Нигде

Казалось бы, ну что тут такого — забыл и забыл, не помнишь и не помнишь. Чего переживать-то? Гораздо страшнее, когда ты забыл многое, но не всё. Именно это и случилось со мной… Старый потрёпанный вагон обклеенный какой-то безумной рекламой слегка притормозил, а потом его резко бросило вправо. Я хорошо помнил этот ужасный поворот. Да и как такое забудешь, когда каждое утро машинист, словно нарочно не вписывается в него, заставляя пассажиров испуганно вздрагивать и озираться по сторонам. Или он тоже этого не помнит?

Протяжный скрип и мигающая световая лампа возвестили о приближающейся станции, будь она проклята. В тот день я стал называть её — Безнадёгой. А как иначе? Ведь с неё нельзя ни уехать, ни убежать, ни улететь, в конце концов! Зато на неё можно приехать, и приезжать сюда снова и снова, изо дня в день, из года в год. Из века… Господи, да когда только это закончится?! Хотя как может закончиться то, что не имеет начала.

Пассажир напротив меня недовольно покосился. Так всегда бывает когда уставишься в какую-то точку и о чем-то задумаешься, поверьте, не пройдёт и пяти минут, а тебе уже начнут хамить и указывать на то, что ты пялишься не на того кого нужно. В таких случаях лучше не спорить. Молча извинись и отведи взгляд. Этого будет вполне достаточно, потому как здесь не очень любят пререкаться. Здесь в мире вседозволенности, конфликты заканчиваются довольно быстро: взмах ножа или выстрел пистолета, и все… Смерть!

Хм, какое странное слово — всего шесть букв, а может обхватить целую вечность. В которую надо заметить я и попал.

Выходим? — буднично поинтересовался проводник.

Выходим, — покорно согласился я.

Вначале я пытался выяснить у него хоть какую-то информацию, позже стал отшучиваться, а теперь и вовсе покорно соглашаюсь — а какой смысл допытывать мертвяка?

Поправив сползшую с плеча сумку, он проштамповал мой билет и шмыгнул носом, из которого струилась тонкая ниточка крови. Так бывает с теми кто из прошлой жизни помнит только свою смерть. И ничего больше.

Сидящий напротив пассажир опять недовольно нахмурился и одарил меня острым, словно игла, взглядом. Ненависть так и скворчала в нём, словно в сковороде злобы. С такими лучше не связываться, а то был случай… Впрочем ворошить именно эти воспоминания я не собирался.

Осторожно поднявшись, я вышел в соседний вагон. Здесь было многолюдно. Молодое пополнение сразу видно: у кого нет глаз, у кого рот зашит грубой бечёвкой, а кто и вовсе лишён всяческих конечностей. Тут ведь тоже как на земле — что рождаешься, что умираешь в муках непонимания. Куда ты попал? Зачем?

Вам до конечной? — Голос заставил меня испуганно попятиться назад. Я хоть здесь человек и не совсем новый, но к незнакомцам отношусь с большой опаской.

А куда же ещё, — нехотя ответил я.

— Привычным для всех маршрутом.

Стало быть, Заплутавший, — понимающе закивал собеседник.

Стало быть, кто? — на моем лице возникло непонимание.

Незнакомец равнодушно хмыкнул и ничего не ответив уселся на соседнее сидение. Почесав затылок, он извлёк из-за пазухи длинного плаща газету, развернул её и погрузился в новостные колонки с такой отрешённостью, словно ехал совершенно один. Бумага, конечно же, была плодом его воображения или лучше сказать — сгустком воспоминаний.

Я подсел рядом, и попытался привлечь его внимание, банально кашлянув в кулак. Мужчина не отреагировал.

Свет в вагоне слега дёрнулся, погас, вспыхнул, и я заметил проступивший на лице незнакомца череп. Или показалось? Да нет, не показалось. Такие вещи здесь не мерещатся, ты видишь ровно то что видишь, никакого обмана — только обычная истина нового мира, того самого что следует за земным мытарством.

Простите, что вы сказали? — напомнил я о себе.

На удивление, незнакомец отвлёкся довольно быстро. Убрав газету, он закинул ногу на ногу, сцепил руки на колене и уставился на меня, как на нерадивого ученика.

Итак, юный мертвец, что конкретно вас интересует? Ах, да не говорите: дайте-ка я сам угадаю. Вопросы, вопросы, тысяча вопросов.

Ну почему же тысяча, — обиделся я.

— Кое что я уже усвоил… И только-то? — незнакомец сделал вид, что удивился.

— На мой взгляд вы не знаете ни черта, ни дьявола.

А вы считаете, они существуют?

А вы уверены, что нет? — передразнил меня собеседник.

Честно сказать, не знаю, — пожал я плечами.

— Я слишком много не помню. Хочу вспомнить — а не помню. Я даже не знаю кто они такие. Вроде как знакомые слова, а откуда взялись, что обозначают — не знаю.

На лице незнакомца возникла довольная улыбка. Немного подумав он протянул мне руки и представился:

Люциус… Женька, — откликнулся я и пожал его сухую и довольно костлявую руку.

— То есть Евгений.

Ну и как, давно катаешься, Евгений?