Мы будем жить, миссис Томпсон!

Голдберг понизил голос и страстно зашептал:

― Все не так плохо, как кажется! Мы только начали изучать это существо, но уже могу сказать, что оно демонстрирует впечатляющий потенциал долгожительства… граничащего с бессмертием. И еще я точно знаю, из верного источника: сейчас идут исследования, которые должны изучить механизм превращения. Если они увенчаются успехом, мы будем знать, как остановить его и задержать организм в человеческой форме.

― Вы сами-то верите, что они успеют за тридцать лет?!

Голдберг покачал головой и отрешенно сказал:

― В августе мне будет сто девяносто шесть. Я точно не дождусь.

― И что вы намерены делать?

― Жить дальше.

Елена смотрела на него с ужасом. Она не могла поверить, что он так спокойно говорит о том, что прямо сейчас, на экране сонно шевелилось в ванне, издавая приглушенный водой рык.

― Жить… этим?!

Голдберг пожал плечами.

― Почему нет? Теперь, когда я знаю, что меня ждет, я могу заранее о себе позаботиться. И настоятельно советую вам сделать то же самое, пока есть время. Я создал трастовый фонд, который сейчас оформляет в собственность участок земли во Флориде, чтобы устроить там заповедник. Я подсчитал: животных на нем должно хватать для прокорма одной особи. А если мои расчеты окажутся не верны, управляющая заповедником компания восполнит недостачу. Я уже знаю, что буду предпочитать собак.

Елена закричала. Она кричала так громко, что Чарли зажмурился и закрыл уши маленькими ладошками, а доктор Брайан в испуге вскочил и бросился к выходу из кабинета, ― но затем, устыдившись собственного порыва, взял себя в руки и вернулся. Елена продолжала кричать, пока в ее легких не кончился воздух. Потом она бессильно откинулась в кресло и оцепенела, уставившись в потолок безумными от горя глазами.

Профессор Голдберг поправил очки, робко улыбнулся ей и сказал:

― Нужно видеть во всем хорошее. А хорошее заключается в том, что мы будем жить, миссис Томпсон. Жить вечно!