Гомункулус

Сергеев каким-то шестым чувством понял, что от него требуется и еще до того, как посетитель поднес вытянутый указательный палец к сомкнутым губам, принялся часто кивать. Клиент ухмыльнулся и, опуская руку, успел еще провести оттопыренным мизинцем горизонтально под подбородком, намекая на то, что случится с Сергеевым, если он не будет молчать… Сергеев еще несколько раз кивнул.

Посетитель повернулся и, с трудом переставляя ноги, пошел к дверям. Но, сделав пару шагов замер, словно вспомнил что-то. Он вернулся к обмершему от ужаса Сергееву и змеиным движением ткнул его в грудь, над карманом.

Продираемый холодными спазмами страха Сергеев почувствовал, как пальцы клиента нашарили в кармане сложенные купюры и вытащили их. Посетитель покачал рукой с зажатыми в ней деньгами перед его лицом, улыбнулся ему напоследок, дождался испуганного очередного кивка и скрылся в дверях.

Спустя несколько минут Сергеев смог с шумом выдохнуть воздух. Он пробормотал что-то вроде: «Господи наш, иже еси… еси на небеси»… и запнулся, осматриваясь.

Зал был пуст, темен и тих. Если где и горел свет, то только над стойкой. Сергееву показалось, что за дверями тоже черно и холодно, как в космосе… Он хотел услышать хоть какой-нибудь звук и вот, словно в ответ на его отчаянную мольбу, динамики снова заговорили под нежные аккорды грудным женским голосом:

Где же вы, где же вы, счастья острова Где побережье света и добра Там, где с надеждами, там, где с надеждами Самые нежные бродят слова… Сергеев стал истерически смеяться, вжимаясь в барную стойку, подтянув ноги и обхватив колени руками, судорожно их стискивая.