Добавить в моё избранное
13 мин, 27 сек 5523
Он едва заметно улыбнулся, словно понимая, что с ней происходит, и помог ей подняться, после чего повёл певицу на заполненный людьми танцпол.
Насколько могла девушка рассмотреть лицо мужчины, наполовину скрытое маской, он не был красив в привычном понимании этого слова. Внешность незнакомца была резкой, играющей на контрастах: узкое лицо, высокой лоб, тонкие чувственные губы с колечками пирсинга, прямой длинноватый нос, что мог бы испортить черты любого другого, но его лицу придававший удивительную харизматичность. Он возвышался на добрую голову над всеми посетителями мужского пола в этом зале. Он был слишком заметен и ярок — это как привлекало, так и пугало. Ни с кем другим Алиша не чувствовала себя одновременно и в опасности, и сладостно-возбуждённой.
Они танцевали. Этот удивительный мужчина был так близко, что его горячее дыхание певица ощущала на своей коже. Виолончель звучала всё тише, а она всё ещё была в его объятьях. Незаметно танец, похожий на волшебный сон, стал чем-то большим. Алише было нужно знать имя мужчины; взяв себя в руки, она осмелилась и спросила.
— Декстер, — ответ мужчины обескуражил. Это имя было больше похоже на имя героя сериала или псевдоним. Отчего-то певица вдруг ощутила себя, будто на грани гибели; все её существо стремилось скорому бегству, но не было сил сбросить руки назвавшегося Декстером, лежавшие на её плечах. Мгновенная острая боль от тонкой иглы, пронзившей шею, и ликующий шёпот обнимающего её чудовища в человечьем обличье:
— Все лживы, детка!
Пелена, мешающая видеть, головокружение, дурнота. Прежде, чем чернота затмила собою привычное окружение, девушка увидела кровь. Кровь, выплеснувшая в вино из глоток выпивавших посетителей. Кровь, очерчивающая губы хрипящих людей. Кровь, судорожный кашель, стоны, и снова кровь, алыми стуйками стекающая по конвульсивно дёргающимся телам.
И чернота.
Вдох. Бешеный пульс колотящегося в груди сердца. Алиша пришла в себя и поняла, что привязана к стулу, а её руки за его спинкой скованы чем-то металлическим. Наверное, наручниками.
Она испуганно осматривала свою темницу. Тусклый жёлтый свет одинокой лампочки, торчавшей на потолке. Оббитые жестью вперемешку с войлоком стены. Под ногами бездна, заключённая в пентаграмму. Длинный стол, напоминающий хирургический, но только из дерева, у ближней стены.
Страх сдавил горло, мешая дышать. Алиша чувствовала, холодеют кончики пальцев на руках. Она задёргалась, хотела закричать и позвать на помощь, но лёгкий шорох, донёсшийся откуда-то сзади, и отчётливый скрип подошв заставили её напряжённо замереть с приоткрытым ртом.
— Даже не думай. Крик тебе не поможет, — резко произнёс мужчина.
Без маски и бабочки, в одних только брюках и расстегнутой рубашке, открывающей гипнотизирующей узор загадочной татуировки, спускающейся с шеи на грудь, Декстер походил на бога смерти. Бледный, черноволосый, с углем подведенными глазами, сияющими жутким огнём, он… был страшен и одновременно вызывал желание любоваться.
Она едва смогла прошептать:
— Пожалуйста, я никому не скажу… Только отпусти меня… Моя сестра больна, — Алиша осеклась и дёрнулась, получив оплеуху. Чувствуя, как саднит рассечённая губа, она заплакала. Декстер, улыбаясь, наклонился к ней:
— Всего один вопрос. Ответь откровенно. Твоя просьба — это ведь совсем не то, чего бы ты хотела, не так ли?
Опять его глаза, лишающие воли, опять его руки, ласкающие обнажённые плечи. Алиша не то вздохнула, не то всхлипнула. Он сорвал с неё рыжий парик, освобождая её собственные тёмно-русые пряди. Затем, зафиксировав голову певицы, он вынул из её глаз цветные контактные линзы.
— Мне так больше нравится, — шепнул он, присосавшись к её шее в жестоком поцелуе. Даже лёгкое касанье его языка к её вдруг ставшей болезненно чувствительной шее, приносило фантастическое наслаждение. Алиша тихонько застонала, а он вновь лизнул её кожу — теперь чуть ниже и на удивление нежно. Девушка задрожала всем телом, поскольку никогда не испытывала такого граничащего с восторгом удовольствия.
Он рассмеялся торжествующе, а потом снова ушёл, оставляя девушку наедине с собственными мыслями в течение долгих, мучительно долгих часов.
Сон убаюкал Алишу, но и в его плену не было спасения: воспоминания и мысли о сестре тяжёлым грузом ложились на хрупкие девичьи плечи.
Сумасшедшая религиозная мать, по которой давно плакала психушка. Попавшая в аварию сестра, с детства бывшая ей лучшей подругой. Ей нужны были дорогие препараты и операция, чтобы не остаться инвалидом до конца жизни. Алиша ни за что не могла допустить такой страшной участи для любимого создания. Так и началась вся эта кутерьма с подпольной жизнью артистки ночного шоу, где прекрасное смешивали с уродливым и порочным. Учёба занимала её время днём, вечерами была работа официантки, а по выходным — подработка в «Underground», где на костюмированных шоу она была греховной рыжеволосой сиреной.
