Вы, конечно, узнали в названии статьи строку из пушкинского «Бориса Годунова»: царевич Феодор показывает отцу географическую карту собственного изготовления. О границах Перми Великой историки спорят до сих пор. Томас Сальман в книге, вышедшей в 1744 году, указывает: «Провинция Пермия граничит с Зырянами на севере, и с Вологдой на юге; восточная граница, кажется, река Иртыш, которая впадает в Обь»…
Добавить в моё избранное
13 мин, 51 сек 19742
Любой, представляющий упоминаемые географические объекты, поймёт, что земля эта таёжная, и жизнь населявших её коренных народов (коми-пермяков, коми-зырян, манси и хантов) была неразрывно связана с лесом. Лес был источником жизни людей и в то же время пугал. Человеческое воображение населяло чащу тайги существами страшными, порой — смертельно опасными (и речь сейчас не о стаях голодных волков и не о медведях-людоедах). Что ж, заберёмся и мы в самую чащу древнего уральского леса и попробуем краем глаза взглянуть на обитающих там монстров.
И первым, кого мы встретим в лесу, скорее всего, будет его хозяин — леший. Охотники коми называли лешего Ворса, Ворысь (вор-куль — «лесной черт», вора-морт — «лесной человек»). Вот как описывает его Владимир Петрухин в книге «Мифы финно-угров»: «Он являлся одиноким охотникам в виде либо великана с вывернутыми назад пятками, ростом с сосну, либо силача с мохнатыми ушами, но без бровей и ресниц, а иногда — в виде вихря. Часто он превращался в кошку или других небольших животных. Сам он не отбрасывал тени, а на лай его собаки не откликалось эхо. Ворса может досаждать охотнику и похищать его добычу, если охотник вторгся во владения лешего, в состоянии приморозить сани к дороге и заманить в трущобу. Леший уносит к себе детей, проклятых матерями… Считалось, что избавиться от лешего можно, если повернуться к нему спиной и выстрелить в него, зажав ружье между ног. Но лучше было поднести ему приношения с приговором: «Я тебе табак, ты мне — белок. Я тебе пироги с грибами, ты мне — зайцев и дичь». Когда в лесу пропадала скотина, коми просили своих колдунов написать лешему специальную грамоту на бересте — кабалу. Колдун писал углем справа налево понятные ему одному и ворсе знаки и произносил заклинание. Грамоту писали в двух экземплярах: один сжигали в печи, другой оставляли в лесу».
Нет леса без рек или озёр. А где реки — там и водяной. Он, как и леший, образ низшей мифологии многих народов. Коренные обитатели Перми Великой именовали водяного Вакулем, Куль васой, или чуклей («кривой»). Вакуль опасен для одиноких путников, идущих через мост, и рыбаков. Считалось, что утонувшие дети становятся его детьми. Вакуль может предстать перед человеком в образе старика с длинными зелёными волосами и рыбьим хвостом, принять облик огромной щуки или, как леший, вихря. С лешим, кстати, водяной враждует: особенно опасным для людей считается полдень (а не полночь!), когда нечистая сила выходит из своих обителей, чтобы бороться друг с другом.
В домах, банях и овинах обитали домовые, банники и овинники. Только название им было — чуды. Чуды, как и их славянские аналоги, не были ни добрыми, ни злыми. Они лишь требовали от человека уважительного к себе отношения и соблюдения определённых правил.
А вот с кем лучше совсем не встречаться, так это с ожившим покойником. Таковыми становились колдуны, которые продолжали вредить людям и после смерти. Коми-зыряне, обращённые в христианскую веру, полагали, что умершего колдуна нужно отпеть дважды и связать ему руки, чтобы он не смог выбраться из могилы. Причём, восставшего из мёртвых колдуна было не так-то легко отличить от живого человека. Иногда упырь выходил из могилы и шёл на деревенскую гулянку, где подмечал пьяных, у которых высасывал позже кровь. Человек, у которого пил кровь мертвец, заболевал. Чтобы его вылечить, нужно было разрыть могилу упыря, забрать у него высосанную кровь, смешать её с женским молоком и дать выпить больному.
Впрочем, повторюсь, что и леший, и водяной, и мелкие домашние духи, и колдуны-упыри в мифологии народов Северного Урала примерно те же, что и в мифологии славян. Но есть в древних пермских лесах свои аутентичные чудовища. Например, жуткий карлик Анщих Сисьва Пялт (букв. Старик Длиною с Зайца) из мансийской сказки «Сынок с оленье ушко», отрывок из которой хочу привести: «Повернулась она [Пекла, героиня сказки — П. П.] к двери и увидела на пороге своей избы маленького сморщенного Старика Длиной с Зайца… Он уже переступил на седьмую половицу, а уши его ещё на пороге. Старик Длиной с Зайца сел за стол, притянул свои уши к себе и кинул их на лавку… схватил оленью голову и впился в неё длинными острыми зубами. Губа верхняя у Старика разошлась надвое, одна потянулась к левому уху, другая — подпрыгнула к правому. Вместе с костями проглотил голову, облизнулся и отёр губы и руки ушами». Не правда ли, мерзкое создание? Уродливый человечек с волочащимися по земле ушами и пастью, подобной пастям Жнецов из второй части «Блэйда»… А вот другой, чуть более известный монстр — Яг морт (Яг-морт), что в переводе с коми-зырянского означает «боровой человек». Великан-людоед ростом с сосну, с чёрным лицом, поросшим густой бородой и налитыми кровью глазами в одежде из невыделанных медвежьих шкур. Жил в пещере, в чаще леса, занимался тем, чем и положено великану-людоеду: приходил по ночам в ближайшие селенья, поджигал дома и в свете зарева пожарищ похищал людей и скот.
