как доктор Синицкий, а несчастный клерк, которому все норовят усесться на голову. Органы внутрь затолкали? Затолкали. Худо-бедно присоединили, что куда надо. Думаю, до больницы доковыляешь, а там уж как повезет. Учитывая, что Синицкий и компания мертвы — твои шансы на выживание резко повышаются, — хихикнул Шар.

— И вообще, мне нужно сосредоточиться, чтобы не ошибиться с точкой возврата, а то вывалишься черт знает где. Кстати, что такое «поправка на упреждающие колебания сингуляризованного континуума в точке предполагаемой локальной компрометации причинности»?

— Не знаю. Я ведь обычный инженер-технолог.

— А я — обычный офисный клерк.

Солнце уже село, а затянутое тучами небо полностью скрыло Луну и большую часть звезд. Андрей огляделся — да, то самое место. Интересно, сколько дней прошло с момента его смерти? Один? Два? Неделя, месяц? Место было тихое и безлюдное — дорога делала здесь поворот, справа и слева поднимаясь в гору. Идти на обгон при таком рельефе — чистое самоубийство… Или убийство. Справа от дороги раскинулось старое кладбище — вроде, на нем не хоронили уже лет восемьдесят.

Андрей, придерживая разваливающийся живот левой рукой, встал на обочине. Автостопом, думал он. Доеду автостопом. В темноте, глядишь, не рассмотрят, что там у меня. До ближайшей больницы — и пусть лечат. Только сначала дозвониться до жены. Как ей объяснить? Не надо… Не надо ничего объяснять, она и так поймет… Или нет?

Вдалеке показалась машина — странное совпадение — почти точь-в-точь как та, что была у него — такая же темно-синяя десятка. Андрей встал поближе к краю дороги и принялся отчаянно махать правой рукой. Владелец синей десятки, похоже, не горел желанием подбирать странного субъекта — тем более ночью и около кладбища. «Я бы тоже ни за что не подобрал», — подумал Андрей.