V404 Cygni

Я включил фонарь на ручном терминале. И обомлел.

Стены коридора были вымазаны в противной красноватой слизи. Малиновой слизи. Она стекала по металлу и собиралась в лужицы на полу.

И в тот момент я услышал крик. Человеческий. Отчаянный. Но далекий.

Я ускорил шаг. Светил фонарем перед собой, огибал лужи ужасной слизи и старался определить то направление, из которого слышался крик. Он приближался.

Не знаю точно, сколько я бродил по коридорам страшного корабля. Сомневаюсь, что долго. Но тогда мне подумалось, что я уже не смогу выбраться из этого места.

Наконец, я нашел источник крика. Открыл двери и вошел в небольшое помещение. Медотсек. Здесь было так же темно, как и везде. Я осторожно водил лучом фонаря, в душе заранее опасаясь того, что увижу.

Мой луч осветил его лицо. Перекошенное от боли, покрытое потеками крови, с кляпом, торчащим изо рта. Васильев смотрел на меня невидящими глазами и стонал. Я перевел луч.

Наш корабельный врач лежал на высоком металлическом столе. Его руки и ноги были надежно зафиксированы в зажимах. Он был полностью раздет. А его живот и грудная клетка вскрыты, как книга. Я видел его неистово бьющееся сердце, желудок, легкие. И кровь повсюду. А еще — слизь. К телу Васильева вели прозрачные трубки, по которым вязко текла она. Малинового цвета.

Холунд стоял рядом и улыбался. В его руке блестел плазменный резак.

— Что-то случилось? — спросил он и дернул лицом.

Я побежал. Вы, наверное, скажете, что я поступил подло и трусливо, но вас там не было.

Я мчался без разбору. Каким чудом меня вынесло обратно на главную палубу — не знаю. Ориентироваться в одинаковых темных коридорах было сложно. Но все-таки мне повезло.

Моей команде уже не надо было ничего говорить. Думаю, по моему лицу и так было все понятно. Они вскочили и бросились к шлюзу. А за нашими спинами послышалось удивленное:

— Что-то не так? Вы только скажите.

До челнока мы добрались без приключений. Пилот был удивлен нашим поведением, но лишних вопросов не задавал. Уже когда мы были на полпути к своему кораблю, нам поступил запрос на связь. Дрожащим голосом я попросил вывести видеосигнал на главный экран.

— Почему же вы ушли? — удивленно вопросил Холунд.

— Ваш друг уже в полном порядке.

Он поднял руку с каким-то предметом и ткнул им в экран. Это была голова Васильева. Из шеи, в месте, где ее перерезали, торчали трубки со слизью.

— А мне уже лучше, — сказал Васильев, улыбнулся и дернул лицом.

Силантьев замолчал. Он вынул из кармана брюк платок и протер им свой лоб. Гарик нервно сглотнул.

В гостиной появилась домработница с подносом в руках. На подносе Гарик увидел кружки с дымящимся чаем и свежие булочки. Только есть ему не хотелось.

Женщина оставила съестное на столике и удалилась. Тишину нарушало только тиканье старых часов с кукушкой.

— Но зачем вы мне все это рассказали? — решился Гарик.

— Какое это имеет дело к вашим исследованиям?

— Что ты слышал о V404 Cygni? — Силантьев взял кружку с подноса и сделал глоток.

— Это ближайшая к Солнечной системе черная дыра. Но какое дело… — Тогда ты, возможно, знаешь, что пятьдесят лет назад я был инициатором того, чтобы к ней отправилась первая экспедиция. Я считал, что это очень важно для развития человечества. Эти исследования могли пролить свет на многое. Гарик действительно об этом что-то слышал. Он смутно припоминал ту печальную историю, которая случилась задолго до его рождения.

— Насколько я помню, та экспедиция провалилась. Исследовательская группа погибла во время исследования.

— Почти. Экспедиция на самом деле провалилась. Но группа не погибла. Она исчезла. Корабль навсегда сгинул в утробе V404 Cygni. Больше мы на такие исследования не решались.

Силантьев допил чай, поставил в сторону кружку и внимательно посмотрел на Гарика.

— Так вот, когда мы вернулись домой после того случая у пояса астероидов, я навел справки. Не зря меня что-то тревожило с самого начала, как только мы увидели тот корабль. Ту экспедицию, канувшую в бездну черной дыры, возглавлял некто капитан Джеймс Холунд. Я нашел его фотографию, снимки его корабля. Сомнений быть не могло — тогда мы побывали на борту «Гермеса-10». Корабля, пропавшего пятьдесят лет назад. Я не знаю, что случилось с его командой. Но то, что вернулось к нам из той черной дыры почти через пятьдесят лет, уже точно не люди. Это ужас. И я был причастен к этому. Мое неуемное любопытство привело к тому, что мы впустили в нашу галактику нечто пугающее. Нечто, чьих целей мы до сих пор не знаем. Потому я ушел. Свернул все и ушел. Я больше не хочу знать, что там — по ту сторону. Я больше не хочу ничего знать.

Гарик поежился. Ему было страшно. Откуда-то веяло холодом, наверное, домработница изменила настройки климат-системы.