И первым, кого мы встретим в лесу, скорее всего, будет его хозяин — леший. Охотники коми называли лешего Ворса, Ворысь (вор-куль — «лесной черт», вора-морт — «лесной человек»). Вот как описывает его Владимир Петрухин в книге «Мифы финно-угров»: «Он являлся одиноким охотникам в виде либо великана с вывернутыми назад пятками, ростом с сосну, либо силача с мохнатыми ушами, но без бровей и ресниц, а иногда — в виде вихря. Часто он превращался в кошку или других небольших животных. Сам он не отбрасывал тени, а на лай его собаки не откликалось эхо. Ворса может досаждать охотнику и похищать его добычу, если охотник вторгся во владения лешего, в состоянии приморозить сани к дороге и заманить в трущобу. Леший уносит к себе детей, проклятых матерями… Считалось, что избавиться от лешего можно, если повернуться к нему спиной и выстрелить в него, зажав ружье между ног. Но лучше было поднести ему приношения с приговором: «Я тебе табак, ты мне — белок. Я тебе пироги с грибами, ты мне — зайцев и дичь». Когда в лесу пропадала скотина, коми просили своих колдунов написать лешему специальную грамоту на бересте — кабалу. Колдун писал углем справа налево понятные ему одному и ворсе знаки и произносил заклинание. Грамоту писали в двух экземплярах: один сжигали в печи, другой оставляли в лесу».
Нет леса без рек или озёр. А где реки — там и водяной. Он, как и леший, образ низшей мифологии многих народов. Коренные обитатели Перми Великой именовали водяного Вакулем, Куль васой, или чуклей («кривой»). Вакуль опасен для одиноких путников, идущих через мост, и рыбаков. Считалось, что утонувшие дети становятся его детьми. Вакуль может предстать перед человеком в образе старика с длинными зелёными волосами и рыбьим хвостом, принять облик огромной щуки или, как леший, вихря. С лешим, кстати, водяной враждует: особенно опасным для людей считается полдень (а не полночь!), когда нечистая сила выходит из своих обителей, чтобы бороться друг с другом.
В домах, банях и овинах обитали домовые, банники и овинники. Только название им было — чуды. Чуды, как и их славянские аналоги, не были ни добрыми, ни злыми. Они лишь требовали от человека уважительного к себе отношения и соблюдения определённых правил.
А вот с кем лучше совсем не встречаться, так это с ожившим покойником. Таковыми становились колдуны, которые продолжали вредить людям и после смерти. Коми-зыряне, обращённые в христианскую веру, полагали, что умершего колдуна нужно отпеть дважды и связать ему руки, чтобы он не смог выбраться из могилы. Причём, восставшего из мёртвых колдуна было не так-то легко отличить от живого человека. Иногда упырь выходил из могилы и шёл на деревенскую гулянку, где подмечал пьяных, у которых высасывал позже кровь. Человек, у которого пил кровь мертвец, заболевал. Чтобы его вылечить, нужно было разрыть могилу упыря, забрать у него высосанную кровь, смешать её с женским молоком и дать выпить больному.
Впрочем, повторюсь, что и леший, и водяной, и мелкие домашние духи, и колдуны-упыри в мифологии народов Северного Урала примерно те же, что и в мифологии славян. Но есть в древних пермских лесах свои аутентичные чудовища. Например, жуткий карлик Анщих Сисьва Пялт (букв. Старик Длиною с Зайца) из мансийской сказки «Сынок с оленье ушко», отрывок из которой хочу привести: «Повернулась она [Пекла, героиня сказки — П. П.] к двери и увидела на пороге своей избы маленького сморщенного Старика Длиной с Зайца… Он уже переступил на седьмую половицу, а уши его ещё на пороге. Старик Длиной с Зайца сел за стол, притянул свои уши к себе и кинул их на лавку… схватил оленью голову и впился в неё длинными острыми зубами. Губа верхняя у Старика разошлась надвое, одна потянулась к левому уху, другая — подпрыгнула к правому. Вместе с костями проглотил голову, облизнулся и отёр губы и руки ушами». Не правда ли, мерзкое создание? Уродливый человечек с волочащимися по земле ушами и пастью, подобной пастям Жнецов из второй части «Блэйда»… А вот другой, чуть более известный монстр — Яг морт (Яг-морт), что в переводе с коми-зырянского означает «боровой человек». Великан-людоед ростом с сосну, с чёрным лицом, поросшим густой бородой и налитыми кровью глазами в одежде из невыделанных медвежьих шкур. Жил в пещере, в чаще леса, занимался тем, чем и положено великану-людоеду: приходил по ночам в ближайшие селенья, поджигал дома и в свете зарева пожарищ похищал людей и скот.
Страница
1 из 4
1 из 4
