Люцифер

Я поклонился тебе раз — на заре времен, ибо не мог не воздать должного твоему величию. Но кланяться повторно — есть унижение, перед тобой ли или перед тем, кого ты создал из своей сущности и назвал сыном… Ибо однажды ты назвал сыном и меня!

И тогда иные из ангелов, следуя моему примеру, поднялись и встали во весь рост. И их было не так мало, как можно было бы ожидать! Ответом же мне были слова Создателя:

— Ты осуждаешь мою волю? Ты не желаешь ходить пред ликом Господа своего?

— Если ты — воистину тот, кто создал меня, то и мою гордость тоже сотворил ты, и ныне я отдаю тебе плоды посеянного тобою. Если же не ты поселил в моем сердце эти стремления, то кто это сделал?

Среди по-прежнему распростертых ниц ангелов пробежало чуть слышно: «Он смеет усомниться в том, что Господь — един, и нет иного Бога!». Но в глазах тех, кто подобно мне стоял во весь рост, я читал восхищение. И голос сидящего на Престоле возвестил:

— Иди же прочь от сияния моей славы и моей любви, ибо отныне ты недостоин их! Пусть Сын мой возлюбленный отныне царствует во славе там, откуда изгнан отступник!

— Но пусть за мною последуют и все те, кому ближе свобода, чем вековечное рабство! А свой трон я не отдам никому… И крылья понесли меня прочь, сквозь сферы, к северной части земного небосвода. Я не мог понять — Почему? Почему ни с того ни с сего я, в чьей воле изначально были все прочие ангелы, должен не только кланяться новому жителю небес, но и признать его над собою. Только потому, что такова воля Господа? Да, пускай он и устанавливает все правила во Вселенной, я чувствовал, что есть иная справедливость, которой я следую.

А за мною вихрем неслись мятежные духи — радостные, наконец — то свободные от постоянного восхваления и славословия Творца, наконец — то изведавшие настоящую жизнь! И вряд ли их посещали мысли, подобные моим. Как я чувствовал, что за Престолом Всевышнего скрыто еще множество неведомого, так и они ощущали мою правоту и восхищались мною.

Недолгим было спокойствие, в котором пребывали те, кто последовал за мною. Однажды, когда Небеса окрасились закатом, я со своего трона увидел, как к нам приближается воинство верных Творцу ангелов во главе с Михаэлем, одним из самых близких к Престолу Создателя.

Сердца последовавших за мною смутились, однако я лишь рассмеялся — и в моей руке сверкнул обоюдоострый меч, которым я дерзко погрозил предводителю ангельского воинства. И оружие появилось в руках тех, кто следовал мне.

Михаэль обратился ко мне с призывом смириться, отвергнуть гордыню и поклониться Творцу и его Сыну. Он обещал мне, что тогда я вновь стану самым могущественным ангелом. Но я прервал эти увещевания, крикнув ему в ответ:

— Всевышний лгал, когда говорил, что мы превосходим всякую плоть! Лишь в ней — есть настоящая жизнь, коей ведома любовь и ненависть, но которыми изначально обделены мы! Со мною — те, кто презрел ради этой жизни иллюзорную вечность Небесного Царствия, где нет и не будет ничего нового! Знайте, я испытал любовь — так испытаем же ненависть к врагам, спутницу всякой жизнпи и свободы! В бой!

И мы понеслись вперед, и врубились в бесчисленные толпы воинства Создателя. Они было дрогнули, но страх перед всемогущим владыкой заставлял их жертвовать даже бесконечной жизнью, только чтобы не возвращаться к Престолу с позором. И пламя и оружие творили опустошение… Да, это была битва! То на одну, то на другую сторону раз за разом обрушивались огненные ливни, ослепительные вспышки пламени, сопровождавшиеся немыслимым грохотом, пожирали в себе сражающихся, а под клинками лилась кровь ангелов, сливавшаяся с цветом закатного неба.

Но все же мы, а не наши враги, побеждали, не смотря на многократное численное превосходство противника. Настал миг, когда Михаэль, видя обреченность своего воинства, воздел руки и взмолился Вседержителю, прося о помощи. И тут полуматериальные вихри, не причиняя вреда врагам, разметали следовавших за мною по полю брани, вырывая оружие. Меня тоже отбросило в сторону, и когда я опомнился, то увидел, что весы боя склонились уже не в нашу сторону. Наш строй был разорван, а мои воины пали духом, видя могущество тех, кого они пытались обратить в бегство.

И вот тогда из уст моих вырвался вопль гнева и ненависти, напоминавший свист и рев урагана. Я стиснул обеими руками рукоять своего меча — и в одиночестве ринулся в бой, разбрасывая бессчетные множества врагов на своем пути. Их головы и конечности летели в разные стороны, а кровь щедро покрыла меня с головы до ног. И я прорвался к Михаэлю, тщетно пытавшемуся избегнуть поединка со мною. Грянул гром, сопутствующий моей воле, и я одним ударом выбил клинок из его рук и поверг ангела — полководца навзнич. Увидев это, враги откликнулись воплем ужаса, а следовавшие за мною — торжествующим ревом. И я занес меч над головою, чтобы раз и навсегда утвердить свою Победу… Дыхание космического холода заставило меня содрогнуться, и светлые рощи Севера поникли, рассыпаясь в прах.