Донор

Однако, от безысходности, замахал рукой еще энергичнее. Сердце Синицкого в его груди забилось часто-часто, потом болезненно сжалось и затихло.

Странный силуэт у обочины покачнулся и рухнул прямо под колеса — Андрей ударил по тормозам, но шансов не было. Он выскочил из машины и подбежал к отброшенному на несколько метров в сторону телу — наклонился, пытаясь разглядеть получше — и в этот момент его вырвало. Лежащее на земле нечто было абсолютно голым. Оно имело кожу зеленовато-желтого цвета, жуткие разрезы на животе и груди были грубо схвачены широкими стежками. Швы разошлись, и наружу вывалились внутренние органы — сердце, печень и почки. Все тело незнакомца было в крови, но эта кровь была старой и засохшей — свежих кровотечений не было. Андрей всмотрелся, пересиливая тошноту, в разбитое при ударе лицо — в темноте, конечно, он мог и ошибиться, но он мог поклясться… Его вырвало еще раз.

Откуда-то издалека донесся шум мотора и шорох резины по асфальту — из-за поворота дороги показался неповоротливый грузовик — кажется, МАЗ с прицепом-рефрижератором, в темноте так сразу и не поймешь. Раздался визг шин — и из-за фуры выскочил на встречку черный Мерседес — нужно быть полным идиотом, чтобы идти на обгон на таком участке, — успел подумать Андрей. В этот момент, очевидно, водитель мерина заметил темно-синюю девятку, стоящую на обочине — но было поздно: машины столкнулись лоб в лоб с оглушительным грохотом, десятку отбросило в сторону, а Мерседес несколько раз перевернулся и вспыхнул. Задняя левая дверца распахнулась, и из нее выкатился, громко крича и пытаясь сбить на себе пламя, мальчик лет пяти.

Андрей добежал до своей десятки и умудрился достать из покореженного салона огнетушитель — водитель МАЗа к тому времени уже поливал мальчишку пеной.

— Живой?

— Живой, — ответил водитель МАЗа и осторожно взял ребенка на руки.

— Надо побыстрее довезти его до больницы.

— Там, в машине, мой папа.

— Тише, малыш. Попытайся уснуть. Все будет хорошо.

Из водительской дверцы торчала обугленная рука. Секундой позже, с тихим хрустом, она упала на грунт, рядом с отвалившимся от переднего бампера номером — цифры 563 были видны отчетливо, а буквы покрывала копоть.

Водитель МАЗа осторожно погрузил мальчишку в кабину и уехал. В этот момент, оставшись один, Андрей вновь вспомнил о странном существе — он добежал до места, где, как он помнил, лежало на земле сбитое им нечто — но ничего не обнаружил. Шок от всего произошедшего начал отступать на задний план, и на смену ему пришел навязчивый, липкий страх — темнота, тишина, старое кладбище, обугленная рука рядом со сгоревшим автомобилем и ходячий мертвец, который, возможно, ему только померещился — они обступали его все плотнее, брали в кольцо, не давали дышать.

Главное — не сойти с ума, — твердил он себе, — главное — не сойти с ума, не сойти с ума, не сойти с ума.

До Андрея донесся звук милицейской сирены — все громче и громче. Замелькал синий проблесковый маячок, рассеивая тишину и темноту, отгоняя кладбищенских призраков.

— Я что, умер? — спросил водитель Мерседеса у суетящихся вокруг разбитой вдребезги машины гаишников. Те прогинорировали его вопрос.

— Да, ты умер, — ответил проблесковый маячок.

— Видишь ту пару дверей в кладбищенской ограде? Правая — это рай. Левая — ад.

— А куда попаду я?

— Сложно сказать, — пробурчал Маячок.

— Вот, например, давай вспомним, откуда ты взял деньги на этот автомобиль.

— Зато его батюшка освятил.

— А и то правда, — повеселел Маячок.

— В конце концов, я не люблю, когда меня упрекают в ненужном морализаторстве. Иди в правую.

Правая дверь бесшумно открылась — по ту сторону дверного проема ярко светило летнее солнце, небо имело невыносимо-голубой цвет, а вместо земли — насколько видел глаз, тянулись белые и пушистые, как хлопья сахарной ваты, облака. На облаках восседали белокурые ангелы с золочеными арфами. Водитель Мерседеса, помедлив секунду и оглянувшись напоследок, вошел внутрь.

Мгновение спустя, он провалился сквозь облачный покров в гигантскую никелированную воронку, на дне которой вертелись огромные шестеренки душеперемалывающего конвейера.

Ангелы ударили по струнам и дружно запели высокими, чистыми голосами, заглушая его последний крик.