Странствующие куклы мистера Розвела

Вначале мне показалось, что девушка ничем не отличается от моих сверстниц — но было все совсем наоборот. Выглянув из-за рваных облаков, пузатая луна, осветив афишу, открыла мне совсем другую истину прекрасного рисунка. У самой шеи и на руках черноволосой красавицы проступили кошмарные линии грубого шва, напоминавшего уродливый шрам. Помню первое, что пришло мне в голову, это пугало мистера Сэмсона. Сотканное из старых тряпок и набитое соломой, оно состояло из сотни лоскутов — таких же неровных, грубых как кожа нарисованной красавицы. Открывшаяся истина ужаснула меня не меньше, чем соседский пес Кривоглаз, который частенько гонял вашего покорного слугу по двору, если я предпринимал попытку сорвать чужие груши.

— Невероятно! Она же кукла! — поразившись внезапной догадке, воскликнул Билли. Соерс мгновенно зажал ему рот и заговорчески огляделся.

— Тише ты, олух. Не дай Бог, кто-то узнает, что мы здесь. Не сносить нам головы.

Аккуратно отворив калитку, мы проникли на запретную территорию, словно самые настоящие преступники. Не спеша, шаг за шагом, мы углублялись в спящий бродячий городок, где не было ни одной живой души — только привязанные у коновязи лошади и легкий ветерок, запутавшийся в кронах ветвистых деревьев.

Внезапно, слева от нас что-то щелкнуло, и раздался протяжный скрип открывающейся двери. Мы резко остановились, не в силах посмотреть в глаза проснувшемуся страху. И все же, краем глаза, я заметил мелькнувшую среди деревьев невысокую тень.

Короткая пауза прервалась недовольным бурчанием. Не прошло и пяти минут, а мы уже ненавидели это пугающее место.

— Я хочу домой, — прошептал Соерс, дернув меня за рукав.

— Не хнычь, — пытаясь утихомирить нарастающую дрожь, я указал на одиноко стоящую белую дверь. Выделяясь на фоне пятнистых стен, она напомнила мне таинственную вуаль, с изображениями маленьких кукол-неваляшек.

Протянув руку, я едва прикоснулся к поверхности и, ощутив настоящий жар, дернулся назад. Билли надрывно застонал, его сестра — всхлипнула, а опасная преграда, подавшись дуновению ветерка, взмыла ввысь и повисла на покатом козырьке. Впереди нас ждала кромешная темнота.

— Давайте уйдем! Пока не поздно, — предложил Соерс.

— После всего, что с нами произошло? Ни за что на свете! — уверенно произнес я в ответ и сделал шаг в пустоту.

4 Сколько глупостей может совершить человек за свою жизнь? Наверное, бесчисленное множество. У подобных поступков нет предела: только две скромные грани. Первая глупость обычно случается по незнанию, а вот последняя напротив, происходит осознанно, из-за излишней уверенности, что именно сейчас ты поступаешь абсолютно правильно. В моем случае, печальный опыт роковой ошибки произошел именно в ту самую минуту, когда я вступил на порог бродячего театра.

В моем детском сознании всегда возникали образы кошмарных созданий, которые могли скрываться где угодно: под кроватью, среди дремучих деревьев, в мутной тине, но то, что я увидел здесь — не шло ни в какое сравнение. Неизвестность. Она хуже самого страшного кошмара проникла в мой разум, заставив содрогаться от каждого даже самого мало-мальского звука.

Зал был огромным, и даже темнота не могла скрыть его истинных размеров. Мощные деревянные подпорки недовольно поскрипывали под тяжестью сводов, создавая впечатление, что мы попали внутрь гигантского чудовища.

Неизвестность. Чтобы отвлечься от пугающих мыслей, я внимательно огляделся. Мой взор привлекла белесая фигура, которая не имела ни рук, ни ног. Рядом виднелась еще одна, и еще… Неизвестность. Скорее всего, мы очутились в царстве кровавого мясника, и вокруг уже образовался круг бесчисленных жертв.

Стараясь перебороть страх — мы подошли ближе… Неизвестность. Возможно, дело было куда хуже: впереди нас поджидал злой тролль, обглодавший эти огромные кости, которые он нанизал на вертикальный вертел.

Неизвестность!

Истина оказалась не такой уж ужасной: на вроде той коряги, что в полумраке видится жутким чудовищем. Перед нами стояли огромные белые манекены. Многие облаченные в цветастую одежду, но в основном, обнаженные, без яркого наряда.

— Как грустно, — сказала тогда Клара.

— И мне тоже, — вторил ей брат.

В отличие от близнецов я не испытывал подобных эмоций — только невероятное облегчение, что за обманом скрывались манекены, а не жуткие монстры. Тогда я еще не знал одной простой истины — нас просто дурачили, как и сотни таких же непослушных детей.

Сделав еще с десяток шагов вглубь театра, мы, наконец, увидели кукол. Они висели на длинных жердочках, словно гроздья спелого винограда неподвижно взирая своими рисованными глазами, на непрошеных гостей. Теперь мне уже трудно вспомнить слова друзей по несчастью, но точно могу сказать одно: их поразили эти тряпичные создания.