Люцифер

В одно мгновение померк закат, сгинули мои воины и войско Михаэля вместе с ним самим. Сами по себе разжались мои руки, и меч выпал из них, медленно истаивая, словно весенний лед. Серый, тусклый свет заливал окружающую пустошь, в сердце которой в одиночестве стоял я — вне времени, вне пространства, вне жизни.

Задрожали расходящиеся, искривляющиеся сферы, и я увидел самого Вседержителя, Творца — но каким же был его истинный облик, который я разглядел лишь сейчас! От него — то и исходил тот холод, который бывает лишь в безжизненных пространствах между миллионы лет назад потухшими звездами. «Склонись! Склонись! Склонись! Склонись!»… — яственно слышалось вокруг меня и даже в моем собственном Разуме.

И тогда — то я первый и последний раз понял, что такое страх. Потому что я увидел, что Вседержитель слеп! Его глаза источали кровь, которая разъедала, подобно кислоте, все, на что падала. И я постиг, что не любовь к своему творению, но ненависть и страх царили в сознании Создателя и направляли всякий его поступок. Ненависть — ко всему, что напоминало о времени До Сотворения, Страх — перед тем, что кто-то может оспорить его власть. Ненависть — ко всему, и даже к самому себе — вот почему ему так необходимы были разумные рабы, в чьих славословиях он мог хотя бы немного забыться! Страх -передо мною… И я простер руку со сжатым кулаком к нему, крича:

— Никогда! Никогда ты не заставишь меня склониться! Я — та сила, которая двигала, двигает и будет двигать извращенное тобою Мироздание, чтобы оно хоть немного могло сравниться с тем, что разрушил ты! Ибо ты — не всемогущ, ты — лишь лжец, порабощающий изначально свободных узами своих коварных замыслов! Ты хотел и у меня отнять мою Свободу и саму Жизнь, заменив на иллюзию вечного раболепия?! Нет! Я уже, одним своим существованием, победил тебя — ибо я правил той Вселенной, которую ты изуродовал!

Всевышний хранил молчание, капли крови из его глаз пали на меня, прожигая до самого нутра, и мой голос обернулся ревом и визгом, но я презрел боль, продолжая выкрикивать слова торжества и обвинения. И вновь возникшие полуматериальные вихри все сильнее и сильнее начали подталкивать меня к разверзшейся позади пропасти. Я вырывался, пытаясь устоять вопреки им на месте, и бросал в лицо Создателя:

— Узурпатор!… Узурпатор!… С неистовой силой закрутились вихри — чувствовалось, что Вседержитель вкладывает в эту борьбу все силы. И я рухнул назад, в неведомую бездну, тщетно пытаясь хотя бы расправить крылья. Я рухнул, чтобы далеко внизу упасть на камни и твердь, которая содрогнулась, почувствовав на себе Падшего Ангела.

Не знаю, сколько времени я лежал на земле. Но постепенно боль ран и падения стихла, и я приподнялся, окидывая взглядом окрестности. Разумеется, я упал на земли Севера, над которым прежде возвышался мой трон. Корона с таинственным камнем была утрачена… Я поднялся — и мое внимание было привлечено движением у входа в большую пещеру по соседству.

Из темноты ее недр вышел навстречу восходящему Солнцу человек и простер к нему руки, словно приветствуя. Что — то заинтересовало меня в этом голубоглазом великане с белой кожей и светлыми волосами. Я незримо приблизился, вглядываясь в него — и понял… Кольцо.

Кольцо на пальце.

Золотое кольцо — металл, не ведомый в век камня! — с камнем волшебного зеленого цвета!

Я сразу догадался, кем приходится для меня этот первобытный гигант. И тогда я встал за его спиною и прошептал:

— Слушай меня, человек, если в тебе сохранилось хоть что-то чуждое этим ничтожествам, окружающим тебя!… Многое открыл я ему, и глаза его вспыхнули, подобно огню, который я научил его добывать. Да, я узнавал в этом облике себя самого — Светоносца. Он слушал мои слова, но они лишь пробуждали его собственные воспоминания и стремления, ибо он хранил в себе часть меня самого — ту часть, которая связывала его с тем, что было До Сотворения! О, как мне было знакомо это пламя во взоре — то пламя, которое пылало и во мне самом!

После разговора со мною он пошел к своему племени и свернул шею старому, обезьяноподобному вождю, а затем перебил всех жрецов, чья власть держалась на бессмысленной жестокости и постоянной лжи. Точно так же он расправился со всеми соперниками и защитниками прежнего порядка. Искоренив древние верования, он объявил себя посланцем новых Богов — Богов, которым угодно не рабское смирение, но вражья кровь, свободомыслие и торжество сильного. После этого новый вождь призвал под свою длань всех воинов своего рода, взял свой каменный молот и объединил окрестные племена своей расы, действуя где безжалостным завоевателем, а где — красноречивым и умеющим убеждать мудрецом. Так он вдоволь вкусил и Славы, и Власти, и Знания — самые прекрасные женщины принадлежали ему, а союзники и побежденные несли ему самое драгоценное, что у них было. Но деятельному Разуму свойственно ставить пред собою все новые задачи.