Тьма за порогом

На лицо наползла улыбка — он и не думал, что сможет еще улыбаться. Определенно, у Кристины — талант.

Маясь от вынужденного безделья, он заглянул в библиотеку, лениво прошелся по коридору. И около лифта, собираясь ехать на свой этаж, столкнулся нос к носу с портье.

Старик его узнал. Злобно сощурился, махнул рукой, подзывая свору. Собаки жили в тонком мире, бросая на внешний только проекции, но даже эти слабые тени могли причинить вред. Медиум отступил, лихорадочно вспоминая что-нибудь крепкое из своего арсенала. Так ничего и не подобрав, от души приложил свору «Забвением», надеясь, что оно хоть как-то сработает.

Эффект оказался выше всех ожиданий. Некоторые тени исчезли, остальные потеряли к Стефану интерес, перенеся его на хозяина. Еще немного, и старику придется отбиваться от собственных гончих.

Портье зарычал, распугав оставшихся псов. Шагнул к Стефану. Лицо исказила гримаса, блеснул зажатый в руке нож.

Стефан знал, что ему не справиться с вооруженным безумцем. Его дело — призраки. Но приготовился биться за троих — за себя, Кристину и Хани.

Еще шаг.

Холодный свет за спиной. Нож начал свой смертельный полет, целя в горло.

Старик отшатнулся и рухнул на пол, схватившись за сердце. Нож прозвенел по плитке и застыл у стены, всеми забытый.

За плечом медиума снова стояла Кристина — красивая, яростная, почти настоящая. Неудивительно, что изношенное сердце убийцы не вынесло потрясения.

— Спасибо, — с чувством сказал Стефан.

— Думал, мне уже крышка. Из тебя вышла отличная напарница!

Кристина польщено улыбнулась, махнула ему рукой — и растаяла. На земле ее больше ничего не держало: она искупила свою вину и отправилась на небеса, чтобы когда-нибудь снова родиться. Стефан был рад, но знал, что будет по ней тосковать.

— Теперь ты тоже свободна, Хани, — тоскливо шепнул он в пустоту.

— Лети куда хочешь, если еще можешь… Мысли не мешали ему работать. Руки помнили свое дело — и рассеяли темные эманации, начавшие уплотняться над телом портье. «Вагрант» облегченно вздохнул от шифера до фундамента, наконец-то освобождаясь от гнета чужой воли. Теперь тут не будут умирать — разве что от естественных причин, а покой коридоров уже не потревожит старик со сворой призрачных псов.

Оставался последний звонок в Агентство. И тело Хани, ждущее его в номере.

«Я не отдам тебя моргу и червям», — думал Стефан, бережно поднимая сверток.

— «Пока ты жила, ты светила как солнце. А я знаю место, где всегда не хватает света — и где тление не тронет твою оболочку. Быть может, хотя бы часть тебя оживет, слушая песню трав»… Хлопнула дверь. Согнутая горем и ношей фигура исчезла в ночи. Под ноги стелилась тропинка сада, разбитый асфальт, грунтовая дорога, покрытая слежавшейся пылью. Машины, заборы и деревья сменила серая степь, вотчина вечных сумерек.

Травы кивали Стефану, как родному. Сзади подъехал фургон, смуглые руки забрали сверток, губы жарко шепнули вопрос на ухо. Стефан кивнул, присоединяясь к артистам, для которых смерть мало что изменила — те же восторженные лица, те же лишения и неустроенный быт, та же дорога… Дорога Тени исчезала за горизонтом, с каждым шагом удлиняясь на шаг. Стефан шел вместе со всеми — и не понимал, чего он раньше боялся.

«Это наша жизнь, — думал он, — это наша судьба. Это плата за наш проклятый дар».