Без названия

— Нет… И сама я привыкла, и тебя не оставишь одну… — Врешь, Машка, слышу! — старуха хитро посмотрела на девушку, — У самой-то глаза загорелись! Я-то справлюсь, ты не волнуйся. А вот тебе по-другому нельзя.

Маша промолчала. Совесть не позволяла бросить бабушку без помощи, в одиночестве, но каково же было искушение поехать снова в большой город, жить там в собственной квартире (от родителей осталась пустовать, там сейчас, наверное, квартиранты живут, придется и им неудобства доставлять)… — Через неделю поедешь. Жильцы как раз съехали. Да и нечего засиживаться — а то уже восемнадцать лет, а ума — ей богу, как у ребенка! Взрослеть пора, Маш, человеком становиться.

Провожали Машу если не всей деревней, то уж точно всей улицей. Как странно, думала девушка, непонятно, то ли они завидуют, то ли радуются за меня. Такое чувство, что в последний путь… Маша едва заметно улыбнулась.

Потом был поезд, долгие часы зимнего пейзажа за окном, однообразного до дремоты, и огромное, кишащее людьми, здание вокзала. Казалось, Маша даже помнила его, когда думала о столице дома, сидя на крыльце, но то ли вокзал перестроили, то ли воспоминания так плохо сохранились — сойдя с поезда Маша долго не могла понять, куда идти. То есть, она удивлялась тому, что народ все как один идет куда-то, где, по мнению Маши, находится тупик. Однако, наверняка те, кто идет впереди, своеобразные поводыри, знают, где точно выход.

Длинные туннели вокзала бесконечно тянулись, по ним проносились живые потоки тел, среди которых беспомощно барахталась Маша, несомая течением и отчаявшаяся сопротивляться ему. Но вот поток свернул пару раз, и углубился вниз, через турникеты, где Маше пришлось остановиться, купить карточку на метро и долго спрашивать женщину в форме, что с этим всем делать. Женщина не стала церемониться, выхватила карточку из рук Маши и пропустила ее рядом со своей будкой.

Метро ужасало.

Ужасало буквально всем — размерами станции, где очутилась Маша, красотой этой станции, светом, грохотом поездов и, наконец, бесчисленными толпами народа. Потоки вдруг слились в сплошное море, кипевшее, бурлившее разномастными одеждами, сумками, прическами, шумевшее тысячами голосов, образующими оглушительный и неожиданно монотонный гул. Такое чувство, что жужжала огромная муха — однообразно и громко.

У Маши заложило уши.

Эскалаторы она точно помнила еще с детства, поэтому сами чудесные лестницы мало удивили девушку, но количество ярких реклам отвлекло ее от уползающих ступенек, и она едва не упала на выходе с эскалатора.

Дальше было еще хуже — хитросплетение разноцветных линий на схеме запутало Машу окончательно, девушка попросила о помощи дежурную по станции, та дала не вполне вразумительные объяснения, и Маша-таки оказалась в вагоне метро.

Пользуясь подсказками пассажиров и служащих, девушка добралась до нужной станции даже почти без ошибок.

«Авиамоторная».

Улица.

Дом.

Лифт.

Шестой этаж.

Ключ в замке нехотя повернулся, ворчливо скрипнул (надо поменять замок, как бабушка сказала), темнота квартиры (на ощупь нашла выключатель, все же в памяти еще что-то осталось), скрип половиц, запах хлорки и чего-то еще, жутко неприятного (проветрить, помыть, убрать!), трещина на стекле (она здесь была всегда, это точно)… Не разуваясь, Маша обошла всю квартиру, нашла ее огромной, но в ужасном состоянии, вспомнила родителей, от чего стало как-то не по себе, быстро переключилась с грустных мыслей на бытовые заботы, распахнула окна (пусть все вымерзнет, только б запах ушел… Под раковиной нашлось немного моющего средства, и этого было достаточно, чтобы хоть немного освежить грязные полы. Потом Маша протерла подоконники, закрыла окна, перекусила тем, что положила в дорогу бабушка, и прямо в одежде легла спать на незастеленную кровать.

«Да что же это такое? Опять понаехали небось… сволочи поганые. Пять лет спокойно жили, да неужто конец этому пришел?» — говор за дверью прерывался нетерпеливыми звонками в дверь. Маша вскочила, подбежала к двери и прислушалась. «Вот я вам и говорю, услышала, что ходит здесь кто-то, а Раиса-то съехала на днях, я и думаю»… Маша открыла дверь.

Перед ней стояли две женщины — одна пожилая, в заляпанных очках и старом махровом халате, другая — помоложе, лет сорока, в сиреневых лосинах и растянутом зеленом свитере.

— Здрасте, — беззубо улыбнулась старуха, — А вы теперь здесь живете?

— Да, сегодня приехала, — ответила Маша.

— Снимать будете?

— Да.

Бабушка запретила Маше говорить, что она дочь бывших жильцов — опасалась, что это только навлечет проблем из-за повышенного внимания.

— А откуда вы? — вставила женщина помоложе.

— Из Р.

— девушка назвала город наобум и подумала, что главное — запомнить, про какой город она наврала, а то и самой запутаться недолго, и подозрения соседей вызвать.