Добавить в моё избранное
14 мин, 18 сек 4198
Они имеют неправильную форму, поэтому кое-где придется обрезать, кое-где приклеить недостающие кусочки. Обмазываем торцы рам клеем и скрепляем вместе все четыре части. Ставим под картину несколько ведер, и ждем пока с холстов стечет кровь, столь обильно присутствующая на полотнах: погибшие в авиа и авто катастрофах дадут необходимый объем. Поливаем места стыка рам. Кровь засыхает, образуя неповторимый узор. Случайно разбрызганные капли придают полотнам необходимую завершенность, дополняют в тех местах, где не хватает. Заворачиваем «Тетраптих» в человеческую кожу и идем спать. Последняя часть нарисуется сама собой. За нас это сделает неизвестный герой.
Кстати, вот он пристраивается к толпе, готовой ворваться в тамбур головного вагона только что подошедшей электрички. В первые двери всегда пытается втиснуться больше всего народа. Парень хорошо изучил повадки пассажиров, место действия — прилежный ученик.
Наш герой заходит последним, носками становясь на подножку. Приятный женский голос объявляет следующую станцию и просит быть осторожным. Двери закрываются, утрамбовывая людей почище, чем кильки в банке. Электричка трогается.
Явно нетрезвый мужик внушительной комплекции в грязной куртке, спиной наваливается на парня, облокачиваясь на плечи. Ему становится трудно дышать, хочет оттолкнуть нахала, но в последний момент думает: «Ну и пусть!» и улыбается. Мужик затягивает песню, осчастливливая окружающих приятной смесью портвейна, водки, соленого огурца и вяленой рыбы. Все отворачивают лица, морщат нос, но никто не смеет сказать ни слова, не желая ввязываться в перебранку и возможную драку.
Парень, сдавленный соседом, изловчается снизу пропустить руку под пуховик, ощупывает тело и улыбается. Нет, все на месте, не исчезло по мановению волшебной палочки. А ведь так боялся! Тело, под пуховиком и двумя свитерами, буквально напичкано взрывчаткой гайками шляпками от гвоздей винтами болтами еле слышно тикает миниатюрный часовой механизм.
Железнодорожное полотно идет параллельно автомобильной дороге и свет фонарей, стоящих на обочине, сквозь окна дверей, видится в ночи непрерывной гирляндой. Каждый из пассажиров, еще не зная, что живет последние секунды, думает о своем.
Бритоголовый детина в черной куртке, синих подвернутых джинсах и тяжелых ботинках, смотря на гирлянду огней, выделяющуюся во мраке позднего вечера, вспоминает кадры из фильма о поджоге Рейхстага. Бон закрывает глаза и представляет, как во мраке новой — русской — ночи хрустальных витрин, идет с карабином наперевес, отстреливая унтерменшей и украшая телами каждый фонарный столб. Размыкает веки и видит перед собой деда, явно участника Войны. Пытается разобраться в отношении к реликтам ушедшей эпохи: предатели, обрекшие свой народ на полвека жизни под пятой коммунизма, или достойные уважения участники величайшей битвы за Русских, давшие возможность сегодняшней борьбы.
Пенсионер, закончивший вечерний сбор бутылок — достойная участь победителя нацизма, — всматривается за грязное окно. Острая боль пронзает сердце, ибо такой же стройный ряд огней он видел вдоль стены фильтрационного лагеря, в который попал из немецкого плена.
Сбоку от ветерана стоит участник войны иной эпохи. Он закрывает глаза, силясь сдержать слезы, выступающие, но не от слишком сильного света фонарей. Для этого человека ночной город всегда ассоциируется с новогодним Грозным рубежа 94-95 годов.
В центре тамбура находится девочка-тинэйджер. Желтый цвет за стеклом заставляет вспомнить безудержное веселье R«n«b party: танцы / полуголые тела / малопонятная музыка / еще менее понятный текст. Девочка улыбается, не понимаю, почему так напряжены окружающие.
Плечом к плечу с ней стоит солидный дядя в черном пальто. Фонарная гирлянда не напоминает ему ни о чем, он просто на нее не смотрит. Размышляет, что делать с внезапно поломавшейся машиной, из-за которой пришлось толкаться в электричке. Дядя известен в узких кругах: директор фирмы, спонсор, меценат, почетный гражданин города, имеет медаль от губернатора на юбилей города.
Среди этой разношерстной толпы, среди людей, различающихся по полу цвету волос цвету глаз одежде обуви линиям на ладони, среди тех, кто только недавно появился на свет или прожил не одно десятилетие, среди тех, кто созидал и, тех, кто разрушал, среди награжденных и обычных, среди нищих и богачей, в общем, среди тех, кого, называют «человеки», собравшихся в этот момент, в этом месте, есть вещь, равняющая всех, кладущая все на чаши одних весов — указатель застывает на нулевой отметке, — стирающая различия между ними, перемешивающая все их убеждения чаяния размышления в одну ужасную кровавую мясную кашицу. Величайший уравнитель, две параллельные линии между частями неравенства — БОМБА.
