Добавить в моё избранное
16 мин, 19 сек 15306
Теперь-то все стало понятно: и кто выпивал кровь у обитателей вымирающей деревни, и что за наваждение видел обитатель окраины… По всей видимости, таинственные призраки выходили на охоту лишь в большие холода и по ночам — то ли потому, что в ночную пору холоднее, то ли потому, что солнечный свет был для них губительным. А значит, нужно было добраться до теплого, ярко освещенного дома — и ужас, вырвавшийся из недр доисторического могильника, будет бессилен нас схватить!
Выбравшись из туннеля, мы стремительно встали на лыжи и помчались в сторону деревни изо всех сил. Солнце садилось, и в лесу сгущался полумрак, но редкие красно-желтые лучи еще пронизывали сплетение ветвей, и может быть из-за этого мы, оглядываясь, так и не увидели наших преследователей. Они появились, когда мы достигли деревенской окраины — солнце село, и несколько светящихся туманных сгустков, быстро несшихся со стороны леса к нам, были хорошо видны. Однако мы уже успели достичь своей цели, Колян торопливо зазвенел ключами — и когда мы выглянули из окон, предварительно включив везде свет, то никаких снежных вампиров не увидели.
Более-менее придя в себя, мы все-таки решили обсудить, что с нами произошло и что следует делать дальше. Колян сказал так:
— Знаешь, если хорошо подумать, то у самых разных народов было до фига легенд про северные страны, от которых будто бы вся цивилизация пошла. Вот и думай, вдруг приключился с каким-нибудь королем такой баян — не захотел он помирать в срок. Ну и законсервировался, или колдун какой его законсервировал.
— А воины?
— Ну, в старину сам знаешь, какая верность была. Умереть, если умер вождь, и все такое! А еще, бывало, знатных хоронили со всем штатом — с женами там, с прислугой, с любимыми собачками… Вот типа этот король, как ему и положено, сидит тыщи лет и ничего не делает, а души воинов вампирствуют, когда холода наступят. Сначала, наверное, об этом помнили и не совались, а может — наоборот, жертвы приносили. Потом какой-нибудь катаклизм случился, или вообще ледник пришел, а потом тут вообще глушь сплошная сделалась. Так что никто этого короля и не находил… Лично я был склонен оставить все, как есть, и вообще завтра же отправиться домой. Но Колян воспротивился. Он заявил, что он не потерпит, чтобы какая-то падаль гонялась за ним по лесу, а раз я его друг, то должен помочь закончить это дело в его пользу. Мне ничего не оставалось, как согласиться.
На следующий день мы снова отправились к злополучному холму, захватив две канистры бензина. Спуск по уже знакомому туннелю был делом крайне неприятным, так как мы оба постоянно ожидали нападения из темноты. Но уже знакомой пещеры мы достигли без приключений.
Прежде, чем исполнить наше намерение, мне пришло в голову дополнить его в соответствии с древними легендами. Я уже без опаски подошел к мертвому королю на троне — я знал, что сам покойник, в отличии от серых призраков, мне никакого вреда сделать не сможет — и после непродолжительных усилий вырвал у него невероятно тяжелый меч. При этом руки вождя, ранее сплетенные на рукояти, безвольно упали на колени — это говорило о том, что за бездну времени, проведенного здесь, он даже не окоченел!
Под одобрительные комментарии Коляна я девять раз опускал меч на шеи лежащих воинов, отрубая им головы. Затем я, окончательно выбившись из сил, выронил жалобно зазвеневшее оружие и принялся помогать Коляну обливать тела вампиров бензином. Завершив это дело, я огляделся, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли, и, снова встретив взгляд мертвого короля, едва не потерял сознание. В остекленевших очах читалась непостижимая бездна отчаяния, осознание того, что таинственная жизнь сознания, личности в мертвом теле подходит к концу, и он не в силах даже попытаться помешать собственному убийству… А еще в этом взгляде было все то же презрение — презрение поверженного аристократа к торжествующим плебеям, хитростью взявшим над ним верх. Кем были мы для древнего вампира, заточенного на долгие тысячелетия под землею? Не теми ли дегенератами, способными лишь гадить и разрушать, какими были для нас самих выродившиеся жители деревни Красной?
Я отшатнулся и инстинктивно сделал несколько шагов назад, чтобы не упасть. В следующую секунду Колян бросил в бензиновую лужу зажженную спичку, и нам пришлось стремительно ретироваться от гари и огня.
Свою ошибку мы вскоре поняли — дым с редкостно отвратительным запахом сводил нас с ума весь обратный путь на поверхность. Жара же почти не чувствовалось — его компенсировал лютый холод подземелья. Против воли мы прислушивались к звукам, которые доносились из недр оскверненного могильника, но ничего примечательного не услышали. Лишь один раз мне показалось, что какой-то сдавленный хрип донесся снизу — будто кто-то через силу сдерживал крик боли, не желая своим страданием доставить удовольствия врагам… Выбравшись на поверхность, мы поклялись никому и никогда не рассказывать о сделанном.