Насколько могла девушка рассмотреть лицо мужчины, наполовину скрытое маской, он не был красив в привычном понимании этого слова. Внешность незнакомца была резкой, играющей на контрастах: узкое лицо, высокой лоб, тонкие чувственные губы с колечками пирсинга, прямой длинноватый нос, что мог бы испортить черты любого другого, но его лицу придававший удивительную харизматичность. Он возвышался на добрую голову над всеми посетителями мужского пола в этом зале. Он был слишком заметен и ярок — это как привлекало, так и пугало. Ни с кем другим Алиша не чувствовала себя одновременно и в опасности, и сладостно-возбуждённой.
Они танцевали. Этот удивительный мужчина был так близко, что его горячее дыхание певица ощущала на своей коже. Виолончель звучала всё тише, а она всё ещё была в его объятьях. Незаметно танец, похожий на волшебный сон, стал чем-то большим. Алише было нужно знать имя мужчины; взяв себя в руки, она осмелилась и спросила.
— Декстер, — ответ мужчины обескуражил. Это имя было больше похоже на имя героя сериала или псевдоним. Отчего-то певица вдруг ощутила себя, будто на грани гибели; все её существо стремилось скорому бегству, но не было сил сбросить руки назвавшегося Декстером, лежавшие на её плечах. Мгновенная острая боль от тонкой иглы, пронзившей шею, и ликующий шёпот обнимающего её чудовища в человечьем обличье:
— Все лживы, детка!
Пелена, мешающая видеть, головокружение, дурнота. Прежде, чем чернота затмила собою привычное окружение, девушка увидела кровь. Кровь, выплеснувшая в вино из глоток выпивавших посетителей. Кровь, очерчивающая губы хрипящих людей. Кровь, судорожный кашель, стоны, и снова кровь, алыми стуйками стекающая по конвульсивно дёргающимся телам.
И чернота.
Вдох. Бешеный пульс колотящегося в груди сердца. Алиша пришла в себя и поняла, что привязана к стулу, а её руки за его спинкой скованы чем-то металлическим. Наверное, наручниками.
Она испуганно осматривала свою темницу. Тусклый жёлтый свет одинокой лампочки, торчавшей на потолке. Оббитые жестью вперемешку с войлоком стены. Под ногами бездна, заключённая в пентаграмму. Длинный стол, напоминающий хирургический, но только из дерева, у ближней стены.
Страх сдавил горло, мешая дышать. Алиша чувствовала, холодеют кончики пальцев на руках. Она задёргалась, хотела закричать и позвать на помощь, но лёгкий шорох, донёсшийся откуда-то сзади, и отчётливый скрип подошв заставили её напряжённо замереть с приоткрытым ртом.
— Даже не думай. Крик тебе не поможет, — резко произнёс мужчина.
Без маски и бабочки, в одних только брюках и расстегнутой рубашке, открывающей гипнотизирующей узор загадочной татуировки, спускающейся с шеи на грудь, Декстер походил на бога смерти. Бледный, черноволосый, с углем подведенными глазами, сияющими жутким огнём, он… был страшен и одновременно вызывал желание любоваться.
Она едва смогла прошептать:
— Пожалуйста, я никому не скажу… Только отпусти меня… Моя сестра больна, — Алиша осеклась и дёрнулась, получив оплеуху. Чувствуя, как саднит рассечённая губа, она заплакала. Декстер, улыбаясь, наклонился к ней:
— Всего один вопрос. Ответь откровенно. Твоя просьба — это ведь совсем не то, чего бы ты хотела, не так ли?
Опять его глаза, лишающие воли, опять его руки, ласкающие обнажённые плечи. Алиша не то вздохнула, не то всхлипнула. Он сорвал с неё рыжий парик, освобождая её собственные тёмно-русые пряди. Затем, зафиксировав голову певицы, он вынул из её глаз цветные контактные линзы.
— Мне так больше нравится, — шепнул он, присосавшись к её шее в жестоком поцелуе. Даже лёгкое касанье его языка к её вдруг ставшей болезненно чувствительной шее, приносило фантастическое наслаждение. Алиша тихонько застонала, а он вновь лизнул её кожу — теперь чуть ниже и на удивление нежно. Девушка задрожала всем телом, поскольку никогда не испытывала такого граничащего с восторгом удовольствия.
Он рассмеялся торжествующе, а потом снова ушёл, оставляя девушку наедине с собственными мыслями в течение долгих, мучительно долгих часов.
Сон убаюкал Алишу, но и в его плену не было спасения: воспоминания и мысли о сестре тяжёлым грузом ложились на хрупкие девичьи плечи.
Сумасшедшая религиозная мать, по которой давно плакала психушка. Попавшая в аварию сестра, с детства бывшая ей лучшей подругой. Ей нужны были дорогие препараты и операция, чтобы не остаться инвалидом до конца жизни. Алиша ни за что не могла допустить такой страшной участи для любимого создания. Так и началась вся эта кутерьма с подпольной жизнью артистки ночного шоу, где прекрасное смешивали с уродливым и порочным. Учёба занимала её время днём, вечерами была работа официантки, а по выходным — подработка в «Underground», где на костюмированных шоу она была греховной рыжеволосой сиреной.
Страница
3 из 5
3 из 5