Именно в этот момент ее носитель осознает единственно неоспоримую истину, чувствует прилив сил, понимает смысл любой жизни, любого перемещения из точки А в точку Б — пускай на короткий миг, на долю секунды, но иметь возможность оказаться выше всего и всех, быть СВЕРХЧЕЛОВЕКОМ.
Кстати, вот он пристраивается к толпе, готовой ворваться в тамбур головного вагона только что подошедшей электрички. В первые двери всегда пытается втиснуться больше всего народа. Парень хорошо изучил повадки пассажиров, место действия — прилежный ученик.
Наш герой заходит последним, носками становясь на подножку. Приятный женский голос объявляет следующую станцию и просит быть осторожным. Двери закрываются, утрамбовывая людей почище, чем кильки в банке. Электричка трогается.
Явно нетрезвый мужик внушительной комплекции в грязной куртке, спиной наваливается на парня, облокачиваясь на плечи. Ему становится трудно дышать, хочет оттолкнуть нахала, но в последний момент думает: «Ну и пусть!» и улыбается. Мужик затягивает песню, осчастливливая окружающих приятной смесью портвейна, водки, соленого огурца и вяленой рыбы. Все отворачивают лица, морщат нос, но никто не смеет сказать ни слова, не желая ввязываться в перебранку и возможную драку.
Парень, сдавленный соседом, изловчается снизу пропустить руку под пуховик, ощупывает тело и улыбается. Нет, все на месте, не исчезло по мановению волшебной палочки. А ведь так боялся! Тело, под пуховиком и двумя свитерами, буквально напичкано взрывчаткой гайками шляпками от гвоздей винтами болтами еле слышно тикает миниатюрный часовой механизм.
Железнодорожное полотно идет параллельно автомобильной дороге и свет фонарей, стоящих на обочине, сквозь окна дверей, видится в ночи непрерывной гирляндой. Каждый из пассажиров, еще не зная, что живет последние секунды, думает о своем.
Бритоголовый детина в черной куртке, синих подвернутых джинсах и тяжелых ботинках, смотря на гирлянду огней, выделяющуюся во мраке позднего вечера, вспоминает кадры из фильма о поджоге Рейхстага. Бон закрывает глаза и представляет, как во мраке новой — русской — ночи хрустальных витрин, идет с карабином наперевес, отстреливая унтерменшей и украшая телами каждый фонарный столб. Размыкает веки и видит перед собой деда, явно участника Войны. Пытается разобраться в отношении к реликтам ушедшей эпохи: предатели, обрекшие свой народ на полвека жизни под пятой коммунизма, или достойные уважения участники величайшей битвы за Русских, давшие возможность сегодняшней борьбы.
Пенсионер, закончивший вечерний сбор бутылок — достойная участь победителя нацизма, — всматривается за грязное окно. Острая боль пронзает сердце, ибо такой же стройный ряд огней он видел вдоль стены фильтрационного лагеря, в который попал из немецкого плена.
Сбоку от ветерана стоит участник войны иной эпохи. Он закрывает глаза, силясь сдержать слезы, выступающие, но не от слишком сильного света фонарей. Для этого человека ночной город всегда ассоциируется с новогодним Грозным рубежа 94-95 годов.
В центре тамбура находится девочка-тинэйджер. Желтый цвет за стеклом заставляет вспомнить безудержное веселье R«n«b party: танцы / полуголые тела / малопонятная музыка / еще менее понятный текст. Девочка улыбается, не понимаю, почему так напряжены окружающие.
Плечом к плечу с ней стоит солидный дядя в черном пальто. Фонарная гирлянда не напоминает ему ни о чем, он просто на нее не смотрит. Размышляет, что делать с внезапно поломавшейся машиной, из-за которой пришлось толкаться в электричке. Дядя известен в узких кругах: директор фирмы, спонсор, меценат, почетный гражданин города, имеет медаль от губернатора на юбилей города.
Среди этой разношерстной толпы, среди людей, различающихся по полу цвету волос цвету глаз одежде обуви линиям на ладони, среди тех, кто только недавно появился на свет или прожил не одно десятилетие, среди тех, кто созидал и, тех, кто разрушал, среди награжденных и обычных, среди нищих и богачей, в общем, среди тех, кого, называют «человеки», собравшихся в этот момент, в этом месте, есть вещь, равняющая всех, кладущая все на чаши одних весов — указатель застывает на нулевой отметке, — стирающая различия между ними, перемешивающая все их убеждения чаяния размышления в одну ужасную кровавую мясную кашицу. Величайший уравнитель, две параллельные линии между частями неравенства — БОМБА.
Именно в этот момент ее носитель осознает единственно неоспоримую истину, чувствует прилив сил, понимает смысл любой жизни, любого перемещения из точки А в точку Б — пускай на короткий миг, на долю секунды, но иметь возможность оказаться выше всего и всех, быть СВЕРХЧЕЛОВЕКОМ.
Страница
4 из 5
4 из 5