Выбравшись из туннеля, мы стремительно встали на лыжи и помчались в сторону деревни изо всех сил. Солнце садилось, и в лесу сгущался полумрак, но редкие красно-желтые лучи еще пронизывали сплетение ветвей, и может быть из-за этого мы, оглядываясь, так и не увидели наших преследователей. Они появились, когда мы достигли деревенской окраины — солнце село, и несколько светящихся туманных сгустков, быстро несшихся со стороны леса к нам, были хорошо видны. Однако мы уже успели достичь своей цели, Колян торопливо зазвенел ключами — и когда мы выглянули из окон, предварительно включив везде свет, то никаких снежных вампиров не увидели.
Более-менее придя в себя, мы все-таки решили обсудить, что с нами произошло и что следует делать дальше. Колян сказал так:
— Знаешь, если хорошо подумать, то у самых разных народов было до фига легенд про северные страны, от которых будто бы вся цивилизация пошла. Вот и думай, вдруг приключился с каким-нибудь королем такой баян — не захотел он помирать в срок. Ну и законсервировался, или колдун какой его законсервировал.
— А воины?
— Ну, в старину сам знаешь, какая верность была. Умереть, если умер вождь, и все такое! А еще, бывало, знатных хоронили со всем штатом — с женами там, с прислугой, с любимыми собачками… Вот типа этот король, как ему и положено, сидит тыщи лет и ничего не делает, а души воинов вампирствуют, когда холода наступят. Сначала, наверное, об этом помнили и не совались, а может — наоборот, жертвы приносили. Потом какой-нибудь катаклизм случился, или вообще ледник пришел, а потом тут вообще глушь сплошная сделалась. Так что никто этого короля и не находил… Лично я был склонен оставить все, как есть, и вообще завтра же отправиться домой. Но Колян воспротивился. Он заявил, что он не потерпит, чтобы какая-то падаль гонялась за ним по лесу, а раз я его друг, то должен помочь закончить это дело в его пользу. Мне ничего не оставалось, как согласиться.
На следующий день мы снова отправились к злополучному холму, захватив две канистры бензина. Спуск по уже знакомому туннелю был делом крайне неприятным, так как мы оба постоянно ожидали нападения из темноты. Но уже знакомой пещеры мы достигли без приключений.
Прежде, чем исполнить наше намерение, мне пришло в голову дополнить его в соответствии с древними легендами. Я уже без опаски подошел к мертвому королю на троне — я знал, что сам покойник, в отличии от серых призраков, мне никакого вреда сделать не сможет — и после непродолжительных усилий вырвал у него невероятно тяжелый меч. При этом руки вождя, ранее сплетенные на рукояти, безвольно упали на колени — это говорило о том, что за бездну времени, проведенного здесь, он даже не окоченел!
Под одобрительные комментарии Коляна я девять раз опускал меч на шеи лежащих воинов, отрубая им головы. Затем я, окончательно выбившись из сил, выронил жалобно зазвеневшее оружие и принялся помогать Коляну обливать тела вампиров бензином. Завершив это дело, я огляделся, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли, и, снова встретив взгляд мертвого короля, едва не потерял сознание. В остекленевших очах читалась непостижимая бездна отчаяния, осознание того, что таинственная жизнь сознания, личности в мертвом теле подходит к концу, и он не в силах даже попытаться помешать собственному убийству… А еще в этом взгляде было все то же презрение — презрение поверженного аристократа к торжествующим плебеям, хитростью взявшим над ним верх. Кем были мы для древнего вампира, заточенного на долгие тысячелетия под землею? Не теми ли дегенератами, способными лишь гадить и разрушать, какими были для нас самих выродившиеся жители деревни Красной?
Я отшатнулся и инстинктивно сделал несколько шагов назад, чтобы не упасть. В следующую секунду Колян бросил в бензиновую лужу зажженную спичку, и нам пришлось стремительно ретироваться от гари и огня.
Свою ошибку мы вскоре поняли — дым с редкостно отвратительным запахом сводил нас с ума весь обратный путь на поверхность. Жара же почти не чувствовалось — его компенсировал лютый холод подземелья. Против воли мы прислушивались к звукам, которые доносились из недр оскверненного могильника, но ничего примечательного не услышали. Лишь один раз мне показалось, что какой-то сдавленный хрип донесся снизу — будто кто-то через силу сдерживал крик боли, не желая своим страданием доставить удовольствия врагам… Выбравшись на поверхность, мы поклялись никому и никогда не рассказывать о сделанном.
Страница
4 из 5
4 из 5
