Конькобежец

Ему надо было найти выход с катка.

Найти дверцу в бортике.

Слишком высоком бортике, забранном по верху металлической сеткой.

Слишком высоком бортике, для того, чтобы через него можно было перелезть.

Гарик не мог сориентироваться. Он не видел ни кафетерия, ни огней торгового центра.

Он не мог понять, отчего так быстро наступила ночь.

Он несся по льду всё быстрей и быстрей, на пределе своих невеликих спортивных способностей. Пот лил с него градом.

А бортик все не кончался. Свет фонарей, словно медленно истаивал, погружая каток во тьму.

И тут Гарик услышал за спиной вкрадчивый знакомый звук.

Лезвия беговых коньков, с хрустом кромсая лёд, выплевывали ледяную крошку всё ближе и ближе.

А дверцы в бортике всё не было.

Когда темная фигура конькобежца вновь нагнала его, Гарик не смог удержаться и скосил взгляд на своего преследователя.

И в этот момент конькобежец повернул голову и посмотрел Гарику в лицо.

Гарик видел это лицо под спускающимся к переносице «клювиком» старомодной вязаной шапочки всего мгновенье.

Долю секунды.

Но ничего страшнее видеть ему не приходилось.

Полусгнившая от долгого пребывания под водой плоть кое-где отстала и обнажала пожелтевшие кости черепа. Гарику показалось, что ощерившийся безгубый рот мертвеца усмехается ему откуда-то прямо из-под пустых, сочащихся темнотой глазниц.

В следующее мгновенье Гарик, подавившись собственным криком, потерял равновесие. Коньки уехали куда-то назад и в сторону, и он на полной скорости врезался головой в бортик.

В темной душной яме забытья Гарик долго беседовал с кем-то, в чье лицо он старался не смотреть.

Из разговора он не помнил… ничего?

… кроме звука крошащих лед беговых коньков. Звук этот по неясной причине наводил ужас.

… и странной фразы, которую на все лады твердил тусклый, словно задыхающийся от астмы голос.

«Зачем?» «Зачем чужое взяли?» … внезапно голос начинал плыть, подвывать, словно заезженная пластинка из детства… «… всё-всиоооо»… … и тут же словно кулаком под дых — полным ярости молодым голосом:

«Расскажи мне!» … и еще он запомнил собственную мягкость, и поспешную готовность рассказать что угодно, все, что только захочет узнать этот, то тянущий гласные, то твердый как лёд голос, лишь бы он оставил его в покое, лишь бы не… … лишь бы он не… … лишь бы не… что?

… и Гарик говорил и говорил, рассказывал и рассказывал что-то, пока голос не оборвался и не исчез, оставив его, наконец, плыть в одиночестве среди темноты.

Когда он вынырнул из кошмара, и душная яма превратилась в кровать, перед глазами Гарика возникло бледное лицо жены… Внезапно ему показалось, что он еще слышит звук удаляющихся коньков. Потом звук милосердно затих вдали и он начал различать слова Лары.

— … а такого! Что он тут без памяти лежит! Спросите врачей «скорой» и гардеробщиков на катке! И баб в кафе! — зло говорила громким шепотом куда-то в сторону Лара, ставшая похожей на пантеру Багиру из старого мультика.

— Ну ладно-ладно… — примирительно пробасил вдали чей-то казенный голос.

— Мы чего? Мы же не знали. Выздоравливайте.

Хлопнула дверь.

— Что случилось? — спросил Гарик совершенно не своим, бесцветным как талый лед, голосом.

Лара перевела на него взгляд, глаза её округлились, губы тоже приняли форму прописной «О», и Гарик, поспешно прокашлявшись, уже почти нормальным голосом сказал:

— Да я нормально, нормально… Ты чего, солнц? Да я встану щас, что за лазарет… Лара сжала губы, взмахнула рукой и подняла к потрескавшейся штукатурке больничного потолка покрасневшие глаза, чтобы не потекла тушь.

Спустя секунду жена прижалась к щеке Гарика и еле слышно прошептала:

— Не тошнит?

— Нет вроде… — таким же шепотом неуверенно ответил Гарик.

— Перепугал?

— Ага… — хлюпнула в ухо Лара.

— Насмерть. Машка была уверена что ты умер… В рубашке родился — похоже даже без сотряса обошлось… Я уж думала закрытая черепномозговая… — А сейчас Машка что?

— За дверью сидит, щас прибежит… — Подожди… А что со мной случилось? — осторожно спросил Гарик.

Лара повернула голову и посмотрела на него с профессиональным интересом.

— А ты не помнишь? С какого момента?

— Ну ждал вас… Ну вышел на лед пока ждал… И… Пересказывать жене-врачу свой глюк о том, как он катался по пустому катку в компании с мертвым конькобежцем, Гарику не хотелось.

— И что?

— … Не… не помню… Лара поморщилась.

— Ну, небольшая амнезия это не страшно. Пройдет. Уж извини, ты в отключке почти три часа валялся, мы снимок головушки твоей буйной сделали, боялись что трещина… — Так что со мной случилось? — в который раз спросил Гарик и сел на кровати.